Павел Шумилов - Одинокий дракон. Последний повелитель

— Действует! — обрадовался Джафар.

Кора скорчила гримаску и шлёпнула его пониже спины.

Перевозка оборудования заняла десять дней. Удалось перевезти даже биованну. Неподъёмным оказался только большой томограф, но, если честно, не очень–то он и был нужен. Не каждый день приходится обследовать на томографе слонов. Генная лаборатория вела синтез регенерина, процесс шёл успешно, но требовал времени. Кора училась с яростным упорством. Она видела, что работа у Джафара не идёт, и кляла себя, что не может ничем помочь. А проект «Суперчеловек» рассыпался на глазах. Очень быстро Джафар убедился, что теряется совместимость с человеческим геномом. Короче говоря, то, что получалось, уже не могло скрещиваться с обычным человеком. Количество изменений переходило в качество. Более того, нужно было либо отказаться от возможности глубокой регенерации, либо придумать нечто гениальное. Дело в том, что при той степени регенерации, которой хотел добиться Джафар, новый организм мог развиться из любой клетки, попавшей в подходящие условия. Например, поел такой суперчеловек ложкой студня, и забыл её в грязной тарелке. На ложке осталось несколько живых клеток из полости рта — и привет! Через пару дней по тарелке будут ползать малюсенькие, жутко живучие человеческие зародыши. Ещё хуже обстояло дело с биогравами. Джафар никак не мог добиться синхронизации. Требовалось синхронизировать во времени гармоники, испускаемые отдельными клетками. Но клетки не желали этого делать. Работали на разных частотах, теряли фазу, вектор, и в результате суммарный эффект был нулевым. Джафар проектировал сложнейшие многоуровневые системы синхронизации, но добился только слабого положительного эффекта. Расчёты показывали, что КПД возрастал с увеличением массы биообъекта, когда возникал синхронизирующий эффект наведённого когерентного излучения, как в лазере, достигал максимума где–то в диапазоне от трёх до десяти тонн, после чего вновь падал. Но в любом случае, синхронизация держалась не более одной–двух секунд, а наибольший эффект — где–то девять десятых от массы тела. Левитировать без крыльев, силой воли человек не мог.

Джафар то сутками не вылезал из лаборатории, забывал о еде. Тарелки и чашки, принесённые Корой, остывали у него под локтем. То шатался, как привидение, по всем помещениям бункера, садился на порог или ступеньку, уставившись пустым взглядом в стенку. Кора садилась рядом, гладила по плечу, ночами плакала в подушку, если он оставался в лаборатории. Однажды она не выдержала. Расставила в кают–компании мебель по–новому, принесла из леса букет из красных и жёлтых осенних листьев, поставила в вазочку на стол. Потом, дрожа внутри от страха, привела Джафара из лаборатории, размашистым почерком написала на листе: «Так больше нельзя!» — и сунула ему в руки.

— Что нельзя? — растерянно спросил Джафар.

Кора подвела его к зеркалу. Смотреться туда не хотелось. Небритый, щёки ввалились, под глазами синяки. Волосы взлохмачены, из чёрных стали серыми от седины.

— Так ты считаешь, что я дошёл до точки? — спросил он. Кора испуганно кивнула. Она впервые собиралась спорить с Джафаром, и очень боялась. — Дошёл до точки, дошёл до точки, — задумчиво бормотал он, шляясь из угла в угол. — Знаешь, ты права. Я упёрся в стену. Нужен свежий глаз или другой подход. Я знаю, что делать, только очень не хочется. — Джафар покачался с пятки на носок перед зеркалом, критически осмотрел себя, стал вдруг очень деловым и целеустремлённым, направился в ванную. Через несколько минут появился оттуда подстриженный и свежевыбритый. Одел костюм, которого Кора до сих пор не видела. Белоснежно–белый, со множеством карманов на «молниях», даже на рукаве.

Девушка присела на краешек дивана, не зная, радоваться ей, или наоборот, ещё больше бояться. Джафар решительно плюхнулся рядом, прижал к себе, зарылся лицом в её волосы и попросил:

— Идём погуляем. Две недели на воздух не выходил.

Гуляли по обычному маршруту. До мельницы, по дамбе, по холмам среди сосен. Сзади, как привязанные, топали Хайкара и Табак. Джафар скармливал им сахар кусок за куском, рассказывал Коре о своих планах и неудачах. Планы были грандиозные, охватывали всю планету и десятки лет туда. В чём именно заключались неудачи, она не могла понять, но не перебивала. Пыталась запомнить как можно больше незнакомых слов, чтобы потом спросить у компьютера. Запомнить было невозможно, и она стала записывать. Джафар взял у неё листок, исправил ошибки и стал объяснять. С одного переходил на другое, с ДНК на электронные микроскопы и томографы, потом на обычные микроскопы, очки и контактные линзы. Объяснял, как устроено зрение орлов, какие у них маховые перья, кто такие Американские индейцы, что такое томагавк, вспомнил Джулию, рассказал, что помнил, из своих ночных похождений в Тонто.

Вернулись домой уже в темноте, продрогшие, но довольные. Правда, Кора так и не смогла выяснить, какое неприятное дело запланировал Джафар на завтра. Каждый раз принимался отшучиваться, а когда она села под берёзу, обхватила коленки и наотрез отказалась идти дальше, сказал, что ничего страшного, заработает ещё пару седых волосков, и всё.

Утром Джафар почти не завтракал, вынес из одной жилой комнаты всю мебель, оставил только компьютер у стенки на полу. Привёл в рабочее состояние кибердиагноста, биованну, написал инструкцию для Коры, что, как, зачем и после чего нажимать, проверил, всё ли она поняла, разделся до плавок, строго–настрого запретил тревожить себя до 8 вечера, а позднее — действовать по обстоятельствам, и ушёл в комнату.

Ривьера сидел в обычной позе, левой рукой набирая что–то на клавиатуре компьютера, а правой листая свои заметки. Из всех, кого знал Джафар, только он один предпочитал работать на клавиатуре левой рукой.

— А, гроза лесных разбойников, не забыл старика, — приветствовал он Джафара. — Слышал, хочешь супермена вырастить?

— Не получается супермен.

— И не получится. Жадность тебя губит. Ещё Козьма Прутков говорил: «Нельзя объять необъятное».

— Козьмы Пруткова не было.

— Вот те раз! А кто это сказал?

— Группа товарищей.

— Ишь, какой начитанный. А Хилон сказал: «Не желай невозможного». Себе не веришь, Пруткову не веришь, Хилону поверь.

— Да верю я, верю. Я не знаю, что делать.

— Вот с этого и начнём. Что ты хочешь? Человека или непобедимого рыцаря без страха и упрёка? И то и другое сразу не получится, ты это уже доказал. Если хочешь человека, возьми у Коры яйцеклетку, подработай, сколько можно. Аппендикс убери, ещё что по мелочи. И внедри на место. Не мне тебя, биолога учить. Не представляешь, как Кора обрадуется, когда от тебя ребёнка понесёт. Теперь рассмотрим другой случай. Рыцаря без страха и упрёка. Ради всего святого, не делай его похожим на человека.