Айя Субботина - Шаманы крови и костей

"Наверное, чувствует, что я в этом зале единственный человек, который станет на строну Эйрата", - решила волшебница. Она снова попробовала успокоить отца, но тот, разозленный наглостью Шале, рассвирепел точно голодный бык. Шале, похоже, только того и нужно было.

- Я прибыл в Тарем, чтобы доказать свое право на половину денег Эйратов.

- А мой любимый брат, - встряла Катарина, - узнав о несправедливости Четвертого магната Совета, велел к половине наследства прибавить и две трети от части, которая останется. В назидание тем, кто думает, будто в Тареме некому вступиться за обездоленных. Все были свидетелями его словам, но, на всякий случай, вот. - Она щелкнул пальцами, и у нее за спиной, точно отделившаяся тень, возник неприглядный человечек. Мужчина услужливо положил в ладонь Катарины свиток, таремка же в свою очередь, передала свиток Второму магнату. - Я не стану откладывать совет, магнаты. И, на правах Первой, настаиваю на том, чтобы решение было принято сегодня же. Богам одним известно, что еще может случиться и с кем, пока мы тянем, боясь покарать того, по ком давно уж плачет веревка.

- Веревка? - Миэ выступила вперед. - Госпожа Катарина, лорд Фиранд не требовал смерти моего отца!

- Только потому, что он знал половину правды.

- Я не вижу никакой иной правды, кроме слов одного члена Совета, - пыталась защищаться Миэ, но таремка остановила ее властным жестом.

- Магнаты Совета, раз меня уже дважды обвинили во лжи, я вынуждена предоставить доказательства. - Снова пощелкивание пальцами, но в этот раз прислужник водрузил на стол тяжелую костяную шкатулку. Леди Ластрик сняла крышку, достала ворох пергаментов, курчавых от потрепанных краев, и тоже передала по кругу.

Миэ не успевала следить за происходящим, и именно в этот момент отец, наконец, первым заговорил с ней.

- Миэ, немедленно возвращайся домой, - скороговоркой шептал он. - Увози детей, забирай все золото и ценности, какие только сможешь найти. Спаси своих братьев и сестер. Рунный камень спрятан в тайнике, в библиотеке. Спроси Лаумера - он покажет, где и как открыть. Не перебивай, - перебил он попытки Миэ вставить хоть слово. - Нас кто-то предал, Миэ, ты должна узнать кто.

- Что? Предал? - Таремка почувствовала, как к затылку прилила боль. - Ты вел переговоры с Рхелем? Ты же сказал, что...

- Уходи, немедленно, я отвлеку их, - вместо ответа торопил отец. - Сожги наш дом, слышишь? Чтобы ничего не досталось этому проходимцу!

Тут лорд Эйрат оттолкнул ее, да так сильно, что Миэ потеряла равновесие и растянулась на полу. В глазах заклубился разноцветный туман, звуки растаяли, обернувшись странным гулом, будто кто потревожил диких пчел. Таремка попыталась подняться, но снова очутилась на полу, на этот раз получив несильный толчок в бок от чьего-то сапога. Спокойный мгновение назад зал Совета превратился в базар: бегали люди, кто-то прокричал, чтобы прикрыли все входы и выходы, а над всем бедламом висел голос Катарины. "Ловите этого мерзавца! - верещала она. - Он нужен мне живым!"

Миэ перекотилась четвереньки, поползла в сторону, стараясь не попадаться на глаза кому-то из магнатов. Но они, были заняты тем, что защищали свои толстые тела от охранников леди Ластрик. Воины, взяв наизготовку мечи и щиты, раскидывали всех, кто становился на пути. После, когда в зале совета снова станет тихо, Катарине придется приносить извинения, но сейчас таремку, похоже, занимал только лорд Эйрат.

Миэ сглотнула, не давая себе слабины. Как он мог? Несколько дней назад клялся, что никогда и слова вслух не обронил о своих мыслях по поводу союза Тарема и Рхеля. Если бы только Миэ знала о заговоре, разве позволила бы прийти ему на Совет? Бежать, только бежать и как можно дальше - вот чего потребовала бы таремка. И отец, предвидя такой исход, малодушно промолчал. Миэ мысленно и проклинала его, и просила Амейлин заступиться за родителя. Как он зашел так далеко в своем тщеславии? Как мог возгордиться и забыть об осторожности...

Таремка высмотрела самый темный закуток и поползла туда, предусмотрительно помалкивая, чтобы не привлекать к себе внимания. Хаос кипел, но скоро он успокоиться. Таремка слышала выкрики отца: Эйрат проклинал Шале и Катарину, обвинял ее в том, что это она убила Фиранда. Кто-то из магнатов охал и ахал, точно беременная на сносях, кто-то увещал Четвертого магната успокоиться и отдаться в руки правосудия. Голоса Катарины Миэ не слышала. Оказавшись в углу, волшебница тут же поднялась на ноги, растирая ладони. Магия хлынула к пальцам, обожгла их. Таремка ловко свила несколько искрящихся нитей, которые тут же свили вокруг нее невидимый кокон. Действия чар хватит не на долго, чуть меньше, чем на пол часа, но этого достаточно, чтобы незамеченной выбраться их здания. Таремка прилипла к стене и двинулась вдоль нее - только так она могла избежать быть случайно обнаруженной. Налети кто плечом - чары не развеются, но так Миэ обнаружит себя, в таремка не хотела, чтобы жертва отца оказалась напрасной.

Добраться до двери не составило труда, но теперь ее перегораживало несколько охранников, и пройти между ними незамеченной смогла бы разве что мышь. Миэ мысленно завопила от отчаяния.

- Эйрат, тебе все равно не уйти, - зашипела Катарина так близко, что волшебница невольно отшатнулась.

Оказалось, леди Ластрик стоит всего в нескольких шагах от нее. Миэ задержала дыхание, попятилась, но тут же остановилась, едва не налетев на нескольких воинов, которые охраняли спину Катарины. Миэ почувствовала себя зажатой тисками, когда каждое движение, каждый слишком громкий вдох или выдох предаст ее.

Стол оказался перевернутым. Миэ удивились, как такое возможно - тяжелый, деревянный и шестиногий, он казался таким же непоколебимым, как горы. Однако теперь стол валялся на боку с вывороченной ногой, а рядом, лопнув ровно надвое, валялись песочные часы. Песок медленно вытекал из обоих отверстий, и Миэ показалось, что он замедляет ход времени.

А по другую сторону стола, вооружившись факелом, стоял отец. Он был весь мокрым. Приглядевшись внимательнее, Миэ поняла, что родитель облил себя маслом, и тяжелые капли янтарного цвета теперь стекали по его лицу и волосам, точно свежий мед. "Зачем?" - чуть было не закричала таремка, но вовремя вспомнила, что выдаст себя.

- Ты же не станешь этого делать, Эйрат, - прошипела Катарина, слегка поддаваясь вперед, на что отец тут же приблизил к себе горящий факел. Языки пламени, будто почуяв угощение, потянулись к телу, как голодные псы. Миэ зажмурилась, но криков не последовало. Открыв глаза, таремка увидела отца нетронутым, но Катарина вернулась на прежнее место. - Послушай, ты ведь не хочешь, чтобы мы причинили вред твоим близким? Все знают, что в Тареме строги к предателям и тем, кто разделяет с ними кров.