Марина Аромштам - Легенда об Ураульфе, или Три части Белого

Валь судорожно сглотнул: все-таки он дурак, решил, что Листвинус добрый. А тот защищает охотников. Может, и вертел тут? Просто лекарь его припрятал?

Листвинус сразу заметил, как испугался мальчишка, засмеялся и потрепал его по волосам:

— Ну и глуп же ты, парень. Я зачем из тебя всякую дрянь вытаскивал? Чтобы ты был вкуснее? На вот, выпей для крепости. Это сок ежевики.

Валь ухватился за кружку и решил, что Листвинус не такой уж плохой. А когда у кружки показалось блестящее дно, Валь уже твердо знал, что Листвинус очень хороший.

Лекарь опять засмеялся:

— Нравится? То-то! После дупла в самый раз. А про Лес ты все же запомни. Прежде чем стукнуть по дереву, нужно спросить у Леса: можно или нельзя. Хотя тебе вряд ли придется снова стучать по деревьям. После лесного пожара гильдию древорубов непременно распустят. К этому шло давно. Да Совет все тянул и тянул. Так что, парень, придумай себе другое занятие. Что тебе нравится делать?

— Я умею лепить, — буркнул смущенно Валь. — У меня зверюшки хорошо получаются. А однажды я куклу сплел, из ивовых прутьев. Только меня засмеяли.

Глаза Листвинуса потеплели:

— Куклу сплел, говоришь? Стоящее занятие. А я еще собирался отправить тебя домой. Пожалуй, тебе не обрадуются, снова засунут в дупло. Ладно, возьму тебя в Город. Поживешь у меня, пока заживают болячки. А потом подумаем, что с тобой делать дальше.

Случайное счастье Валя оборвалось мгновенно.

Листвинус вдруг сделался мрачным и молчаливым. Он все чаще без объяснений стал исчезать из дома. И не рассказывал Валю, кто и чем заболел, не просил его вылепить куколок для больных малышей. А когда возвращался, сразу валился в кровать. От него несло «хвойной бодростью». Валь не любил этот запах — горький запах охотников. Древорубы брезговали варить напитки из хвои. Они вспарывали деревья, чтобы выпустить соки. И тогда у Валя всегда звенело в ушах…

На этот раз Листвинус не завалился спать:

— Собирайся. Поедем в предместье.

Валь уставился на Листвинуса и затряс головой.

— Важ, не надо! Я не хочу. Я же стараюсь, важ! Я почти все запомнил из преданий кейрэков. Я могу повторить… и вы еще не закончили про смотрителей Времени… Про то, как строили Город…

— Парень, ты мне надоел. Говорю тебе, собирайся.

Может, Валь мало делает? Плохо вычистил дымоход? Наколол недостаточно дров? Слишком много возился с глиной? Пусть ему только скажут, он доделает. Сразу.

— Я буду стараться, очень. Я сплел еще одну куклу. Вы просили… Для девочки пекаря…

— Она уже умерла. — Листвинус тяжело опустился на стул. — Подай мне бутылку. За печкой.

— Но важ! Вы и так…

— Не спорь. Подай. Голова трещит.

Валь нырнул за бутылкой, подал полный стакан и быстро забился в угол.

— Не поможет. Не прячься. Лучше иди сюда и налей себе чаю.

Валь послушался, но ему стало не по себе. Листвинус снова заговорил. Голос его был усталым:

— Парень, я уезжаю.

— Уезжаете? Почему? Важ, я поеду с вами.

— Нет. — Листвинус сделал большой глоток. — И не надо расспрашивать. Ты еще слишком мал, ничего не поймешь. Тебе надо запомнить одно: ты ничего не знаешь. Ты меня никогда не видел, никогда со мной не беседовал. Мы с тобой вообще не встречались. Понял?

Валь ничего не понял, но кивнул и размазал слезы.

