Джордж Мартин - Пир стервятников

— Архимейстер Валгрейв живет в западной башне, под белой вышкой, — сказал Аллерас. — Белые и черные вороны враждуют, как дорнийцы с марочниками, поэтому их держат отдельно.

— Но поймет ли архимейстер Валгрейв то, что я буду рассказывать? — усомнился Сэм. — Ты сказал, он стал слаб умом.

— У него бывают хорошие дни и плохие, но мы идем не к нему. — Аллерас открыл дверь в северную башню и стал подниматься, Сэм — за ним. Наверху бормотали и сердито вскрикивали разбуженные ими птицы. У верхней двери — дубовой, окованной железом — сидел юноша в возрасте Сэма. Правым глазом он смотрел на пламя свечи, левый скрывала завеса пепельно-белокурых волос. — Что ты там высматриваешь? — спросил его Аллерас. — Судьбу или смерть?

Белокурый юноша, моргая, отвел взгляд от свечи.

— Голых женщин. А это кто с тобой?

— Сэмвел, новый школяр. Пришел повидать Мага.

— Не та нынче стала Цитадель, — пожаловался белокурый. — Принимают кого попало. Черномазых, дорнийцев, свинопасов, калек, полоумных, а теперь вот еще черный кит. Я-то думал, левиафаны все серые. — На одном плече юноша носил короткий плащ в золотые и зеленые полосы. Он был бы очень хорош собой, если б не хитрые глаза и жестокий рот.

Сэм узнал его.

— Лео Тирелл. — Назвав это имя, он вновь почувствовал себя семилетним мальчишкой, который вот-вот намочит штаны. — Я Сэм из Рогова Холма, сын лорда Рендилла Тарли.

— В самом деле? — Лео посмотрел на него еще раз. — Да, пожалуй. Твой отец всем говорил, что ты умер. Выходит, он выдавал желаемое за действительное? — Лео ухмыльнулся. — Ты по-прежнему такой трус?

— Нет, — солгал Сэм. Так наказывал ему Джон. — Я был за Стеной и сражался. Теперь меня называют Сэм Смертоносный. — Это у него вырвалось как-то помимо воли.

Лео засмеялся, но тут дверь отворилась, и чей-то бас прогремел с порога:

— Заходи, Смертоносный. И ты тоже, Сфинкс. Быстро.

— Это архимейстер Марвин, Сэм, — сказал Аллерас.

Если бы не цепь на бычьей шее, Сэм принял бы этого человека за портового грузчика. Голова слишком велика для туловища и сильно выдается вперед вместе с массивной челюстью — того и гляди кинется и голову тебе оторвет. Мейстер мал ростом, но широк в груди и плечах. Из-под кожаного колета, который он носит вместо мантии, торчит пивное брюшко. В ушах и в носу растут колючие белые волосы. Лоб нависает над глазами, нос не однажды был сломан, зубы покраснели от кислолиста, а таких здоровенных ручищ Сэм не видел ни у кого.

Пока он медлил, одна из этих ручищ сгребла его и втащила в дверь. Сэм увидел большую круглую комнату. Всюду книги и пергаменты — и на столах, и на полу, до пояса вышиной. На стенах поблекшие гобелены. Над огнем в очаге висит медный котелок, и то, что в нем варится, явно уже подгорает. Кроме огня, комнату освещает только высокая черная свеча, стоящая посередине.

Свет, идущий от нее, резал глаза, и было в ней что-то странное. Пламя не поколебалось, даже когда Марвин захлопнул дверь и со стола слетели листы. С красками этот свет тоже творил чудеса. Белое светилось, как свежевыпавший снег, желтое сверкало как золото, красное полыхало огнем, тени же чернели, словно врата в иной мир. Сэм уставился на свечу как завороженный. В три фута длиной, стройная как меч, витая, ребристая, она излучала и свет, и мрак.

