Ирина Веретенникова - Магия в стиле экстрим

Сила алтаря поднимала меня на поверхность, и снова крышка саркофага расступилась, выпуская из тесных объятий. Магические светильники не погаснут, Акир не останется в темноте, даже во сне. Последнее, что я увидела, перед тем, как покинуть тюрьму мага — прекрасное лицо мужчины, на полупрозрачной коже которого яркими красками расцветали узоры. Его магия потихоньку начинала воплощать чудесные сны и новые эмоции хозяина. Источник Акира не удержать никакими саркофагами, но теперь, проникая в мир Фесседы, он понесёт обновлённую силу и образы. И когда я приду в это место снова, то не берусь загадывать, во что оно превратится.

— Когда приду снова, — тихо повторила мысли вслух, сидя на чёрном гладком камне.

Алтарь таял, уходил глубоко в тонкий мир, время и пространство возвращалось в привычное русло, а я опускалась на пол пещеры вместе с саркофагом и спящим в нём Акиром. Подтянув колени к подбородку, Водящая души погрузилась в раздумья.

— Когда приду снова, — новое обещание, вправе ли я давать его, когда собственная судьба висит на волоске и душа пока не имеет якоря?

В глубине плавало чувство, что от меня ждали именно этого, что вновь всё идёт по задуманному кукловодом плану. Но понимала также и то, что поступить по-другому просто немыслимо. Да, у меня, как будто был выбор: взять савию и просто уйти, или задержаться и пройти через единение с Акиром. Но на самом деле вариантов нет. Я должна была сама захотеть принять и осознать сущность Водящей души, на этот раз не через свою боль, а через чужую. Но она так сильна, что возможно я предпочла бы собственную. У тайного манипулятора невероятное количество самых тонких рычагов для меня и вот Паулина снова пляшет послушной марионеткой. Але-ап! Хотели Водящую души — получите! Никто никого не заставлял, я сама лезла из кожи вон. Так сложились "случайные" обстоятельства.

— Это неправильно, урок слишком жесток! Кто же ты, равнодушный кукловод, кто!?

В ответ не разверзлись недра пещеры, не спустился с небес неведомый чудовищный бог. Та же гробовая тишина, отсутствие запахов и тысячи снова ставших видимыми трупов. А смогу ли вообще узнать ответ? Точнее, доживу ли до загадочной развязки? Попытаюсь. Это единственное что остаётся.

Тяжело вздохнув, я переменила положение. Глотая жгучую боль, начала собирать савию со стен саркофага. Она впивалась в неприкрытые одеждой руки мельчайшими присосками-пиявками в физическом и тонком мире, с удовольствием принимаясь за новый источник энергии. А я позволю ей делать это и впредь. У меня тоже есть своя маленькая цель, которая оправдывает все мучительные и болезненные средства. Сжав зубы, я продолжала собирать колонию этого диковинного растения, пока она не перестала помещаться в руках. Пришлось прижать траву к груди и животу. Вот тут я не смогла удержаться и закусила губы от боли. И это только начало, всего несколько минут контакта. Последние остатки савии собраны, я вновь раскрыла крылья и полетела к выходу, а потом через мрачное кладбище. Радость от ощущения полёта чуть притупила боль. В голове крутились собственные слова: "Когда приду сюда снова…" Я покидала склеп с тяжестью на душе и не найду покоя, пока не вернусь.

Опустившись перед калиткой, жрица спрятала крылья и шагнула за ограду. За спиной сомкнулся плотный купол над кладбищем. Он отсекал это страшное место от остального мира. Сколько же я пробыла в склепе? Мне всё-таки удалось выбраться оттуда живой и вернуться в разгар знойного полдня. Солнце коснулось кожи, снова ставшей человеческой. В последнее время облик менялся так часто, что толком перестаёшь замечать момент перехода. Под ногами приятно шелестела трава, снова появился лёгкий ветерок. После склепа равнина перед кладбищем поражала буйством красок и запахами жизни.

Здесь меня ждала семья. Аяна валялась в траве, увлечённо болтая с Аирелем, хмурый Хегельг сидел неподалёку и колдовал над импровизированной скатертью-самобранкой. Какой еды на ней только нет. Желудок предательски заурчал, выдав моё возвращение. Народ вскочил с мест, пожирая непонятными взглядами. Но я искала одного, который так и не пришёл меня встречать. Среди родных лиц не было Аморана. Причина его отсутствия валялась в сторонке. Ведь сейчас наступила очередь Гнека, и вампир заменил в мире человека. Его отвратительную тушу оттащили подальше, спасаясь от зловония. В сером теле торчали несколько деревянных кольев. Я с облегчением выдохнула, никто не поддался искушению и не убил Проклятого.

— Спасибо, — хрипло прошептала я, обессилено опускаясь на колени; в механизме кончился завод, и кукла упала на пол.

— Паулина, мы заждались тебя! — весело крикнула Аяна, собираясь кинуться на шею, но передумала, заметив в руках почти невидимую савию.

— Сколько меня не было? — я переводила взгляд с одного лица на другое.

— Три дня, Водящая, — в один голос ответили взволнованные маги, опускаясь на колени. — Ты пробыла в склепе почти трое суток.

— А мы тут собрались праздновать твоё возвращение и внезапно открывшуюся божественность, — как ни в чём не бывало произнесла Аяна.

В её пальчиках возник бокал красного вина, оборотень посмотрела сквозь него на солнце и протянула мне. Я выпила залпом густой терпкий напиток и через пару секунд завалилась на бок в густую траву, так и не выпустив охапку савии. Краем уха ещё успела услышать несколько фраз.

— Ты зачем это сделала!?

— Чур, я понесу Паулину, а вы ту мерзкую вонючку, как там его… Гнека! — по-деловому распределила груз Аяна.

Звуки затухали вместе с сознанием.

— Паулина, впусти меня! — настойчиво просил Аморан.

— Уходи! — отвечала я снова и снова.

Начиналась вторая ночь после возвращения с Фесседы, вторая бесконечная ночь, полная мучений и метаний в одинокой спальне. На нашей кровати теперь царствовала савия, медленно высасывая из меня силы и жизнь. Я сама прогнала всех в попытке избежать ненужной жалости. Сама окружила комнату щитами и теперь никто, кроме Аяны, не мог ко мне войти. Единорогу мои щиты нипочём, собственно, как и запреты. Она всегда делает то, что хочет. Но сейчас Аяны рядом нет, она бегает где-то по лесу, охотится и изводится злостью. Зато весь мужской коллектив собрался под дверью спальни. Я чувствовала их отлично, будто видела собственными глазами. Отец, хмурый и молчаливый, расхаживает по коридору, заложив руки за спину. Глубокая складка залегла на лбу, губы сжаты в тонкую нить. Аирель сидит прямо на полу, облокотившись о стену, и смотрит в потолок затуманенным взглядом. Его одежды растеклись по полу смоляной кляксой, сегодня некромант особенно бледен на её фоне. Тишину дома нарушал лишь Аморан. Человек упрямо тарабанил в дверь нашей спальни.