— Так-то. У меня в предместьях есть знакомый, Ваявус. Мастер изящных ремесел. Он мне по гроб обязан. Возьмет тебя в обучение. Поживешь у него. Все. Давай. Собирайся.

Листвинус простился с Валем у городских ворот.

— Видишь тот дом? Ступай! Скажешь: «Я от Листвинуса». И не пускай пузыри. — Листвинус взъершил Валю волосы на затылке. — Духи позволят — увидимся. Может, и ты мне поможешь.

Валь взглянул недоверчиво.

— А что? На Лосином острове всякое может случиться. Вдруг меня тоже решат однажды засунуть в дупло? Глядь, а ты тут как тут, — он невесело засмеялся. — Вытащишь? Не побоишься?

Валь обреченно кивнул.

— Вот и славно. Ну, отправляйся.

— Кричи. — Ваявус мазнул прутом по бревенчатой кладке. — Ну, громче кричи!

Валь ойкнул.

— Еще пару раз. Давай. И не забудь почесать свой зад, когда мы вернемся в школярную.

Валь, сутулясь и хмурясь, поплелся за мастером и уселся в углу на лавку. Ученики захихикали. Ваявус бросил на Валя делано гневный взгляд:

— Щенок, глинопек недосушенный! Я тебе покажу, как лапать творение мастера! — Потом оглядел других и рявкнул: — Молчать, глиномазы!

Ученики притихли. Теперь от Ваявуса требовалось перейти к торжественной части. Он поправил свой фартук, выложил грязную тряпку из кармана на стол, а другую, еще не досушенную, сунул зачем-то в карман. Наконец посмотрел исподлобья на сидевших на лавках и сказал то, что требовалось сказать:

— Важи, вчера я преподал вам последний урок — показал, как создать равновесие в барельефе. Надеюсь, вы уварили…

Ученики загудели. Петрикс поднял три пальца вверх. Ваявус не ждал ничего хорошего от этого наглеца. Отец у этого Петрикса — владелец трех мастерских. На него работают мастера — не меньше десятка. Подмастерьев и не считают. Сам давно ничего не делает. Даже не помнит, как это — скатывать шар из глины. И мальчишка такой же: сразу в хозяева метит. Такой ученик только ищет, как бы поддеть учителя.

— Петрикс, что надо?

Петрикс вальяжно поднялся, почесывая себе ухо:

— Важ, а который урок мы должны уварить — тот, что вашей руки, или где еще рука Валя?

Ваявус насупился, но ответил почти спокойно:

— Где увидели равновесие, тот и запоминайте. Вы учитесь на мастеров, а не чтобы позлить Ваявуса.

— Петрикс для этого учится!

Ученики заржали. Петрикс пожал плечами — плевать ему на равновесие! — и плюхнулся на скамью.

— А ну, всем заткнуться! — Ваявус стукнул ладонью по столу, снова поправил фартук, откашлялся и с трудом заставил себя говорить торжественными словами:

— Важи, смена светил — и вы станете мастерами. Вас примут в гильдию. Так что больше я вам не нужен. — Он выдохнул. — А теперь — проваливайте отсюда. И передайте папашам, что с долгами за обучение в гильдию не принимают.

«Глаза б мои больше на вас не смотрели!» — пробурчал он себе под нос и укрылся в кладовке.

Ученики зашумели и повскакали с мест.

— Свобода! Ура свободе!

— Ну, уж прям и свобода. Как вкалывать-то начнешь, как будешь горшки обжигать от смены до смены светил, запоешь по-другому.

— А ты найми подмастерьев. Пусть они обжигают.

— Это ты у нас из богатеев. Твой папаша за все заплатит. Даже если ты пальцем пошевелить не захочешь.

— А чего ему шевелить? Только глину переводить! У Петрикса руки кривые!

— Эй, а хочешь кривую рожу — за такие слова?

— Ой, я тебя испугался! и твоего папашу! Ты все равно дерьмо. Хоть всех мастеров скупи, а Валь все равно будет лучше.