— Так ведь это…

— …обсидиан, — договорил еще один человек, бывший в комнате, — молодой, бледный, рыхловатый, в засаленной мантии.

— Драконово стекло, — поправил его архимейстер Марвин. — Она горит, не сгорая.

— Что же питает пламя? — спросил Сэм.

— А что питает драконий огонь? — Марвин опустился на табурет. — Вся валирийская магия основана на огне или крови. Тамошние чародеи с помощью такой вот свечи могли видеть через горы, моря, пустыни. Могли проникать в сны человека, посылая ему видения, и разговаривать с кем-нибудь на другом конце света, сидящим у такой же свечи. Неплохо бы, Смертоносный, а?

— Нам бы тогда и вороны не понадобились.

— Разве что после сражений. — Архимейстер отслоил от пачки пласт кислолиста и начал жевать. — Расскажи мне то, что рассказывал нашему дорнийскому сфинксу. Многое мне уже известно, но какие-то мелочи могли ускользнуть.

Он был не из тех, кому можно отказать. Помедлив немного, Сэм изложил всю свою историю заново.

— Мейстер Эйемон думал, что в пророчестве говорилось о Дейенерис Таргариен. Не о короле Станнисе, не о принце Рейегаре, не о малютке, чью голову разбили о стену, — о ней.

— Рожденная среди соли и дыма, под кровавой звездой. Я помню это пророчество. — Марвин сплюнул на пол красную жижу. — Не то чтобы я верил в него. Горган из Старого Гиса сказал как-то, что пророчество подобно неверной любовнице. Она берет твой член в рот, и ты стонешь от наслаждения… но тут ее зубы смыкаются, и твой стон переходит в вопль. Так и пророчество. Тем не менее…

— Эйемон поехал бы к ней, будь у него силы, — вставил Аллерас. — Он хотел, чтобы мы дали ей защитника и советника, который помог бы ей благополучно вернуться домой.

— Вот как? — Марвин пожал плечами. — Возможно, это к лучшему, что он умер, не доехав до Староместа. Иначе серым овцам пришлось бы убить его, и они бы еще долго заламывали свои хилые старческие длани.

— Убить? — поразился Сэм. — Но за что?

— Если я скажу, им и тебя, глядишь, придется убить. — Марвин осклабился в жуткой красной улыбке. — Кто, по-твоему, в свое время поубивал всех драконов? Драконоборцы с мечами? В мире, который создает Цитадель, нет места магии, пророчествам и стеклянным свечам, а уж драконам тем более. Почему, ты думаешь, Эйемону Таргариену позволяли тратить свою жизнь на Стене, когда ему по всем законам полагалось быть архимейстером? Причина в его крови. Они не доверяли ему, как не доверяют и мне.

— Что же вы намерены делать теперь? — спросил Аллерас.

— Поеду вместо Эйемона в Залив Работорговцев. Лебединый корабль, доставивший сюда Смертоносного, мне как раз подойдет. Своего человека серые овцы, конечно, пошлют на галее, и я с попутным ветром прибуду на место первым. — Марвин перевел хмурый взгляд на Сэма. — Ты останешься здесь и будешь выковывать свою цепь. На твоем месте я поспешил бы с этим. Скоро ты будешь нужен на Стене. Найди Смертоносному каморку посуше, — велел Марвин бледнолицему школяру. — Он будет ночевать здесь и помогать тебе с воронами.

— Н-но… — испугался Сэм, — другие архимейстеры, сенешаль… что я им-то скажу?

— Скажешь, что их мудрость и доброта не знают себе равных. Скажешь, что Эйемон доверил тебя их заботам. Скажешь, что всегда мечтал носить цепь и служить добру, что служение — наивысшая честь, а послушание — наивысшая добродетель… но не говори ни слова о пророчествах и драконах, если не хочешь, чтоб тебе в овсянку подсыпали яд. — Марвин снял с колышка у двери запачканный кожаный плащ, набросил себе на плечи и завязал. — Присмотри за ним, Сфинкс.