Глен Кук - Десять поверженных

— Хорошо, — сказал я, попрощавшись жестами.

Мне очень нравилось учиться у Душечки, а ей нравилось меня учить. Я думаю, это позволяло ей почувствовать себя нужной. Капитан предполагал всех научить языку жестов. Это могло быть весьма полезным усовершенствованием наших традиционных, но не всегда понятных сигналов во время ведения боевых действий.

Капитан встретил меня мрачным взглядом, но избавил от очередной лекции.

— Твои новые помощники и снаряжение — вон там. Покажи им, куда идти.

— Да, сэр.

На нём лежала большая ответственность. Он никогда не командовал таким количеством людей, как и не попадал в такие неблагоприятные условия, когда приказы были невыполнимы, а будущее — совершенно неопределённо. Похоже, нас собираются принести в жертву, чтобы выиграть время. Среди нас, в Гвардии, нет больших энтузиастов сражений, но Лестницу Слезы невозможно удержать одними фокусами.

Похоже, пришёл конец.

Никто не сложит песен в нашу честь. Мы — последняя из Вольных Гвардий Хатовара, и наши традиции и воспоминания живут только в моих Анналах. Мы — свои собственные гробовщики и плакальщики.

Гвардия — против всего остального мира. Так всегда было и всегда будет.

Помощь, поступившая мне от Леди, состояла из двух квалифицированных военных хирургов и дюжины учеников с разным уровнем подготовки. Кроме того, была ещё пара фургонов, забитых медицинским снаряжением и медикаментами. Я был доволен. Теперь у меня был шанс спасти несколько человек.

Я привёл новичков в свой лесок, объяснил им, как я работаю, и спустил их на своих пациентов. Убедившись, что они не полные профаны, я расширил госпиталь ещё немного наверх и влево.

Я работал без передышки. Мне не нравилось то, что произошло с Гвардией. Слишком много новых людей появилось. Былая близость между людьми исчезла. Раньше я каждый день видел каждого человека из Гвардии. А теперь некоторых я не встречал ещё со времени бегства из Лордов, и я даже не знал, живы они или нет, или попали в плен. Я почти помешался на страхе, что кто-нибудь будет навсегда потерян и забыт.

Гвардия — наша семья. Братство заставляет её дышать и жить. В эти дни, со всеми новыми лицами северян, главное, что удерживало Гвардию вместе — это отчаянные усилия ветеранов снова достигнуть былой близости отношений и взаимопонимания между людьми. Печать этих напряжённых усилий лежала на всех лицах.

Я вышел, чтобы сходить к одному из передовых наблюдательных пунктов, который находился над ручьём, падающим в каньон. Дорога идёт вниз, вниз, и там, под слоем лёгкого тумана, лежит небольшое озерцо. Из него вытекает тоненькая струйка, которая направляется в сторону Ветреной Страны. Но журчащий поток не достигнет её. Я осмотрел хаотическое нагромождение утёсов и глыб из песчаника. Грозовые тучи со вспышками молний, пляшущими вокруг них, грохотали и обрушивались на бесплодные земли, напоминая мне, что надвигаются неприятности.

Твёрдый приближался, несмотря на ярость Несущего Шторм. Завтра он будет здесь, подумал я. И ещё я подумал о том, какой урон нанесли ему эти бури. Явно недостаточный.

Я высмотрел большого неуклюжего человека, который тащился вниз по извилистой дороге. Меняющий Форму собирается опробовать свои кошмарные трюки. Он мог войти в лагерь повстанцев как свой и отравить котлы с едой или заразить питьевую воду. Он мог стать тенью в ночи и расправиться с ними по одному, оставляя только обезображенные трупы, которые наводили бы ужас на тех, кто ещё жив. Сейчас я завидовал ему, хотя всегда питал к нему отвращение.

Горел небольшой костёр, и над лагерем мерцали звёзды. Нас собралось несколько человек, все были старыми партнёрами по игре в тонк. Я был в небольшом выигрыше.

— Я выхожу из игры, пока в выигрыше, — сказал я. — Кто-нибудь хочет сесть вместо меня?

Я разогнул свои больные ноги, отошёл и уселся на бревно, уставившись в небо. Звёзды казались весёлыми и дружелюбными.

Прохладный воздух был свеж и неподвижен. В лагере стояла тишина. Сверчки и ночные птицы пели свои колыбельные песни. На земле царили мир и спокойствие, и было трудно поверить в то, что совсем скоро это место должно превратиться в поле боя. Я ворочался, пока не устроился поудобнее, затем стал созерцать звёзды с их мягким и успокаивающим светом. Я определённо наслаждался моментом, ведь он мог стать вообще последним подобным моментом в моей жизни.

Костерок потрескивал, его огонь слабо колыхался. Кто-то нашёл в себе силы подбросить туда ещё веток. Огонёк взметнулся вверх, и в мою сторону пополз дымок с ароматом смолы. Огонь отбрасывал тени и они плясали по лицам наших азартных игроков. Одноглазый сидел с поджатыми тубами — он проигрывал. Жабий рот Гоблина невольно растянулся в улыбке. Немой, будучи Немым, ничего не выражал своим видом. Элмо напряжённо думал и хмурился, высчитывая свои шансы. У Шалуна вид был более кислый, чем обычно. Я был рад снова увидеть его, так как боялся, что мы потеряли его в Лордах.

Только один хилый метеор прокатился по небу, и больше ничего. Я бросил бесплодное созерцание и прикрыл глаза, прислушиваясь к биению своего сердца. Твёрдый идёт. Твёрдый идёт, стучало оно, подражая топоту приближающихся полчищ.

Рядом присел Ворон.

— Тихо сегодня, — он огляделся.

— Затишье перед бурей, — откликнулся я. — Что там наши власть предержащие?

— Бурные споры. Капитан, Ловец и этот новенький хотят им пока дать потявкать. Чтобы они потеряли бдительность. Кто выигрывает?

— Гоблин.

— Одноглазый там не сдаёт из-под стола?

— Мы его ещё не поймали.

— Я всё слышал, — прорычал Одноглазый. — Ворон, я тебя как-нибудь..

— Знаю, заткнись. Меня и так уже заколдовали. Каркун, ты поднимался наверх после наступления темноты?

— Нет. А что?

— В небе что-то необычное, на востоке. Похоже на комету.

Сердце у меня подпрыгнуло. Я быстренько прикинул.

— Вероятно, ты прав. Она должна была уже вернуться.

Я поднялся, он тоже. Мы пошли наверх.

В саге о Леди и её муже всякое значительное событие предварялось появлением кометы. Бесчисленные предсказания повстанцев утверждали, что Леди падёт, когда в небе появится комета. Но в большинстве таких пророчеств говорилось ещё и о ребёнке, который является воплощением Белой Розы. Круг тратит неимоверные усилия, чтобы разыскать этого малыша.

Ворон привёл меня на вершину холма, откуда видны были звёзды, висящие низко над горизонтом на востоке. И я увидел, как далеко-далеко в небе движется что-то, похожее на серебряный наконечник стрелы. Я долго смотрел туда, прежде чем повернуться к Ворону.

— Похоже, она направлена на Амулет.

— Мне тоже так показалось. — Он немного помолчал. — Я не сильно верю в их пророчества, Каркун. Они слишком похожи на суеверия. Но вот это нервирует меня.