Уилл Эллиот - Тень

— А ты… ты не… — Она не сумела договорить до конца.

— Учитывали ли мы такую возможность тогда, в самом начале? — Человеческая половина его лица невесело улыбнулась. — Разумеется, нет. Мы были слишком молоды. Эта отрасль науки была совсем новой. Мы не знали, что может произойти. Отчасти это и было причиной, по которой мы взялись за Проект. Чтобы научиться, узнать нечто новое. Другого способа не было — лишь продвигаться дальше по опасному пути. Ошибки, которые были совершены, не повторятся в следующий раз.

Азиель захотелось подойти и обнять мага — она видела, как он устал, как напуган. Девушка даже двинулась с места. Однако в этот момент квадратный камень повернулся в пустой глазнице, натянув плоть; раздался скрежет драгоценности о кость. Азиель почувствовала неприятный запах паленого и отпрянула, ощутив ядовитый укол вины. Девушка притворилась, что всего лишь поправляет платье и усаживается поудобнее.

— Ты хочешь сказать, что отец уничтожил Стену? Случайно?!

— Что он сделал — помимо многого другого — это открыл вход в Иномирье. В огромное, безграничное, странное место. Думаю, нам удалось наконец его запечатать. Но сюда попали пилигримы. Впервые за всю мою долгую жизнь. Сколько их оказалось в нашем мире, я не знаю, по меньшей мере двое. Может, один из них уничтожил Стену. У них есть удивительное оружие! Если бы только мои Инженеры могли его скопировать!.. Они пытались, однако образов и описаний недостаточно, чтобы можно было завершить работу. — Архимаг вздохнул и встал, собираясь уходить.

— Ты покидаешь меня? — спросила она.

— Я должен.

Азиель с трудом поборола желание упросить его остаться и поговорить с ней чуть дольше. Как и Призрак, Архимаг давно уже не заходил к ней, чтобы немного побеседовать. Он, хромая, приблизился к двери, помедлил, а затем повернулся:

— Азиель, как вышло, что я пришел поговорить именно с тобой?

Она нахмурилась, найдя вопрос довольно странным. В голову пришла непрошеная мысль: «Потому что ты любишь находиться среди заточенных в клетки». Девушка ощутила еще один укол вины.

— Ты мой друг, — отозвалась она наконец и улыбнулась Архимагу.

Тот кивнул, ничего не сказав в ответ, и с трудом вышел из комнаты, как всегда осторожно пригнувшись, чтобы не задеть рогами косяк.

— Я позабочусь о том, чтобы тебя переселили на нижние этажи, — произнес он на прощание. — Как только буду уверен, что это безопасно.

С этими словами колдун закрыл дверь и повернул ключ в замке. Этот звук был таким знакомым, что Азиель не обратила на него ни малейшего внимания.

— Ты клянешься мне?

Грустный голос вырвал Азиель из объятий беспокойного сна и видений, наполненных приглушенными криками. Она села, протирая глаза, и осознала, что вопли вовсе не были порождениями ночных кошмаров — они оказались настоящими. Шаги грохотали по коридору за дверью ее комнаты. Стоны, крики, плач, грохот цепей, неприятный скрежет, словно гигант стискивает огромные каменные зубы. Что-то тяжелое и явно металлическое проползло по коридору, прямо мимо двери. Чем бы оно ни было, следом раздались новые крики в дальнем конце перехода, а затем ненадолго воцарилась тишина.

Появился мерцающий свет, в лучах которого стала видна кровь, просачивающаяся под дверь, но Азиель не обратила на нее внимания. Ее отец, By, стоял посреди комнаты. Он являл собой светящийся контур, в котором пульсировали, как кровь, сгустки света, сталкиваясь внутри его и взрываясь искрами тошнотворного оттенка. Одна рука протянута к потолку. Голова утомленно склонена на грудь.

Азиель не закричала. Она ощущала странное спокойствие. Казалось, глубокая грусть исходит от ее отца, наполняя комнату. Она не тронула сердца девушки, не слилась в единое целое с ее собственной печалью (об истинной глубине которой сама Азиель даже не догадывалась) — он просто излучал ее, как и тусклый, мерцающий свет. Она никак не могла вспомнить, о чем говорил By.

— Отец?

Полились слова, хотя Друг и Владетель не разжимал губ:

— Многие из них поклонялись мне, оставаясь на берегу. Многие молятся, стоя по колено в хлещущих волнах, которые я поднимаю. Многие молятся, оказавшись в воде по пояс, по шею, скрывшись в ее толще.

— Чего ты хочешь от меня, отец? Уже поздно. И ты нездоров.

— Азиель. Дочь моя. Изменившаяся дочь. Я скорблю. Вокруг меня много зла. Мои члены вспарывают его, как тонущий человек — воду, отгоняя его то тут, то там. Но если я замру в неподвижности, никакой разницы не будет. Всех остальных рано или поздно смоет с мест, где они стоят, глазея на меня и произнося мое благое имя, глазами выпивая свет моего тела. Они утонут, когда я нахлыну на леса и заполню собой долины. Утонут в своих городах, где живут лишь как тени теней теней. До тех пор пока самые засушливые равнины не будут орошены мной, воды не уйдут, и все утонут, все утонут. Я приму их тела в свою кожу-поверхность, гладкую, как стекло. Я соберу их тела со своей бурлящей поверхности.

— Отец, я не понимаю тебя. И я даже думаю, что на самом деле это не ты. По крайней мере, не твое тело. Это иллюзия, не так ли? Вроде тех, которые иногда творит Архимаг? Ты создал ее специально, отец? Чтобы напугать или наказать меня? Но я никогда не причиняла тебе боли. А если такое и случалось, то всегда ненамеренно.

By медленно поднял голову, чтобы взглянуть на нее. Постепенно он расплылся в улыбке. Глаза расширились и продолжали расти, пока не стали непропорционально большими. Рот открылся, превратившись в сплошную воронку мрака. Из глубины, словно издалека, раздался крик, исполненный муки и боли. А затем By исчез, осталась лишь кровь, сочащаяся из-под двери, которая медленно распахнулась — хотя не было ни шагов в коридоре, ни скрежета ключа. Где-то поблизости упало чье-то тело.

Азиель встала, поспешно оделась, удивляясь собственному спокойствию и бесстрашию, и вышла в коридор. Здесь не горели жаровни или свечи, но лучи света, как извивающиеся змеи, то и дело проносились по стенам. Справа, где коридор поворачивал, стоял By — точнее, его призрачная копия — спиной к девушке. У его ног кучей лежало то, что осталось от стражников. Что-то перерезало их пополам.

Высокий пронзительный голос протянул:

— Тень, Тень. Вернись, Тень.

— Азиель, оставайся в своей комнате! — велел Архимаг.

Он стоял опираясь на свой серебряный посох с наконечником в форме трезубца, из кончиков рогов валил густой дым.

By развернулся, на его лице появилось выражение крайней злобы, рот и глаза по-прежнему оставались неестественно большими. Хриплое дыхание вырывалось сквозь зубы. Две огромные каменные головы помчались от него по коридору, набирая скорость, царапая пол со скрежетом, который девушка слышала раньше, у себя в комнате. Рты непрерывно щелкали зубами — клац, клик-клац.