Ирина Веретенникова - Магия в стиле экстрим

— Бездна!

Гнев взвился с новой силой. Аирель, ударил кулаками об пол, он бил снова и снова, изливая ярость. Земля дрожала под нами, вспенивалась буграми от ударных волн. Тонкий мир стонал от напряжения, слишком велик накал энергии, сконцентрированной в нас. Кровь брызнула из раненых ладоней. Я поймала окровавленную руку, маг попытался вырваться, но его женщина не слабая человечка, уже нет. И силы во мне достаточно, чтобы не выпустить своего из рук. Я прижала вырывающуюся ладонь к губам и слизнула стекающие густые капли. Аирель заворожено следил за движением языка, за испачканными в крови губами, за разгорающейся с новой силой страстью в глазах своей женщины.

— Но ведь ты ещё не вышла из шатра, — хриплый голос, как шумящие камни прибоя и по спине бегут мурашки.

— Я пока ещё с тобой, Аирель.

Эмоции зашкаливало, из лютого гнева они перетекали в возбуждение. Язык зализывал рану, а с губ стекали прозрачные водные потоки. Они прокладывали извилистый путь сквозь протуберанцы огня на теле мага. Мы рисовали узоры поцелуев, а стихии переплетались на нашей коже. И уже не разобрать, кто горел огнём, а кто истекал холодными водами, чьи волосы падали водопадом, в чьих глазах больше тьмы. Я отдавалась Аирелю, как женщина, примирялась сама с собой, принимала свою сущность: раздвоенную, искажённую, ранимую и жёсткую, а где-то и жестокую, но мою. Другой не будет.

Отдавалась? Нет, это что угодно, но не подчинение. Никто из нас не брал, не давая взамен ещё больше. Чистая, незамутнённая радость слияния источников смешалась с божественным наслаждением любящих существ. В полутёмной комнате, где подчинённое магу пространство делало её огромной, рождалось долгожданное таинство. Здесь маги любили друг друга, наслаждались без оглядки, полностью доверяя и открываясь. В человеческом языке нет звуков и слов, чтобы описать близость и слияния тел, эмоций и магии на пике сексуального удовольствия.

Наши тела качались в ладонях примирившихся стихий, зависнув над землёй в лёгком парении. Но Аирель ни на мгновение не потерял контроль над силой, удерживающей низших духов. Мой маг силён и слишком опытен для таких ошибок. Я недавно гадала, как он мог стать некромантом? Ответ прост: некромантия — не зло, тьма — не всегда страх и боль. На свету страданий не меньше. Аирель увидел во мраке то, что заворожило его сущность бесконечной тайной, леденящими душу эманациями духов и призраков, дорогами с тысячей тысяч оттенков чёрного. Его источник помог принять жизнь с другой стороны и смысл слова "Тёмный" приобрёл новое значение в судьбе Аиреля.

Когда дыхание чуть выровнялось и буйство стихий улеглось, мы вышли из шатра рука об руку. Я вновь набросила человеческую маску, а вот Аирель остался в истинном обличье. Мои человеческие глаза могли видеть лишь оживший янтарь, точную полупрозрачную копию Аиреля. Но я знала, что скрывается под ней и любила даже этот жутковатый лик. Мы соединили наши силы. Некромант всасывал мою энергию и, пропуская через себя, питал огромную армию, но при этом теперь он мог себе позволить многое другое.

Аяны и отца на улице уже не было, я ощущала их присутствие в гостиной и даже слышала увлечённый спор о стратегии нашего похода. Хегельг заметно нервничал, но не Аяна. Почему-то я представила её в виде акулы, с весёлым оскалом кружащей вокруг добычи. Мой путь лежал не туда. Не размыкая с Аирелем рук, мы поднялись на второй этаж и вошли в спальню, где с минуты на минуту должен появиться Аморан. А пока на смятом покрывале неподвижно лежал вампир. Я поёжилась, когда вновь увидела следы своего безумного гнева на его серовато-землистом туловище. Развороченная, практически сожжённая грудная клетка и голова. В комнате витал ужасный запах горелого мяса и внутренностей. Окна мгновенно распахнулись настежь, впуская свежий воздух, но взгляд постоянно возвращался к отвратительному зрелищу. Живучая мразь — эти вампиры.

Я брезгливо поморщилась и не более того. Аяна возродила меня к жизни, вытащила со дна, и Паулина Кейб вернулась оттуда другой. Но причина не только в этом. Сейчас во мне плескалась энергия некроманта, взрываясь импульсами, так не похожими на Пробуждение жизни. Они делали юного мага непредсказуемым, но в то же время и хладнокровным, насколько возможно в данной ситуации.

Миг изменения наступил очень быстро, прервав размышления. И первыми, кого увидел Аморан — это свою женщину и Аиреля. Он вздрогнул, столкнувшись взглядом с магом, и отвернулся. Янтарное существо слишком чуждо здесь, на людей оно наводило неизменную оторопь. Я радостно приветствовала человека, а он смотрел только на мою ладонь, утонувшую в большой полупрозрачной ладони некроманта. Аморан понял всё, лишь взглянув в глаза. Я не собиралась оправдываться или обманывать, больше нет.

Мысли человека как на ладони, его чувства полыхали ядовито красным. Он вскочил с постели и до хруста сжал кулаки, возвышаясь над нами. Первый порыв — ударить, бить наотмашь меня и серьёзного, даже насупленного некроманта. Схватить за шею и сдавливать, пока из глаз не польются слёзы, страх и боль не смоют правду о предательстве. От сдерживаемой ярости человек побледнел, и губы вытянулись в тонкую линию. Он хотел причинить предателям боль, такую же, как испытывал сам. И я действительно дёрнулась, как от сильной пощёчины. Это оказалась последней каплей. Не только мужчины умеют гневаться. Сейчас его женщина выглядела как человек, но маг практически завладел сознанием. Одним движением, похожим на бросок ядовитой змеи, я оказалась вплотную к Аморану и сжала его лицо ладонями. Он хотел вырваться, но не сумел.

— Слушай и смотри, человек! — шипела я, врезаясь взглядом в самую глубину гневных глаз. — Я, Паулина Кейб, люблю и хочу быть с тобой. Понимаешь? Ради этого переступила через многое, но я не человек более и никогда им не стану. Довольно разрываться на части. Слишком близко ко мне подступило безумие, и вырваться оттуда удалось чудом. С того самого момента, как увидела тебя впервые в этой самой комнате, мне довелось испытать много-много боли, Аморан, и теперь ты желаешь собственноручно добавить? Хочешь ударить, душить?

Всё, что пришлось пережить, я терпела ради нас. И будь я прежней Паулиной, никогда не упрекнула бы, но и любить вас двоих тоже не смогла. Каждый раз, рассказывая о своих испытаниях, берегла тебя и намеренно опускала многие подробности, чтобы они не выглядели упрёком. А сейчас я желаю, чтобы ты узнал из первых уст, какой дорогой иду ради надежды быть вместе. Смотри, испытай боль вместе со мной и посмей отвести глаза! — мой голос завладел человеком.

Пальцы впились в виски, человеку пришлось со стоном склониться. Мы соприкоснулись лбами и в Аморана хлынули яркие воспоминания о пережитых мной событиях. Я вновь металась в кромешной темноте каменного мешка в мире Оракула. Снова ползла по узкой зловонной пещере, теряла сознание. Острые камни превратили тело в кровавое месиво, а голос осип от вытья во мраке. Каждый шаг — новая боль, но я делала это с собой снова и снова, двигалась вперёд, видя перед собой лишь образ любимого. Ради него я смогла протиснуться сквозь иголье ушко.