Александр Тув - Ходок II

– Это очень большое счастье, – серьезно ответил Шэф, – любой человек страшится перемен, а особенно кардинальных перемен. Поменять работу, жену, любовницу, что там еще… страну, город – и то стресс, но все это пустяки. У человека есть два неотъемлемых, я бы сказал: встроенных в его суть, страха – это страх рождения и страх смерти. Каждый человек страшится покидать матку, в которой было так уютно и безопасно, он не знает чем кончатся родовые муки, что ждет его впереди, он боится, что впереди черная пустота небытия и точно так же человек боится смерти, боится потерять физическое тело, страшась того же небытия. – Шэф в упор взглянул на притихшего Дениса и продолжил. – Орден для этих мальчишек – матка, и они боятся его покидать. Так что, когда есть возможность в нем остаться – для них это счастье.

– Понятно… а что с теми, для кого не нашлось места?

– Для них тоже все неплохо. Хотя они остались с белым поясом, но они умеют читать, писать, считать – то есть без куска хлеба не останутся, а это по здешним меркам – не так уж мало. А самое главное – они Пчелы. На Маргеланде, видишь ли, по-настоящему свободных людей, кроме аристократов и Пчел, нет. Кстати, это очень многим, из аристократии, сильно не нравится – но Ордену на это плевать, пока…

– А почему кроме аристократов и Пчел нет по-настоящему свободных?

– Всем аристократам, при рождении, ставят неснимаемую магическую блокировку клеймения – из аристократа невозможно сделать раба… убить можно, а раба сделать – нет.

– Круто! А Пчелам тоже ставят блокировку?

– Нет.

– Так а как?..

– С Пчелами никто не связывается… один раз, давно, Император Балик III решил, что законы Ордена ему не писаны…

– Погоди, – перебил Шэфа Денис, – дай угадаю: кожа, яма, соль?

– Абсолютно точно – с тех пор никто не рискует.

– Ну хорошо, официально Пчел никто взять в рабство не может, а всякие разбойники, пираты?..

– Не связываются – у Ордена длинные руки. Рано или поздно – достанут, не его, так детей, внуков, братьев, род в конце концов… Свои же и сдадут. Неотомщенных Пчел не бывает, и все это знают. С Орденом пока никто не связывается…

– Почему «пока»? – Денис обратил внимание на оговорку мудрого руководителя, уже дважды повторенную – тенденция однако…

– Потому что ничего вечного нет.

– Тогда еще вопрос… а если одна Пчела убьет другую – тогда что? Или так не бывает?

– Сплошь и рядом.

– И?

– И ничего – это их дело, тех кто дрался.

– А друзья… типа кровная месть? – Шэф скривился:

– Бывает и такое, но неписанными законами не приветствуется: позволил себя убить – сам виноват…

– Высокие отношения…

– Ладно. Возвращаемся к нашим баранам: еще через два года интенсивного обучения, «красные» сдают экзамен на оранжевый пояс, обычно сдает меньше половины, будем считать – человек тридцать его получают. Еще два года – экзамен на желтый пояс, пропорции сохраняются, итого – пятнадцать «желтых поясов» – каждый десятый из принятых. Еще два года – восемь «зеленых», еще два – четыре «голубых»… – Денис ухмыльнулся, но Шэф посмотрел на него очень жестко, – ты зря хихикаешь, один «голубой пояс» гарантировано вырежет отделение любого земного спецназа, что нашего ГРУ, что ихних «Морских котиков»… если его не подстрелят с дистанции, конечно… Дальше, еще два года – два «синих пояса», еще два – один «фиолетовый».

– То есть, в двадцать семь лет, один из ста пятидесяти принятых на обучение мальчишек, получает фиолетовый пояс? – быстро сосчитал Денис.

– Да.

– Шэф, а куда деваются все кто отсеивается?

– Ну-у… белопоясные «везунчики» на хоздвор, остальные – в писари, мажордомы, управляющие… – это ты уже знаешь, а «цветные», кто куда – профессионалы везде нужны – на Маргеланде очень много работы для уртаху: разборки с магами, нечисть всякая беспокойная, личная гвардия разных князьков, в наемники охотно берут… Короче, без работы никто не остается. Чем круче пояс – тем больше платят – цветовая дифференциации штанов в действии!

– А почему «Пчелы»?

– Ну-у… тут неоднозначно. С одной стороны, символ Пчелы играет важную роль в местной теологии. С другой – когда послушник, уйдя из Ордена, начинает самостоятельно зарабатывать, он часть отправляет в Орден – типа пчела несет в улей нектар. С третьей – пчелы кроме меда могут больно ужалить. С четвертой… не помню. Короче, Склифасовский, много тысяч лет назад были у людей причины так назвать Орден. Ферштейн?

– Ферштейн, ферштейн… А кто следит, сколько он отправил – может жилит и недоплачивает? – вычленил главное, из объяснений мудрого наставника, Денис.

– Никто не следит, – пожал плечами Шэф, – сколько считает нужным, столько и отправляет.

– А есть которые не платят?

– Может и есть – откуда мне знать? – я плач у, Орден существует, а на остальное мне плевать – это не мое дело. Ну все – хватит трендеть и жир копить, у нас еще есть дела – пошли.

Денису очень не хотелось куда-то идти и заниматься какими-то делами, зная Шэфа – наверняка не сильно приятными, к тому же была еще парочка вопросов, на которые надо было получить ответы – ну не то, чтобы совсем уж «надо», но желательно…

– Шэф, – каким-то странным тоном, заставившем начальство насторожиться, произнес Денис, – ты ведь меня и сам не поймешь, если я не спрошу… – в ответ удивленный Шэф только пожал плечами и не без подковырки согласился:

– Ну-ну… спрашивай…

– Шэф, – повторил Денис, – ты… там – на Земле, говорил, что местный… а по всему выходит… – ты с Маргеланда… – Денис не спросил: «Зачем врал?», но это явно читалось между строк.

– Ты значит решил, что я тебя обманываю? – привычно ухмыльнулся Шэф.

– Ну-у…

– Причем так примитивно: по рабоче-крестьянски – на Земле одно пиздел, а здесь рассказываю всякие байки, не стыкующиеся с моим земным происхождением. – Шэф весело посмотрел на смутившегося Дениса. – Так?

– Ну-у-у… так! – Денис собрался с духом: если Шэф врет, ему-то чего стесняться – пусть он и стесняется.

– А скажи пожалуйста, Дэн, похож я на человека, который может врать?

– Да! – твердо ответил Денис.

– Пр-а-а-вильно… – вкрадчиво, в стиле кота Матроскина, отозвался Шэф, – а теперь скажи: похож я на человека, который может попасться на такой элементарной лаже, как забыть то, о чем рассказывал раньше?

– Нет… вроде…

– И это правильно… – уже с шипящими интонациями Каа, подзывающего бандерлогов, согласился Шэф, – но нет должной уверенности в голосе.

– А должна быть?

– А как же – ты наверняка не помнишь, но в благословенное время оно была такая душевная песня: «Вера в людей, вера в людей – главное наше оружие»… – он усмехнулся, – по степени лицемерия с ней может соперничать только современный слоган: «Что нас всех объединяет? – Доброта!»… Так вот – не веришь ты людям Дэн… – уже грустно продолжил Шэф, с выражением вселенской скорби на лице, но глядя на вконец смутившегося компаньона, не выдержал и заржал: – И правильно делаешь – верить, в крайнем случае! Где-то слышал – где не помню, но очень правильная мысль.