Евгений Щепетнов - Дикие земли

Унылая полупустыня тянулась и тянулась, и мне все время чудилось, что вот-вот я сейчас увижу земных верблюдов, лица каких-нибудь туарегов или, в крайнем случае, туркменов.

Еще через два часа наш небольшой караван вступил в зону основной пустыни, со всеми ее прелестями — барханами, завихрениями ветра, кидающего пригоршни сыпучего мелкого песка нам в лицо и за шиворот, проникающего везде, где только может оказаться эта мелкая, как пудра, песчаная пыль.

Ориентиров у нас не было никаких — я рассчитывал идти строго на восток, не придерживаясь каких-то оазисов и колодцев. Возможно, это и было глупо, но другого выхода я не видел. Перед походом я попытался расспросить местных, насколько далеко простирается пустыня, и все, что услышал в ответ, — невнятные рассказы о ее безграничности и бесконечности либо, наоборот, высказывания типа: «Да че там той пустыни — на день пути!» Стало понятно, что никто ни черта не знает.

Проводника, естественно, у нас не было, так что приходилось полагаться на удачу да на мой дар мага-стихийника. Я уверен, что в случае чего, смогу найти воду даже под покровом песка. Так какова протяженность пустыни? По моим расчетам — километров четыреста — пятьсот. Если больше — тогда худо… тогда — магия стихийника и голодный паек.

Скорость нашего движения в сыпучем песке резко замедлилась — в день мы проходили не более пятнадцати — двадцати километров, — это меня сильно беспокоило, так как я рассчитывал на гораздо более быстрое продвижение. Запасы воды и продуктов таяли, как и наше настроение. Трудно было целыми днями, глядя на барханы, на белое, горячее небо и хрустя песком на зубах, сохранить хорошее расположение духа. Ночью же температура опускалась до ноля и ниже, изо рта шел пар, вода становилась ледяной. Готовить что-то горячее было не на чем — мы не взяли с собой дров. Питаться приходилось всухомятку: твердое как камень копченое мясо, жесткие сухари — все, что не портилось в жару. А она была страшной, иссушающей — в тени, думаю, не менее пятидесяти градусов. Воду еще приходилось тратить на коней, и скоро наши запасы питья истощились — мы были в дороге неделю, но воды почти не осталось.

Ко мне подъехали Бабакан и Каран:

— Ну что будем делать, командир? Как бы нам в беду не попасть… если мы еще в нее не попали. — Бабакан вытряс песок из бороды и продолжил: — Ищи воду, иначе сгинем. Это уже край настал.

— Хорошо. Достань немного воды и плесни мне на руку.

Каран вынул фляжку и налил в мою руку немного воды — я сжал ее в кулак и сказал заклинание сродства. Первое, что я сделал, это пустил сознание по спирали, как локатор, осматривая окружающую местность. Вокруг были пески, пески, пески… я дошел уже до десяти километров в диаметре… усилием воли раздвинул границы восприятия — этому очень помогали жажда, которую я испытывал, и предвкушение нашей бесславной кончины в песках. Дальше, дальше, еще дальше… я уже на расстоянии пятнадцати километров… сильно заболела голова от напряжения, но я заметил что-то слева и впереди… вроде как источник, да! Что-то типа колодца в низине — похоже на оазис.

Я вышел из транса, потирая пульсирующий болью затылок, и сказал:

— Идем туда — вон в том направлении. Там, похоже, оазис. Там какой-то выход воды, вроде как испарения ее над источником.

— Ну слава богам! — с удовлетворением сказал Бабакан. — Теперь я понимаю, почему исчезали группы искателей. Что бы мы делали без стихийника!

— Не радуйся особо, до оазиса километров пятнадцать, не меньше. Сегодня до ночи точно не успеем — время уже к вечеру.

— Сегодня не успеем — завтра успеем. Главное — есть куда идти! — оптимистично заявил повеселевший гном. — Вода пока есть, на одни сутки хватит. А там видно будет.

Я облизнул языком высохшие губы:

— Честно говоря, прямо-таки преступником себя чувствую, что заманил вас на эту сковороду. Я думал, что будет хреново, но не до такой же степени!

— Ну что теперь сделаешь, — ответил мне Каран, — выживем. Как всегда выживали. И не надо этого — «заманил»! Мы сами знали, на что идем.

Конечно, в этот день мы не дошли, остановились на ночлег. Последней водой напоили лошадей, сами выпили по кружке живительной влаги. Вода была теплой, нагревшейся за день — но черт меня побери, если я пил что-то лучшее за свою жизнь! Я медленно выцедил кружку чудодейственной влаги, сжевав кусок мяса, и мы улеглись вместе с Аранной, накрывшись одеялами с головой. Разговаривать не хотелось, а уж о каких-то сексуальных игрищах вообще речи не шло — ни сил, ни желания… да и не мылись мы уже больше недели…

Поднялись мы очень рано, рассчитывая хотя бы часть пути пройти по холодку. Но в пустыне переход от холодка до одуряющей жары происходит в считаные минуты — скоро опять мы оказались на раскаленной сковороде. Лошади пока держались, хотя я подозревал, что скоро им наступит конец — если не будет отдыха. Вот тогда нам действительно придется туго. Перед выходом я определил направление до источника: да, мы шли верно, до него оставалось километров семь, и это очень радовало.

Эти несколько километров достались довольно тяжко. Понадобилось полдня, чтобы мы приблизились к источнику настолько, что смогли уже видеть несколько деревьев и какие-то строения возле них, сложенные из камня или глины — отсюда было не рассмотреть. Мы непроизвольно прибавили шаг и через полчаса уже ступили на твердую, утоптанную землю оазиса.

Впрочем, наша радость была недолгой. Оазис оказался заброшенным, и скоро мы поняли почему. Колодец, к которому мы подбежали в надежде напиться, был накрыт деревянной крышкой, уберегающей его от песка, рядом лежало деревянное ведро, привязанное к длинной веревке. Бабакан откинул крышку, проверил веревку на крепость и стал опускать туда ведро. Веревки не хватило — ведро повисло. Бабакан вытянул ведро наверх, ворча. Сходил за нашими веревками — я знал, что придется доставать воду с нескольких сотен метров, это нормально для пустыни, — привязал еще веревок и начал опускать ведро. Все с замиранием сердца ждали всплеска, веревка ушла вниз, потом ослабла… ничего не последовало. Сердце у меня упало — колодец был сух. Я сел и бессильно прислонился к камню возле колодца — что делать?

Как эхо, откликнулся Бабакан:

— Что делать будем, командир? Давай колдуй.

— Да. Сейчас попробую посмотреть воду внизу — плесни каплю на ладонь.

Бабакан перевернул открытую флягу, и последние капли вылились на подставленную ладонь — я растер их и выпустил заклинание сродства, уходя сознанием под землю, Я смотрел все глубже и глубже — на глубине более двухсот метров проходил водоносный пласт, но он был истощен.

Хотя все полагают, что в пустыне не бывает дождей, но это не так. Редкие, но мощнейшие ливни иногда все-таки идут и в пустыне, и вся эта масса воды просачивается под землю, осаждаясь в водоносном слое, перекрытом водонепроницаемыми глинами. Но основное — водоносные слои подпитываются инфильтрационными водами с огромных расстояний, в несколько тысяч километров. Например, воды моря, давя на горные породы, отфильтровываются и переходят под землей по многочисленным трещинам в горных породах, порам, проникая в водоносный слой. Но он был истощен. Видимо, очень давно не было ливней, каналы подпитки от источников воды забились — результат был налицо.