Александр Данковский - Папа волшебницы

— Черное и белое, борьба добра со злом…

Сайни захохотал в голос, словно услышал хороший анекдот.

— Странно, откуда в таком умном, вроде бы, человеке, такой примитивизм. Ну, где ты в жизни видел борьбу добра со злом, где видел черное и белое?

М-да, вот она, вредоносность литературы. Ежели мир "меча и магии", так обязательно Черный Саурон против Белого Гэндальфа. Ну или Серого. В реальном мире, где люди машут мечами и балуются магией, все было столь же запутано, как в моем родном. Сайни меж тем продолжил:

— Волк, даже если он тебя скушать хочет — он ведь не со зла. Просто голодный, да и работа у него такая — кушать тех, кто не может убежать. Чтоб другие учились быстрее бегать.

— Медбрат леса, — попытался я перевести расхожее у нас высказывание. За что и был наказан необходимостью объяснить, что имею в виду. Рассказ о местности, где сперва истребили волков, а потом вынуждены были спасать оленей, гибнувших от болезней и бескормицы, был встречен с одобрением.

— Вот видишь. Хотя волк — это знак черной фигуры. Типичный разрушитель. Но без него нельзя. Нужно время от времени что-то разрушать. Обычно — старое, чтоб дать дорогу новому. Если бы древоточцы не изгрызали упавшие деревья в труху, по лесу пройти было бы невозможно от старых стволов. И новым негде было бы расти.

— Ты, значит, разрушитель?

— Значит. Хотя не скажу, что шибко этим доволен. Все же созидать мне нравится больше. А разрушать получается лучше. Иначе зачем бы я пошел в солдаты, а не в строители? Забавно, верно?

Я в этом ничего забавного не находил.

— А король — он самая старшая фигура?

— Нет, хотя одна из самых мощных, — кажется, Сайни было неудобно в этом признаваться. Вроде как хвастаться своим "королевским" титулом. — Но все зависит от ситуации на доске. Вообще, король сравним с тем же драконом, но они играют по-разному. Король — он больше по управлению людьми. А дракон может повелевать… знаниями, что ли. Сведениями. Шибко мудрым зверем считается. Поэтому Лиина и стала ректором. Между прочим, большая редкость для женщины.

Понятно, и тут гендерное неравенство и сексизм.

— Я правильно понимаю, что черный король — это тот, кто может разрушить государство?

— Почти, — сухо ответил Сайни. Помолчал и добавил:

— Может и несколько государств. Хотя может и всего один городок — как сложится. Поэтому я и удрал в маленький гарнизон, подальше от столиц.

— Чтоб поменьше навредить, если что? — кажется, я начинал ему сочувствовать.

— Именно, — кажется, он мое сочувствие уловил, оценил и даже был за него благодарен. — Хотя тогда еще не знал, что на уровень поднялся, иначе точно в какую-нибудь деревеньку забился. До нынешней встречи с Реттеном я себя черным рыцарем числил, это все же куда послабее будет. Да, видать, судьба — куда лучший игрок, чем я. А вот вепревину так готовить не выйдет, ее сперва прокоптить как следует надо, с травкой. Да на дровах не абы каких, а душистых. Яблоня для этого хороша.

Я обалдел от смены темы, тем более, что тон у Сайни остался абсолютно тем же. Но пока мозг "обалдевал знанием", тело уже изготовилось к очередной пакости — ноги подтянулись к животу, чтобы, если что, то ли вскочить, то ли лягнуть кого. А руки нашарили столь милый моему сердцу топорик.

А пальцы Сайни, пока он делился кулинарными секретами, уже ласкали черенок метательного ножа на правом бедре, потихоньку вытягивая лезвие из ножен, пришитых к брючине. Все же не были они приспособлены к тому, чтобы извлекать оружие, лежа на спине. А в следующий миг Лелек уже стоял в какой-то немыслимой низкой стойке, скрутившись и припав к земле, причем было ясно, что из нее он может прянуть в любую сторону. Ну просто леопард перед прыжком — сильный, тяжелый, но удивительно подвижный зверь. Клинок в левой (почему в левой? тащил-то ведь правой, да и не левша) руке чуть ходил из стороны в сторону, как язычок змеи. А пальцы правой руки плели замысловатую вязь. Ты, дружок, еще колдуешь?

У меня так быстро и грозно не получилось, но спустя мгновение и я уже стоял в классической санчин-дачи [11] стойка в каратэ, где носки ног завернуты чуть внутрь , ухватив топорик под самое лезвие. Так и блокировать удобнее — верхней частью железки — и концом топорища обманные движения выводить.

И лишь затем я углядел того, на кого была направлена агрессия Лелека. Метрах в трех высилась фигура настоящего великана — больше двух метров точно. Кажется, эльф — массивности в нем не было. А вот сила явно чувствовалась, даже с моей толстокожестью невозможно было не учуять, насколько этот человек опасен. Хотя бы потому, что подобраться смог так близко, пока Сайни его учуял. Словно вырос, соткался из дымных сумерек, причем оставался в них таким же серым и расплывчатым. Казалось, двинется — растает. Но двигаться он явно не спешил. То есть делал это очень медленно. Нарочито медленно поднимая обе руки раскрытыми ладонями вперед. Знак мира? Или жест какой колдовской? Щас как звезданет парной шаровой молнией — никакой топор не поможет.

Впрочем, фраза серого незнакомца была еще чуднее его внезапного появления:

— Сайни, не осталось рыбки для старого знакомого?

— Дорогая моя, как же я рада тебя видеть!

Я рванулась навстречу женщине. Лиина! И лишь миг спустя осознала, что совсем не она. Даже не похожа — у Лиины были роскошные черные волосы, с небольшой проседью, а эта — тусклая блондинка. И старше. И голос другой. Но наваждение было невероятно сильным, хоть и коротким. Чем она берет?

Наша лодка стояла у самой настоящей пристани — каменной и даже не лишенной некоего изящества — с перильцами в виде низких арочек. Правда, камень был сер и пятнист, как грязный асфальт, что отнюдь не добавляло нарядности.

Выходить на твердь земную, впрочем, никто не спешил. Неудивительно. Во-первых, последние три часа пришлось подниматься против течения, достаточно сильного, насколько я могла судить. Логово (база? опорный пункт?) наших похитителей находилось километрах в шести выше устья одного из притоков Большой реки, по которой мы шли все это время. Причем приток этот проложил себе путь по каменистой местности. Не горы — предгорья, но с выходами земных костей под светлы очи светила. Поэтому река то и дело петляла среди огромных валунов и твердых боков холмов, некогда бывших скалами. Вода извивалась и скакала среди булыжников поменьше. А лодочникам приходилось брать небольшие перекатики снизу вверх, в лоб.

Ну а во-вторых, часа за полтора до устья притока мы нарвались на засаду. Из-под прикрытия камышей и ивняка вылетели сразу две лодки и двинулись наперехват. Обе куда меньше нашей, но куда более ладные и ходкие. В каждой человек по десять.