Александр Фадеев - Мануловы сказки

На четвертый месяц войны Совет Народного Спасения, приложив неимоверные усилия и собрав все имеющиеся резервы, пошел на штурм Северного укрепрайона. Чем был обоснован выбор именно этой крепости, лично мне непонятно. Условия местности, система обороны и гарнизон на севере и юге примерно одинаковые. А вот случилось все именно там…

Рано утром противник начал массированный обстрел наших северных укреплений. За неделю до этого в лагерь республиканцев стали прибывать сводные отряды КОС. Подразделения, укомплектованные лучшими оперативниками со всех областных управлений, предназначались для борьбы с нашими бойцами невидимого фронта, орудовавшими во вражеском тылу. Республика прислала свои «зондеркоманды» для уничтожения «партизан». Имперский спецназ расслабился за последнее время, не встречая серьезного сопротивления со стороны регулярных войск, и появление карателей прошляпил. Днем, когда наши спецы отсыпались, чекисты оборудовали засады на подступах к своим лагерям и затаились. Той ночью уничтожили весь батальон «Маратказей» нашего спецназа. Уцелели немногие, лишь те группы, что не нарвались на чекистов…

Впервые за войну мы понесли ощутимые потери. Народ в окопах озлобился и стал стрелять на поражение не только по командному составу. У республиканцев рядом с полевыми госпиталями появились солдатские могилы. Война перестала быть условностью с ленивыми перестрелками строго по часам и беседами на нейтральной полосе между знакомыми из соседних областей. Императрица объявила траур во всей стране по героям, отдавшим свою жизнь за свободу Империи. Выживших во вражеском тылу наградили высокими правительственными наградами и распределили по другим частям. Батальон расформировали в связи с высокими потерями среди личного состава.

После зачистки местности республиканские войска на северном участке фронта получили гигантское пополнение, состоящее из пехоты и артиллерии, и приступили к подготовке штурма укрепрайона.

Началось все с длительной артподготовки. Дальнобойность у наших орудий существенно выше, поэтому противник нес немыслимые потери, но продолжал посылать снаряд за снарядом на наши позиции. Конечно, не снаряды, а ядра, но потерь от этого меньше не становилось.

Северные бастионы Империи стояли окутанные пороховым дымом и серой пылью от разрушавшихся укреплений. Гарнизон нес потери, но размеренно уничтожал батареи противника. Облегчение от этого оказалось временным. Разбитые орудия меняли на новые, места раненых и убитых занимали артиллеристы из резерва. Обстрел продолжался.

Два дня враг готовился к атаке. Все это время, даже ночью, на наши позиции сыпались ядра. Ответный огонь, бомбардировка с летучек — ничто не могло остановить остервенение противника. Республика твердо вознамерилась прорвать нашу оборону, не считаясь с потерями.

На третий день в атаку пошла пехота. Волна за волной наступающие накатывались на развалины укрепрайона. Ни пулеметы, ни прицельный огонь обороняющихся не пугали республиканцев. Как зачарованные они шли вперед, заваливали телами колючую проволоку и рвы, взбирались на валы и лезли на бастионы. Кое-где доходило уже до рукопашной. Командир УРа запросил поддержки — у него не выдержали нервы от ужаса происходящего. В спешном порядке мы перебрасывали ему подкрепления на десантных летучках. Буквально со штурмовых трапов пехота высаживалась в окопы и сразу вступала в бой. Но противник не ослаблял напора.

К исходу четвертого дня гарнизон отступил на последнюю линию обороны. Дальше обороняться негде — начинались склады, аэродромы и госпитали. В спешном порядке в район боевых действий перебрасывалась кавалерия для удара во фланг наступающему противнику. Судя по всему, укрепрайон придется сдать. Я с трудом удерживал Традорна от попыток лично возглавить оборону УРа. Ни к чему хорошему бы это не привело.

Почему-то любой начальник считает, что в его присутствии работа движется лучше, подчиненные работают быстрее, поставленная задача выполняется гораздо качественнее. На самом деле все наоборот. Что бы изменило присутствие главнокомандующего в самом пекле сражения? Да ничего! Наоборот, стало бы хуже. Командир гарнизона, вместо того, чтобы оперативно руководить обороной и адекватно реагировать на изменение ситуации, был бы вынужден танцевать вокруг большого начальства, объясняя неудачи и оправдывая промахи. Попутно организовывая обеды, отдых и развлечения для генеральской свиты. В армии насмотрелся на приезды высоких проверяющих из штаба округа. Вся бригада на ушах, весь штаб вокруг приезжих мухами вьется, а до остального никакого дела нет. Вот поэтому я и отговаривал Традорна «ехать в войска».

Где должен быть командир? Правильно — в штабе у карты с оперативной обстановкой. Что ему на передовой делать? А, не дай бог, в плен попадет? Мы успели сдружиться со старым воякой, да и Ролане в ее положении нервничать нельзя. Все верно — Империя ждала наследника престола. Ресей ходил с шальными от счастья глазами, а императрица светилась мягким внутренним светом женщины, хранящей под сердцем любимое дитя.

Несмотря на все усилия, республиканцы прорвали оборону на Северной дороге и вышли на оперативный простор. Обстановка накалялась…

Ой, как больно! Что случилось-то? Лежу на полу, рядом с кроватью. Упал во сне? Надо же, какой казус, давненько такого со мной не случалось. Судя по состоянию, вчера принято изрядно. А, это же мы с Традорном под печеных френюшек пару графинов с коньячком выкушать изволили. Обсуждали, так сказать, донесение нашей разведки о массированной переброске войск и усилении северной группировки противника.

Стоп! Вчера?

А как же прорыв фронта, падение Северного УРа?

— Быстро вспоминай, карудар паршивый, — зашипел внутренний голос, — что было вчера?

Так. Вспоминаем: сияющая Ролана с Ресеем объявили, что ждут наследника, отдел «М» представил сводку с фронта, Раскун принес отчет внешней разведки о положении дел в республике. Отдельной строкой в отчете подчеркнуто, что армия противника собирает войска для массированного удара на севере.

Мне это все приснилось?!

Вот дела! Чтобы я еще раз френюшек с коньяком в таком количестве… Чувство радости сильнее — это же замечательно, что на Северном фронте без перемен. Нет никакого братоубийственного штурма, нет таких грандиозных потерь с обеих сторон, еще никто не озлобился и не вошел во вкус этой дурацкой войны, развязанной Советом.

— Да-да-да, — ехидно сказал внутренний голос, — во всем виноват СНС, а мы белые и пушистые. Ни в чем не виноваты.

Иногда самому интересно, что представляет собой внутренний голос — проявление совести или приступ шизофрении…