Ольга Макарова - Осколки чего-то красивого

На возникшего из темноты незнакомца он посмотрел спокойно. Спокойно разглядывал его глаза, жутковато блестящие в свете костра, и острые клыки, выступившие из-под губы в попытке улыбнуться…

Ну а чего пугаться-то? Это же просто орк…

— Меня зовут Нугутом, воин, — представился тот.

— А я вот Дункан, — пожал плечами лучник. И, заметив внимательный взгляд орка, пояснил: — Я Рейдер, как и мои друзья, — он кивнул в сторону костра. — 25 лет мы боролись за спокойствие Норенайна, и сегодня — наша последняя ночь. Больше не будет охот и битв. Мы не нужны. Это победа, которую мы ждали так долго, но сейчас она не приносит мне радости… Не знаю, почему.

— Возможно, ты рожден для великих дел, раз неспокойно у тебя на сердце, — задумчиво произнес Нугут.

Во взгляде Дункана что-то изменилось. Казалось, даже воздух между собеседниками потеплел…

— Ты орк, говорящий, как эльф, — удивился Дункан.

— А ты знавал эльфов, рейдер? — хитро улыбнулся Нугут.

— Я родом из Лонтэка. Раньше там жили чистокровные эльфы, как, например, мой дед, но сейчас они ушли на юг. Остались только полукровки и четвертькровки, как я… Но да, я знавал настоящих эльфов…

Но орков, подобных тебе, не встречал… Я привык, что орки — это или наивные и грубоватые дикари, или кровожадные варвары, спускающиеся с гор, чтобы убивать и грабить… причем, последних намного больше…

Некоторое время Нугут и Дункан сидели молча. Тишину нарушил Нугут:

— Ты говоришь, знавал эльфов, Дункан… известно ли тебе "Сказание о Бальгаре"?

— Да, это одно из моих самых любимых! — оживился рейдер.

— Тогда, прошу тебя, расскажи мне конец, я его совсем плохо помню…

— Хорошо. С какого места?

— С окончания битвы. "И залил мою душу тогда кипяток".

— Ага… понял.

— …Спасибо, — сказал Нугут, когда песнь отзвучала в его душе последним аккордом…

— Не за что… — пожал плечами Дункан. — Я пел на человечьем языке, но знаю и на эльфийском. А на гномьем — слышал… Думаю, и орки поют "Сказание о Бальгаре"… Это одна из незыблемых вещей, что объединяет всех нас. Ведь Бальгар не человек, не эльф, не гном, не орк и не полурослик… Он — наш демиург…

Объединение и "Сказание о Бальгаре"… Нугут никогда бы не провел такую параллель, хотя, лишь услышав, тут же согласился…

Да, им с Дунканом, определенно, было о чем поговорить…

…Они беседовали всю ночь. Под утро Нугут не выдержал и свалился спать. А рейдер все так же глядел в небо, провожая взглядом исчезающие звезды…

Как настоящий эльф… Они ведь могут вообще не спать, просто смотреть всю ночь на звезды и встать утром бодрыми и отдохнувшими.

Звездный народ… Они что, питаются звездным светом?..

Когда Нугут проснулся, солнце уже ползло к зениту. Ругнул он себя за это здорово, по-орочьи…

Дункан все так же сидел на белесо-полосатом корне и о чем-то размышлял…

— В Мэне я видел на площади девочку. На ней были жалкие пестрые лохмотья на манер эльфийского платья, и она пела "Сказание о Бальгаре"… — Дункан сделал паузу, а Нугут ощерился, как загнанный хищник…

— Я должен ехать, друг! — бросил он вскочил на коня.

Нугут был так взволновал, что даже не попрощался как следует…

(3 августа 2003 г)

Загар прилипает ко мне тока так! Я уже загорел дочерна, одни глаза на лице светятся. С чего бы они стали такими яркими?..

Сегодня я выгуливал Сольвейг. Взяли мы ее велосипед; дите, понятное, дело — на багажнике, я — за рулем. У Нашего Перекрестка нас догнала Джулай, как договаривались. И поехали на пляж.

Правда, мы весь день только тем и занимались, что смотрели, чтобы Сольвейг, приходящая в бурный восторг при виде воды, не утонула в ней случайно. А плавать она не умеет. Только бежит в воду, как дикарь, и плещется вовсю. Поэтому тут глаз да глаз нужен…

Дождится… а настроение у меня такое, что сегодняшний день, похоже, станет для меня днем размышлений…

Конечно, мне следовало бы поразмыслить насчет работы. У меня остался последний ученик (это уже не особо кошелек отягощает), да к тому же, у него 15го августа экз, а потом — прощай.

Но мысли почему-то не хотят грызть эту проблему. Они хотят думать о чем-то более важном…

…я и Джулай… звучит странно… обычно я говорю "мы"…

Но и первое утверждение уместно. В свете приближающихся событий. Да, "мы" — это мы, но летом разъезжаемся в разные стороны. Она — с братом в Питер, в гости к родителям. А я — с Сашкой на море. Предложить поехать куда-нибудь вместе у меня духу не хватило. Такой я трус…

Или не трус, а чую внутренним чутьем, что это слишком серьезный шаг… и вообще, не хочу я предлагать, рискуя получить "нет".

Есть такое негласное правило: на войне можно отдавать приказы только тогда, когда ты точно знаешь, что их будут выполнять; а в мирной жизни — просить только тогда, когда точно знаешь, что не услышишь "нет"… ((хотя кто бы говорил… мда… часто ли я этому правилу следую???))

Ну так вот: мне кажется, поддержки своей мысли я не встречу. Поэтому смирюсь с тем, что мы расстаемся на август… кстати, это наша последняя неделя…

Дурные воспоминания — как осколки в душе. Только не красивые радужные осколки, а ржавая дрянь, застрявшая в ране. И когда что-нибудь такое всплывает…

Один из таких осколков — мой самый страшный сон. Тот самый.

А вообще их много. Сегодня (видимо, настроение поспособствовало) всплыл еще один…

Моя тетя работала на "скорой". Да, скорее всего, она и сейчас там работает.

Помню, как-то пришел к ней в гости. Она чаю поставила с моими любимыми малиновыми листьями; конфет насыпала в вазочку… И сидит рядом со мной сама не своя.

Я спросил, может, случилось что-нибудь.

И тогда она мне рассказала… Сотрудница ей, значит, поведала, что она сама усыпляет кошек, а не возит их к ветеринару. Тетя спросила, как. А та ответила, что набирает шприц перекиси водорода, протыкает иглу прямо в легкие кошке (живой!!!) и вводит в них перекись…