Евгений Щепетнов - Дикие земли

Только одна мысль на периферии сознания не давала мне покоя: «Куда я? Куда? Я человек! Человек!» Потом выскочила еще и картинка: гном, отлетающий от страшного удара лапы кралота. Бабакан! Что Бабакан? Что такое Бабакан?! Бабакан — друг! Друг!

Я с трудом собирал мысли, ставшие мыслями дракона, — я буквально растворился в нем и сейчас пытался отделить свое сознание от инстинктов. Я еще несколько минут вертелся в воздухе — меня раздирали страсти: моя человеческая часть сознания пыталась улететь на помощь Бабакану, а драконья составляющая отправляла меня на охоту, так как я был голоден.

Наконец с огромными усилиями я-человек взял верх над я-драконом, развернулся и помчался к лагерю, рассекая воздух, как истребитель «мессершмитт». Сделав вираж над лагерем, я приземлился почти на головы двум кралотам, так и лежавшим на земле под деревом. Они отпрянули как от огня, я сложил крылья и, с трудом выговаривая слова драконьей пастью, выкрикнул, вернее, заревел:

— Я — вожак! Вы — подчиняетесь!!!

Кралоты приникли к земле, положив передо мной головы, и громко прорычали:

— Ты вожак! Ты вожак! Мы подчиняемся!

Закончив этот своеобразный обряд инициации, я начал обратное превращение.

Через секунд пять я уже был человеком и бросился бежать к лежащему у палаток гному. Его живот был разорван, а в широкой кровоточащей прорехе виднелись кишки, свившиеся как огромные сизые черви. Я чуть не заплакал, глядя на него, и только сумел сказать:

— Бабакан, ну как же так?! Держись! Я тебя не отпущу!

— У него еще рука сломана и позвоночник, скорее всего, он ног не чует, — сказал подошедший сзади Каран. По его щекам стекали слезы, он закрыл лицо руками и зарыдал.

Гном был в сознании, он поднял на меня глаза, криво улыбнулся и с трудом сказал:

— Славно мы повеселились, правда?

Потом его глаза стали закатываться… он умирал.

— Нет! Не уйдешь, болван! — заревел я и стал произносить заклинания лечения, вкладывая в них всю свою силу, все свое желание чуда, которое было.

Схватив края его прорехи на животе, я стянул их, чтобы рана срослась как можно быстрее. Мои руки окутались серебристым сиянием, какого я раньше не видал, и рана прямо на глазах стала затягиваться.

Гном задышал, его сердце снова начало биться. От раны на животе остался только шрам, потом и он исчез. Бабакан опять открыл глаза:

— Ты меня не отпустил, засранец! А я уже с дедушкой разговаривал! Я ему спасибо сказал за секиру — я ведь ей все-таки рассадил этому козлу плечо. Извини, что я вмешался, Викор, ты бы и сам эту поганую зверюгу ухайдакал. Хм… а как ты его ухайдакал? Ты живой, значит, все-таки его прибил? Каким образом? Превратил в мышь и наступил ногой? — Гном ухмыльнулся, потом скривился: — Я ног не чую, Викор, похоже, он мне позвоночник сломал. Сможешь меня поднять на ноги, вылечить? Если нет, лучше убей. Я не могу валяться как бревно и гадить под себя…

— Давай все потом. Срастим мы тебе позвоночник, не бойся, только времени немного надо. Ребята, давайте палатку перенесем, чтобы накрыть его. Я сейчас лечить буду — вдруг дождь пойдет, а его с места трогать нельзя.

Друзья забегали, сняли палатку гнома и раскрыли над ним, воткнув колышки.

Я пошел за одёжей, осмотрел себя: руки, ноги — все цело. Видимо, при трансформации организм, под командой мозга, использует всю плоть для строительства нового тела и ему безразлично — поранено оно или нет, в конечном варианте тело будет цело.

«Забавно, — подумалось мне, — эдак мне можно любые раны лечить. Лишь бы башку не оторвали, как я этому кралоту».

Найдя запасные штаны, я натянул их — так-то мне было наплевать, кто меня видит, кроме Аранны и моих друзей, но хоть какие-то приличия все-таки хотелось соблюсти.

— Приготовьте мне воды и питья — придется долго работать, это не брюхо срастить, кости штука сложная. Сейчас я ему еще руку вправлю… лежи, Бабакан, терпи! Сейчас больно будет!

Сломанная кость хрустнула и встала на место. Я отпустил его руку, сел рядом с другом и сосредоточился.

Я помнил, как долго Амалон лечил мне ногу. Впрочем, там было сложнее — он же еще ломал ногу, сращивал и вытягивал. А тут надо срастить перелом. Хуже, что порваны нервы, управляющие конечностями, всей нижней половиной тела. Их выращивать долго и трудно…

Лечение заняло у меня сутки. Я не прерывался, кроме как на еду и питье, да на походы по нужде. Иногда засыпал — на полчаса, валясь от усталости, но снова и снова лечил, лечил и лечил.

Бабакан был крепким существом, потому я не боялся применять максимум лечения. Он похудел как спичка, пропал его толстый живот, кожа обвисла, щеки стали как у старого льва. На следующий день, к вечеру, я прекратил лечение, решив, что даже его организм больше не выдержит, взял нож и кольнул его в ступню:

— Чувствуешь?

Бабакан вздрогнул и дернул ногой:

— Еще бы не чувствовал! Воткнул мне кинжал в ступню и спрашивает, мать его за ногу, чувствую ли я! Давай я тебе воткну, тебе понравится?

У дверей опять заплакала Аранна, только в этот раз от радости:

— Вернулся! Наш Бабакашка вернулся! Мне так не хотелось тебя хоронить!

— Эй, эй! Никогда меня так не зовите! Прилипнет еще, так и будут звать в клане — Бабакашка! Хуже не придумаешь, как будто «баба-какашка»! Тьфу, мерзость какая!

— Слава богам, ты вернулся, друг… кого бы я тогда поддевал, если бы ты лежал сейчас в земле? — обрадовался Каран. — Викора — он без чувства юмора, да и начальник, Аранну?.. Она все рыдает, ее неинтересно, Алдан тоже нудный, как наш начальник, а над собой смеяться как-то глупо. Давай, пошли есть!

— Сейчас, сейчас… ты не представляешь, как я есть хочу! Этот проклятый лекарь все соки из меня выпил, теперь наедать пузо полгода надо! Всю мою красу уничтожил!

Бабакан попытался встать, но не смог. Его руки тряслись от слабости, ноги дрожали, и он не в силах был сделать ни шагу, даже сесть без посторонней помощи. Мы подтащили его к костру, и Аранна тут же водрузила на огонь ногу антилопы, нанизанную на вертел.

— Последнее мясо, — сказала девушка. — Алдан, сходил бы на охоту, что ли? Пока я тут разбираюсь с готовкой…

— Сейчас схожу. — Алдан поднял свой лук, колчан, вскинул их на плечо, но я его остановил:

— Погоди, сейчас кое-что сделаем.

Я подошел к кралотам и сказал:

— Нам нужно мяса. Сумеете притащить пару антилоп?

— Как-нибудь сумеем, — фыркнул Грракх и тут же галопом помчался к лесу. Его подруга отстала на долю секунды, потом догнала, и они побежали, перепрыгивая друг через друга и совершая немыслимые кульбиты.

Я хмыкнул — все-таки правда щенки. На вид — страшные зверюги, а поведение как у щенят. Потом улыбнулся. А мы-то чем отличаемся? Иногда так дурим, что можно подумать, что мы не щенки, а вообще зародыши…