Александр Данковский - Папа волшебницы

Никакого двигателя я не нашел. Вообще, все сооружение более всего походило на грубо сработанный макет самолета, причем деланный не с натуры, а по не слишком точным описаниям.

Обоих пилотов при падении вышвырнуло. Один — вероятно, колдун — приземлился весьма неудачно. Для себя, разумеется, не для нас. Нам, можно сказать, как раз повезло: он разбился насмерть. Другой же остался жив, сломал только ногу и даже пытался отстреливаться от наседающих гвардейцев из небольшого арбалета. При этом попал в одного из парней, и тот, ругаясь, теперь перевязывал ногу. А когда остальные взяли летуна в кольцо, он, не колеблясь, всадил себе в грудь стилет. Удар был нанесен с большим знанием дела, точно в сердце, так что смерть наступила практически мгновенно. Хотя потом оказалось, что лезвие было еще и отравленным, так что для самоубийства достаточно было просто чиркнуть им по телу.

Как ни странно, эти двое покойников не вызвали у меня никаких эмоций, хотя со смертью так близко я сталкивался всего лишь во второй раз в жизни. Мог бы, кажется, испугаться. Или, наоборот, обрадоваться, что те, кто только что пытался прикончить меня, сами отправились к праотцам (или куда там в этом мире принято отправляться, умерев). Вместо этого я лишь мельком взглянул на трупы и снова вернулся к "ероплану".

— Дмиид, если бы я не видел, как эта штука летела у меня над головой, в жизни бы не поверил, что она способна оторваться от земли. По нашим законам она летать не может.

— Магия подобия.

— Чего?

— Подобия. Мы ею почти не владеем, а они могут. Это значит, что где-то недалеко от города находится что-то похожее, способное летать само по себе или с минимальным применением магии. А на это чучело были на время "переписаны" его способности к полету. То есть если бы рядом с нашим, как ты называешь, атомобилем поставили обычную телегу, ну, то есть ящик на четырех колесах, а потом их колдун поработал, телега какое-то время смогла бы ездить сама, без лошади. А атомобиль стоял бы, не в силах сдвинуться с места, пока заклинание не рассеется.

— А "недалеко" — это сколько?

— Две-три лимы. В любом направлении.

Я быстренько перевел. Получилось километров семь.

— Значит, надо срочно поднимать какие-то ваши патрули, искать этот настоящий самолет.

— Самолет? — Дмиид попробовал на вкус незнакомое слово, сличил с имеющимся запасом русских корней. — Ага, тот, кто сам летает… Патрули поднимем, конечно, будем искать, да что толку… В этих лесах можно столько всего спрятать. Попробуем, конечно, засечь направление по магическим всплескам, но я в это не верю: университет рядом такой фон создает…

— А с воздуха?

— Дмитрий, мы не умеем летать. У нас нет таких машин.

— А у ваших врагов, стало быть, есть. Как же ваше ПВО проморгало этот аппарат?

— Наше что?

— ПэВэО — противовоздушная оборона. Она должна следить, чтобы враг не прилетел по воздуху.

— Еще вчера я бы тебе сказал, что летающих машин не бывает. Поэтому у нас нет службы по наблюдению за небом. Если они летели по ночам, то вполне могли добраться незамеченными и сюда от самой границы.

— Не сходится. У вашего противника появилось такое стратегическое преимущество: он научился делать самолеты. Мог бы начать полномасштабную войну. Вместо этого он устраивает налет на далекий университетский городок…

— … в котором находятся единственные на весь мир пришельцы.

— Допустим, они знают даже об этом. И что? Их религия им велит уничтожать пришельцев любой ценой? Чего ради такие усилия?

— Они думают, что ты представляешь для них угрозу. Что-то знаешь, что-то видел, что-то можешь рассказать.

— Да что я могу рассказать? Как вяжется выбленочный узел? Тоже мне, великая тайна всех времен и народов. Хотя, постой… У нас военные самолеты — отнюдь не редкость. Если предположить, что ваши противники заполучили себе такого же гостя, как я… Нет, слишком сложно. Фрагменты наших машин я у Бержи видел. Значит, что-то подобное могло попасть и к вашим врагам — какое-нибудь наше оружие. Да тот же самолет. А тут у вас вдруг начинается технологический рывок. Даже безобидный велосипед, собранный в университетской мастерской (который, к слову, никто не засекретил) — явное свидетельство того, что у вас тут появился носитель нового знания. А ваши эти "они" — не дураки и знают, что технология может дать преимущество в войне. Им есть прямой резон меня грохнуть, пока вы не узнали слишком много. А уж потом и войну начинать.

— А ведь ты прав. Но если они так хорошо осведомлены…

— … то не меньшая опасность, чем мне, грозит Юле.

— Быстро в университет!

Дмиид рывком потащил меня к громоздкому армейскому грузовику. Я однажды заглянул в недра такого же монстра. Двигатель тут заменял совершенно циклопический каменный маховик, менять который не представлялось возможным. Поэтому грузовик обычно ставили на подзарядку целиком, как исполинскую заводную игрушку. И заряжали суток двадцать.

Водитель наотрез отказался выполнить требования маленького мага и ехать куда бы то ни было без прямого указания своего непосредственного начальника. Дмиид бушевал, орал, брызгал слюной и обзывал шофера тупым солдафоном. Я видел, как от такого крика приседали самые хамоватые студенты двухметрового роста и самые заносчивые профессора. Но тут нашла коса на камень.

— Я обязан обеспечить отход части, и я его обеспечу, а всякие штатские шмындрыки мне не указ, — заявил сидящий за рулем здоровенный обладатель свиной морды и оттопыренных хрящеватых ушей. Он явно прибыл к месту событий, когда все уже кончилось, но был преисполнен осознания собственной важности.

Если бы здешние маги умели превращать оппонентов в жаб, крыс или иных тихих животных, шофер уже наверняка бы квакал или пищал. Но увы, это, безусловно, полезное искусство местным хоттабычам было неизвестно (я выяснял).

Прочих вояк в сумраке видно не было, они бухали сапогами по камням в соседних переулках. Оттуда же время от времени доносились несколько истерические выкрики младших командиров: они, похоже, пытались задавить в зародыше панику среди населения. У последнего для нее были все основания. Хрящеухий, кажется, это понимал: его квадратные ладони время от времени непроизвольно поглаживали зажатый между здоровенных колен пружинный арбалет.

— В чем дело? — вопрос задал подошедший Лелек, все еще сильно хромавший и злой на весь свет. Как я узнал позже, это он стрелял в летающего колдуна и промазал, и вообще склонен был винить себя в том, что не справился с охраной меня и флигеля.

— Срочно надо ехать в универ, а этот кусок деревянного дерьма не понимает, — не в обычаях Дмиида было сдерживать язык в пиковых ситуациях.