Олег Геманов - Первый инженер [СИ]

Девушка еще раз окинула взглядом Ранбарта и звонко засмеялась:

— Так что придешь? Дома до утра никого не будет.

Красный, как лава нижних уровней, проходчик наконец смог хоть немного унять охватившее его волнение и наконец смог хоть что-то произнести:

— Э-э-э… Меня зовут Ран. И я из Веселого…

Девушка недовольно сжала пухлые губки и скорчила недовольную гримасу:

— Так ты еще Младший? А что ты тогда делаешь, здесь на площади? И где твой наставник?

Проклятый мрак! От стыда, за допущенный им нелепейший промах, Ранбарт был готов немедленно провалиться сквозь камень, причем гораздо ниже последнего уровня. И даже мучительная смерть в кипящем лавовом озере казалась сейчас гному спасительным избавлением от постигшего его позора. Несчастный «младший» не зная куда спрятать внезапно налившиеся свинцом руки, неуклюже переминался с ноги на ногу, совершенно не представляя каким образом найти выход из абсолютно безнадежной ситуации.

Между тем красавица томно поправила косу, самым прелестным образом наморщила обворожительный носик и разочарованно протянула:

— Знавала я много веселовских парней, да ты что-то на них не похож, — после этих слов незнакомка развернулась и мгновенно затерялась в толпе.

Ошарашенный рудокоп еще долго смотрел ей в след невидящим взглядом, а в груди у него разливалось никогда ранее не изведанное теплое, щемящее чувство. Смотрел до тех пор, пока его чувствительно не толкнули в спину.

— Ты, что меня не слышишь?

Проходчик обернулся, рядом с ним топтался взмыленный Вилбарт. У него под ногами стояли два огромных заплечных мешка.

— Наши уже поближе к певцам подошли. Кинулись — а тебя нет. Меня за тобой послали. Забирай своё барахло, — брат с силой пнул один из тюков. — И пошли к остальным. А что это у тебя рожа такая красная и задумчивая? Случилось что?

Не обращая внимания на назойливые расспросы брата, Ранбарт молча пробирался через плотную толпу. У него перед глазами всё время возникал пленительный образ девушки и рудокоп ничего не мог с этим поделать.

И только после того, как гном присоединился к родичам и получил хороший нагоняй от старейшины Ранбарта немного отпустило. Но вместо облегчения на него навалились невеселые мысли. Как же так могло получиться, что в столь важный момент он вместо того, что бы подержать беседу и договорится с незнакомкой насчет сегодняшнего вечера, стоял как дубовая крепь в шахте и даже слова вымолвить не мог. Хорошо, что его позора никто из знакомых не видел, и смеяться над ним не будут. Эх, такой шанс упустил, такой шанс…

На самом деле ничего не может укрыться от внимательных глаз жены старейшины. Не прошло и двести ударов сердца, после того, как незнакомка скрылась в толпе, а достопочтенная Миранда уже докладывала мужу о произошедшим. Гербарт внимательно выслушал супругу, незаметно ухмыльнулся в бороду и тихо спросил:

— Сколько ей лет?

— Она конечно постарше нашего горемыки, примерно лет на сорок и кольцо на руке у неё с желтым сапфиром, — женщина задумалась на пять ударов сердца и решительно сказала. — Опрятная, да на вид работящая. Думаю что она будет хорошей женой для Ранбарта.

Старейшина поглаживая бороду медленно кивал, обдумывая услышанное. Его абсолютно не волновало то обстоятельство, что девушка немного старше проходчика. А что волноваться, если почти у всех гномов жены старше мужей. И кольцо с желтый камнем, обозначающее, что его обладательница два раза была замужем, тоже ни капли не беспокоило главу рода. Наоборот, это очень хорошо. Значит женщину не нужно будет учить, как вести себя с мужчиной. Тревожился старейшина лишь за то, что работающий на самых глубоких уровнях шахты молодой рудокоп до сих пор не женат. А сколько ему жить под сводом осталось? Год, два. Самое большее три. Да и то, если сильно повезет. Так что пора Ранбарту обзаводиться семьёй и заводить потомство. Клан не может просто так терять своих гномов.

— Хорошо, Миранда. Я не возражаю. Что делать дальше ты знаешь, — сказал старейшина и незаметно погладил жену по руке. — А как там наш женишок?

Миранда, улыбнулась и с нежностью посмотрела на супруга.

— Ну прямо вылитый ты, много лет назад.

Старейшина тихо фыркнул, оглянулся вокруг и неестественно суровым голосом начал отдавать распоряжения своему роду.

Первый песенный праздник устроил сам Владыка, причем как гласили самые древние предания, Ортон пел в полном одиночестве, потому что других гномов еще не существовало. Так что получается, что гномы начали петь еще до своего появления в этом мире. В отличии от песен других народов песни гномов сочинялись не абы как, а исключительно по незыблемому канону, заведенному еще самим Первоначальным. Причем этот канон являлся столь трудным, что например эльфы так ни разу и не смогли придумать правильную песню подземного народа. Оно кстати и понятно. Тут и сами гномы с большим трудом могут такое осилить, куда уж сладкоголосым лесным обитателям. Именно поэтому победители песенного соревнования пользовались огромным уважением в народе и по старинному обычаю, даже имели право без разрешения короля носить в его замке боевой топор.

Сам же канон знаком любому гному с малых лет, и даже высечен у многих на стенах домов. Поэтому на празднике имеется один, но самый справедливый судья — сам народ.

Вот на этого судью и смотрел сейчас Шлюксбарт со своего места. Когда короля вытаскивали из провала и несли в замок, Осипов толком ничего не смог рассмотреть. Не до того было. Так что именно сейчас Его Величество впервые увидел тех, с чьей помощью ему и двум его товарищам придется выполнять задание Старшей планеты Земля. Николай всей кожей чувствовал тысячи направленных на него взглядов. Ощущал жадное нетерпение толпы. Медленно поистине с королевским величием, Николай поднял руку над головой и после небольшой паузы торжественно произнес ритуальную фразу открытия праздника.

Толпа разразилась криками восторга и затопала ногами. На площадку перед королевской трибуной шагнули четыре первых претендента на победу.

— Уф… Пока молодняк выступать будет, можно ненадолго расслабиться, — c явным облегчением в голосе промолвил маг, и тут же обратился к воеводе. — Так вы почтенный Нортбарт, говорите стихи писали?

Воевода смущенно отвел взгляд в сторону:

— Писал, это громко сказано. Баловался этим делом. Вернее пытался баловаться. Преподавательница по литературе у нас очень хорошая была. Даже меня ненадолго смогла увлечь этим…. этими… — Нортбарт словно откручивая вентиль водопроводного крана, замысловато повертел пальцами перед собой, так и сумев сказать, чем же именно смогла увлечь его учительница литературы.