Личия Троиси - Дерево Идхунн

Звук становился все ближе и ближе. София спряталась за кустом и с замиранием сердца выглянула из-за ветвей. Гул стих. Глаза девочки шарили в темноте до тех пор, пока не увидели черную, сжавшуюся в комок фигуру, сидевшую на корточках под огромным бронзовым диском. Вокруг нее голуби усердно клевали что-то на земле.

София сразу подумала о Ниде, одной из приспешниц Нидхогра, прекрасной блондинке, с которой ей пришлось столкнуться несколько месяцев тому назад.

Неужели это она?

София замерла, ей непременно нужно было знать, был ли здесь Нидхогр, не послал ли он кого-нибудь вслед за ней?

При пробивавшемся сквозь крону деревьев свете София увидела пучок седых волос и приземистое старушечье тело. Вздохнув с облегчением, девочка успокоилась.

— А знаешь, что я тебя слышу? — спросила фигура.

София затаила дыхание.

— Я знаю, что ты здесь. Не бойся, я не кусаюсь.

София снова сжала кулон в ладони. Определенно это была не Нида. Но, быть может, это еще кто-то из ее недругов.

— Голубям, как и нам, тоже нужно как-то кормиться, — добавила старушка.

У нее был спокойный, внушающий доверие голос. Незнакомка принялась ворковать, и голуби постепенно доверчиво приблизились к ней.

«Они бы не повели себя так, будь в ее обличье Нидхогр», — подумала София.

Закутавшись поплотнее в пальто, девочка вышла из укрытия. Старушка была вся в черном: в шерстяной юбке, поношенном свитере, тяжелых вязаных чулках. А на ногах — деревянные башмаки. Настоящая бабулька.

— Ну, видишь, что я не кусаюсь? — повторила старушка, а потом взяла в руки кусок черствого хлеба. — Не хочешь мне помочь?

София в нерешительности подошла ближе. Затем взяла ломоть и присела на корточки рядом с ней.

— Не думала, что здесь кто-то может быть, — заметила девочка, чтобы начать разговор.

— Сюда редко кто приходит, — с улыбкой согласилась старушка, — и поэтому мне здесь нравится.

— Мне тоже, — добавила София.

— Это — церковный сад, — продолжила старая женщина, — а вернее сказать, монастырский. Быть может, поэтому здесь так спокойно.

София наблюдала за тем, как голуби клевали хлеб. Она испытывала некоторую неловкость, но сама не знала почему, хотя инстинктивно чувствовала, что может доверять этой женщине.

— Вы давно здесь живете? — спросила девочка.

Казалось, старушка на мгновение помрачнела.

— Очень давно, — ответила она с печальной ноткой в голосе. Затем она рукой указала на что-то.

Возле красной стены, на другой стороне площадки, где они находились, стояла какая-то скульптура. Она чем-то походила на шляпу, верхушку которой венчали две сплетенные между собой ветви с шипами.

— Я здесь с тех пор, как появились они.

— Кто — они?

Старушка растерянно молчала.

— Они, — опять повторила она. — Да и ты живешь здесь с тех самых пор, а может, даже еще раньше, не так ли?

София почувствовала, как все ее тело охватила дрожь.

— Кто вы?

Старушка улыбнулась.

— Я чувствую особенных людей, а ты особенная. Как она.

— Кто — она? — спросила София.

— Она, — пробормотала женщина. — Она, — повторила она с болью.

София продолжала смотреть на незнакомку, а та, похоже, снова была поглощена своими голубями. Чуть погодя она встала.

— Я часто прихожу сюда, а ты?

— Каждый день, если у меня получается, — ответила София.

— Тогда, пожалуй, мы снова встретимся. По крайней мере, я надеюсь на это, — сказала старушка. Затем она направилась к широкой лестнице, что была у нее за спиной, и грохот каблуков постепенно стал стихать.

Ошарашенная, София осталась стоять посреди площадки. Потом в небо поднялись голуби, и волшебные чары будто рухнули. Кто была эта женщина? Куда она ушла?

София устремилась вниз по ступенькам и замерла недалеко от решетки. Закрыта. Девочка ухватилась руками за перекладины. Неужели все это ей снится?

Лидия буквально набросилась на Софию.

— Куда ты пропала? — Она схватила Софию за руку, когда та появилась в цирке.

— Мне нужно было побыть одной, — сердито ответила девочка.

— Ты заставила нас поволноваться, даже не подумав о том, что сегодня утром мы собирались сесть за учебу. Ты помнишь, что в этом году у нас экзамены, и если мы не сдадим их, у профессора будут большие неприятности. С теми, кто занимается дома, комиссия не церемонится. И потом, про плод ты, случайно, не забыла? Нам ведь предстоит выполнить еще и свою миссию?

София собралась было ответить, когда ее подруга внезапно сменила свой тон.

— Как бы то ни было, извини меня, — сказала она, отводя взгляд в сторону.

София растерялась. Такого она никак не ожидала: Лидия была гордой и не была склонна признавать свою неправоту.

— Я явно переборщила, мне не нужно было говорить тебе все это, — добавила она, но на этот раз уже вполголоса. — Но в истории с клоунами ты тоже хватила лишку.

— Есть немного, — согласилась София. — Я тоже очень сожалею, — заставила она себя признаться. — Извини меня.

Лидия внимательно посмотрела на подругу.

— Я знаю, что ты скучаешь по дому, — серьезно заметила девочка. — Не думай, что я не понимаю, что у тебя на душе творится.

— Нет, тебе не понять, — возразила София. — Вилла профессора — это как раз то, о чем я мечтала все эти годы, это настоящий дом, и я так быстро потеряла его!

— Нет, ты его не потеряла. Скоро цирк вернется с гастролей, и ты снова окажешься дома. А я, наоборот, потеряю свою семью.

Странно, София не задумывалась об этом: шли последние месяцы пребывания Лидии в цирке. С тех пор как решение было принято, казалось, что девочка больше не придавала этому особого значения. Она продолжала жить прежней жизнью, демонстрируя привычную уверенность в себе. Но у Лидии было одно условие: побыть напоследок со своими друзьями.

— В моей жизни всегда был только цирк, — тихо заметила девочка. — С тех пор как умерла моя бабушка, все эти люди стали моей семьей. И тетя Альма… тетя Альма стала мне матерью, которой у меня никогда не было. Она вырастила меня и научила всему, что я умею, она научила меня жизни и цирковому искусству. Она защищала меня от всех и от всего. Она сделала меня такой, какая я есть.

Лидия замолчала, и Софии на мгновение показалось, что та пытается сдержать слезы.

— Больше не будет со мной ни ее, ни остальных моих друзей, — продолжила девочка, но на этот раз с легкой дрожью в голосе. — Проснувшись, я не увижу их. Они не будут рядом со мной, когда я останусь одна или когда мне просто взгрустнется. Мне их так будет не хватать. Поэтому не смей говорить мне, что я ничего не понимаю.

И София крепко обняла подругу. Внезапно она почувствовала, насколько та была близка ей и даже чем-то похожа на нее. Впервые Лидия оказалась такой же слабой, как и сама София, и от этой слабости она становилась ей еще дороже.