Айя Субботина - Сердце мертвого мира

Раш поторопился. Он залезал в каждый угол, каждую щель, но не нашел ничего, что бросилось бы в глаза. Только в личных вещах купца сыскалась странная коробка, похожая на шкатулку. Мелкая, точно под яблоко, ни замка, ни щели под ключ. С нею рядом была мелкая книжонка, потрепанная да засаленная. Раш забрал все, мысленно пожав плечами: пусть Ми сама после разбирается, на что сгодятся находки.

Перед тем как уходить, оглушил увальней, приложив к их головам пяту медного подсвечника из товаров Дюрана.

Прежде чем вернуться на хмельное пиршество, юркнул в свою комнату. Монеты смешал с запасами своей мошны; повезло - в кошеле был одно только золото. Вспорол матрас: из разреза тут же вывалилась свалявшаяся овечья шерсть. Раш сунул в дыру кошель торговца, запихал обратно куски шерсти и положил себе не забыть после попросить Миэ разобраться с дырой магическими фокусами. Раньше она частенько пользовалась чародейством, чтобы почистить свои тряпки или залатать рубашки мужчинам, если была в добром расположении духа. Жемчуг и камень Раш сунул в потайной карман дорожного мешка. К тому времени невидимость почти рассеялась. Остатки лоскутьев магической пелены еще висели поверх одежды, но вскоре и от них не осталось и следа.

На полпути к пиршественному залу, карманник натолкнулся на Миэ. Волшебница собрала вокруг себя топу поклонников и натянуто кокетничала с ними, свидетелями чему были ее взгляд и не искренняя улыбка. Завидев Раша, мигом отделалась от северян и устремилась к нему, нарочито плотно прижавшись всем телом. Пахло от нее хмелем. И когда только усела, неодобрительно подумал Раш, и, убедившись, что за ними никто не наблюдает, скинул со своей шеи руку таремки. Но Миэ тут же обняла его другой и жарко зашептала в ухо:

- Нашел что?

- Нашел, - буркнул Раш. - В комнате у меня, в матрас сунул. Ты бы дыру заштопала после, а то как бы не выследили нас.

- Грош тебе цена, если выследят, - продолжала шептать таремка, поигрывая его выбившимися из узла волосами.

Со стороны могло показаться, что они влюбленная парочка, решившая потискать друг друга за чужие глаза, и карманник не стал брыкаться, подхватив игру. Обнял Миэ, притянул к себе.

- Еще немного тут нужно покрутиться, а потом поведешь меня к себе, будто в постель уложить собрался, - отдавала указания таремка. После отпрянула в сторону, кокетливо погладила его по завязкам на куртке - ни дать, ни взять искусительница. - А там поглядим, что ты раздобыл у скупердяя. Кстати, с того времени как Дюран взялся с рхельцем шушукаться, я больше ни одного не видела. Ох, не нравится мне это, беде быть.

Последние слова произнесла почти шепотом, развернулась и юркнула в арку, за которой разошелся пир. Рашу не хотелось идти следом - шум раздражал, тем более теперь, когда разгоряченная дракой с драконоездами кровь, могла толкнуть его на всякое безумство. Злость требовала выхода, а если Миэ права и дела их плохи, не хватало еще нажить в довесок парочку врагов.

Раш пристроился у стены, облокотившись о деревянное стропило. И, только собрался еще раз обдумать, нигде ли не оставил в комнате торговца следов, которые могут привести к нему, как на него буквально налетел Берн. Обычно спокойный, сегодня северян сам на себя не был похож. Глаза горели яростью, руки то и дело сжимались в кулаки, хватая пустоту с остервенением, точно глотки недругов. Карманник отшатнулся, быстро соображая, что могло взбеленить хозяина Харрога. Но тот не дал ему времени.

- Ты, чужестранец! - Ткнул пальцем в Раша, словно рядом был еще кто-то. - Отчего не пьешь мое вино и пиво, не потчуешь нутро моими угощениями?

Карманник, растерянный внезапными вопросами, смолчал. Впрочем, Берн не дожидался ответов, поравнялся с ним, да со-всего размаху припечатала ладонью плечо, так, что Раш почувствовал себя колом, по которому вдарили пудовым молотом.

- Чужестранец, выпить с тобой хочу! Отблагодарить, что дите мое спас от погибели.

Раш уже открыл было рот, чтоб воспротивиться, но вождь сграбастал его за загривок и буквально волоком потащил за собой. Карманник едва успевал переставлять ноги. Одно время ему стало казаться, что Берн просто поднял его да и несет, будто щенка. Может так и было - выяснить не удалось, потому что скоро северянин затолкал его в комнату, и с грохотом закрыл за ними дверь. Тут же еще и щеколду на нее пристроил. Как бы голову не снес в хмельном дурмане, опасливо подумал Раш и, как только хватка Берна ослабла, вырвался, отошел на безопасное расстояние. Тут же зарезвился хоровод мыслей: о каком ребенке он толкует? Раш, как ни старался, не мог припомнить, чтобы бился с Фьёрном бок-о-бок, тем паче - спасал его. Фьёрн хоть и был молод, в опеке не нуждался. Да и число косиц в его бороде было тому безмолвным, но красноречивым свидетелем.

Карманник быстро огляделся. Комната, куда затащил его Берн, больше напоминала черный короб, закопченный изнутри, с одной единственной дверью, через которую они и пришли. Прямо посередке стол, на нем - гусиные перья, все почти изломанные, грязная склянка с чернилами, да несколько кубков на подносе, покрытых изрядным слоем пыли. В сторонке, у противоположной от двери стены нагромоздились бочки, поверх них - пара тощих бурдюков. Рядом поленница, полная дров - Раш чуял запах свежей хвойной смолы. Свет давала одна единственная жаровня, да и то огонь в ней стремительно угасал.

Берн взял пару поленьев и сунул их в огонь, поворочал кочергой, громко сопя. Начал говорить только когда пламя раздалось вверх и вширь чуть не вдвое.

- Выпьешь со мной вина, чтоб еще раз отца моего словом вспомнить, - сказал, как отрезал, Берн. Взял бурдюк, зубами выдернул пробку.

- Крепок для меня артумский хмель, - честно отвечал Раш. Северянин нравился ему, вызывал уважение своими поступками. И лукавить с ним не хотелось, хоть бы сколько хмельных шамаров нынче не взяли над ним верх.

- Ничего, - отмахнулся от отказа Берн. - Не перечь Владыке Севера, чужестранец, а не то позабуду, в каком долгу перед тобой.

Раш навострил уши, весь оборачиваясь слухом. И приказал себе помалкивать, пока Берн сам о том не попросит. Молча с поклоном принял кубок, до краев наполненный темным пивом - в нем плескалась тьма, точно вождь только что зачерпнул самой ночи.

- Что глядишь? - Северянин опрокинул в себя содержимое своего кубка и швырнул его оземь.

Раш продолжал молчать и ждать.

- Знаю, что фергайры меня выберут, - сказал северянин. Он подошел к столу, вцепился пальцами в столешницу, будто боялся, что земля уйдет из-под ног. Так и продолжил свою речь, спиною к Рашу. - Да и кто о том не знает? Торхейм непокорным был, а я всегда призывал его к терпению, мудрости. Мол, чти законы, отец, как бы лиха не вышло, как бы духи наших предков не осерчали. Но разве мог кто его разубедить? - Последние слова стали чистой горечью. - Боги не дали ему дите законное, меня только, хо́ра, без прав всяких... да Шиману. Видел ты ее, перед тем, как ей голову снесли.