Марк Даниэль Лахлан - Хранитель волков

— Я Скарди, сын Хрольфа, — объявил он, — доверенный советник Хемминга Великого, врага франков и защитника данов, который получает дань с восьми королевств, чья слава будет длиться, пока боги не уничтожат наши земли.

— Я Вали, сын Аудуна Безжалостного, Бича Севера, самого грозного воина Мидгарда. Я воспитанник Двоеборода, конунга ригиров, чье имя славится по всему свету.

Вали покосился влево. Браги держал волкодлака за руку и что-то нашептывал ему в ухо. Глаза Фейлега сделались дикими, как тогда, на невольничьем рынке, он явно рвался в драку. Вали вспомнил, какого мнения он был о берсеркерах, когда впервые увидел их в деле, и сам удивился, как сумел оказаться в компании этого человека, по сравнению с которым последователи Одина казались образчиками сдержанности.

— Прошу простить моего спутника, — заговорил Вали. — Он всего лишь старается защитить меня на чужбине.

Скарди поджал губы.

— Скажи ему, что с дружиной будет справиться потруднее, чем с каким-то работорговцем. Мои воины так раскормили орлов, что те уже и не летают.

Очевидно, новость о гибели работорговца дошла до ушей Хемминга. Выбора не было — оставалось лишь следовать изначальному плану. Сколько времени пройдет, пока придут вести из Рогаланда? Самое большее — месяц, а скорее, и того меньше. Если Хемминг задержит их надолго, судьба их будет весьма незавидной.

— Что ж, при нас эти птицы будут голодать, — пообещал Вали. — Мы пришли с миром, с добрыми словами и поклоном для прославленного правителя.

— В таком случае, добро пожаловать, друзья. Позвольте сопроводить вас в дом нашего конунга.

Вали со Скарди обнялись, и это вроде бы успокоило Фейлега.

— У нас в устье реки стоит корабль. Не окажете ли вы честь подняться на борт… — проговорил Скарди.

Вали понимал, что отказаться от подобного гостеприимного предложения просто невозможно. Они двинулись по темным улицам к реке. Вали увидел, что их сопровождает не меньше сорока человек. Значит, он пленник, в том нет никаких сомнений.

— Ты прибыл на рыбацкой лодке, князь. Странное судно для наследника конунга. Неужели у Двоеборода не нашлось для тебя драккара?

— Друг мой, — отвечал Вали, — мы потерпели кораблекрушение у Широких островов. Шторм налетел так внезапно, словно сотворенный шаманами Хаарика. Все наши дары для конунга пропали, но у нас столь важное дело, что мы решили продолжать путь.

Вали понимал, что казаться слабым опасно. Настоящий мужчина плюнул бы на шторм и благополучно причалил к берегу, во всяком случае, так утверждают скальды. С другой стороны, Вали слышал множество легенд, в которых герои тонули, хотя и не в прибрежных водах.

Скарди задумался.

— И в чем же цель вашего визита?

— Ну разумеется, переговоры о мире, о мире, друг. Двоебород с моим отцом уже готовят восемьдесят драккаров, чтобы обрушить меч на голову Хаарика. Когда пламя войны запылает, погасить его будет уже не так просто, и оно перекинется на соседние земли. Я хочу, чтобы ваш конунг дал честное слово, что не помешает нам свершить праведную месть и устроить потеху нашим мечам в доме Хаарика.

Вали проявил слабость, рассказав о шторме, теперь он старался вернуть уважение к себе разговорами о войне.

Скарди коротко кивнул, ничем не выдав своих истинных чувств.

— Наш драккар ждет, — сказал он.

Все ниже, ниже, ниже. Не сопротивляться, просто падать камнем вниз. Адисла хотела утонуть, но не могла этого сделать. Она слишком хорошо плавала, и тело твердо вознамерилось остаться в живых, пусть даже в такой холодной воде.

С корабля слышались крики, парус откинули, воины указывали на нее и что-то кричали сквозь завесу дождя. Человек в четырехугольной шапке был здесь же, стоял с бубном в руке. А потом он принялся бить в него и петь.

Адисла хотела отплыть от корабля, однако инстинкт самосохранения был слишком силен, и она просто висела в воде, шевеля ногами и мечтая о том, чтобы тело само ушло вниз. Юбки напитались водой и отяжелели, они душили Адислу, забирая последние силы.

— Фрейя, возьми меня! Забери меня, Фрейя!

Она потеряла из виду драккар, потом и вовсе перестала видеть что-либо и поняла, что тонет. Она все еще пыталась вдохнуть, но воздуха не было. В следующий миг она бешено забилась, пытаясь всплыть на поверхность, отчаянно мечтая о воздухе, и ее тело действовало, подчиняясь инстинктам, а не разуму. Но воздуха Адисла не получила. Казалось, великанья лапа держит ее под водой, заталкивает в темноту, и в сопротивлении нет никакого смысла, хотя она еще тянет руки к свету. Легкие были готовы разорваться, и Адисла снова невольно вдохнула.

А в следующий миг ее охватило умиротворение, она увидела свет и начала грезить наяву. Ей показалось, что она снова с Вали у фьорда, стоит солнечный летний день, они смеются. Свет ослабел и потускнел, и Адисла поняла, что находится вовсе не под небом, а в пещере, пол которой затоплен водой. В пещере было нечто, какое-то присутствие, надвигающееся из темноты. Бесформенная, лишенная личности масса облепила ее, но когда она присмотрелась, рядом снова оказался Вали, и он сказал: «Подожди меня, я тебя найду. Я уже ищу».

Только это был не Вали, а волкодлак. Она протянула руку, чтобы коснуться его, но ей стало больно, снова возник свет, раздался крик, и все это на фоне странного пения и гулких ударов, которые, как она знала, издает непонятный старик, сидевший рядом с ней на палубе. Его слов она вовсе не понимала, ушам Адислы эти звуки казались собачьим воем, грубым, утробным, но внутри нее что-то отозвалось, она заработала руками, выскользнула из юбок и поплыла к кораблю. Вода казалась бескрайней и непреодолимой, но гудение бубна как будто поддерживало ее. Движения Адислы сделались спокойнее и осмысленнее, хотя она и рыдала из-за того, что не смогла утонуть. Прямо перед ней оказалась веревка, а затем к ней протянулись чьи-то руки. Ее, оставшуюся в одном только переднике и чулках, втащили обратно на корабль.

Над ней склонилось чье-то лицо — старик в синем плаще и четырехугольной шапке. Бубен у него в руках был разрисован странными символами. И красная тесьма на его шапке показалась Адисле пугающе живой. Старик склонился еще ниже, запрокинул ее голову назад и приблизил ухо к ее губам. Услышав, что девушка дышит, он взял плащ, который Адисла сбросила, перекидываясь за борт, и закутал ее. Затем он прижал ее к себе, чтобы согреть, он обнимал ее и шептал что-то на непонятном языке. Воины бросали на нее похотливые взгляды, но взгляд старика останавливал их. Глаза у него были светло-голубые, цвета холодного неба, и контраст между ними и темными волосами просто ошеломлял. Никто в отряде не сомневался, что он чародей.