Александра Лисина - Послесловие

Мельком взглянув в большое зеркало на одной из колонн, я просто поразилась нашему сходству. И тому, что Лин, намеренно или случайно, при всей своей безупречной внешности невероятно точно воплотил в себе то, что было присуще моей "мужской" маске - решительность, твердость, холодное спокойствие... если не сказать - равнодушие, от которого я всеми силами пыталась его избавить. При этом мы смотрелись настолько гармонично, настолько целостно и естественно, что я, пожалуй, впервые подумала о том, что Лин - не просто мой друг и хранитель... он, правильнее сказать, мое отражение. Вторая ипостась, внезапно обретшая самостоятельность. И тот самый неведомый брат-близнец, о наличии которого я долгое время даже не подозревала.

В полнейшем молчании мы спустились вниз, каждый миг чувствуя на себе сотни настороженных взглядов. Затем проследили за тем, как поспешно расступаются перед нами люди, образуя длинный живой коридор, и так же медленно двинулись по нему в противоположный конец зала. Кажется, королевский двор за прошедшие месяцы успел подзабыть о том, кто такая "леди Гайдэ": последние визиты на Королевский Остров мы с Лином не афишировали, и о них знало лишь несколько абсолютно преданных Эннару человек. Поэтому появившееся в чужих взглядах удивление было оправданным, а недоумение при виде Лина вполне объяснимым.

Хм...

Я присмотрелась к окружающим повнимательнее и только сейчас заметила, что "брат" вызывает у собравшихся не меньший, а, скорее, даже больший интерес, чем я. На него смотрели все - мужчины и женщины, молодые и старые, суровые матроны и совсем уж юные девушки... причем, последних безупречное лицо Лина привлекало, как бабочек - горящая в ночи лампада. Они таращились на него с таким неподдельным восторгом, так жадно провожали глазами и старательно прихорашивались по мере нашего приближения, что мне стало смешно. А потом появилась и лукавая мыслишка насчет того, что Лину, пожалуй, придется быть сегодня особенно осторожным. В том числе, с отшиванием многочисленных поклонниц, которые, судя по всему, у него уже появились.

"Готовься, - хмыкнула я. - После церемонии жди восторженных писков и целую кучу неприличных предложений".

Лин по собравшимся мазнул равнодушным взглядом и тут же отвернулся.

"Предложения я и так уже слышу... со всех сторон. Кажется, мне не стоит тут задерживаться после полуночи".

"Это точно", - не сдержавшись, хихикнула я, едва представив, что могло бы случиться, если бы местные дамочки задались целью соблазнить моего "братца". Правда, потом заметила впереди знакомую фигуру - там, где, наконец, заканчивался кажущийся бесконечным тоннель из придворных - и тяжело вздохнула: Эннар уже там. Первый, как и всегда. А перед ним стоит невысокий алтарь, рядом с которым терпеливо дожидается появления "невесты" господин... и, наверное, это даже правильно... ал-лоар Верол. На этот раз - настоящий. Хотя, кажется, я напрасно назвала его ал-лоаром: после смерти господина Георса он должен был получить более высокий титул.

"Он его и получил, - по обыкновению, подслушал мои размышления Лин. -Разумеется, при полном одобрении короля и не без его молчаливой поддержки".

"Не сомневаюсь. Чтобы Эннар, да не проконтролировал такое важное дело?"

"Он молодец, - согласно кивнул Лин. - Времени даром не терял. Даже с Карающими разобрался и начал аккуратно выводить из игры".

"Нельзя просто так задвинуть их в пыльный угол, - снова нахмурилась я. - Горан - человек деятельный. Надо будет подумать, куда направить его энтузиазм".

"Пока хватит того, что Верол велел Ордену стеречь границы Степи. Вроде как для гарантии, что работающие там эары не пострадают".

Я тихонько фыркнула.

"А то Ра-Кхкеол сам не разберется! Тем более, когда я велела Хранителям не трогать его нелюдей!"

"Да, но Горан-то об этом не знает..." - многозначительно улыбнулся Лин, после чего я, наконец, расслабилась. И это было весьма кстати, потому что именно в этот момент мы вплотную подошли к алтарю.

Собственно, это был не совсем алтарь - все-таки мы находились не в Храме, а в обычном зале. Просто широкий стол, аккуратно накрытый белой скатертью, небольшая чаша со "святой", надо полагать, водой, тяжелая книга в кожаном переплете (эксклюзивный вариант Писания?), раскрытая примерно на середине, и два массивных подсвечника, над каждым из которых возвышались странного вида подставки, представляющие собой длинные золотые штыри с приваренными на них серебряными кольцами. Причем, большими кольцами - сантиметров по тридцать в окружности, подозрительно похожими на подставки для попугайчиков.

Когда Эннар быстро обернулся, у меня на миг екнуло сердце: золотые волосы, свободно ниспадающие на плечи, строгое лицо без малейших признаков волнения, церемониальный камзол бело-золотых тонов, пылающий всеми оттенками синего амулет на груди... наверное, никогда еще я не видела его таким величественным и торжественно-красивым. Его не портила даже корона - на удивление, маленькая, аккуратная и совсем не похожая на пресловутую "шапку Мономаха", которую я когда-то себе вообразила. Скорее, это был узкий золотой ободок, украшенный на верхнему краю небольшими зубчиками. А больше - ничего. Ни громадных алмазов, ни чудовищно больших сапфиров... просто знак, символ власти, который не нуждался ни в каких дополнениях. Потому что единственным олицетворением этой власти было не золото и не драгоценные камни, а человек... тот самый, который при виде меня неожиданно мягко улыбнулся и, быстро шагнув навстречу, бережно поцеловал мою руку.

- Леди...

- Ваше Величество, - чуть не забыла о реверансе я.

Столпившиеся за моей спиной люди удивленно выдохнули, наблюдая этот странный ритуал, а Эннар Второй, не отпуская моей руки, все с той же улыбкой выпрямился, и мы на мгновение пересеклись взглядами.

Признаться, если бы кто-то сказал мне раньше, что одним прикосновением и таким вот мимолетным взглядом можно выразить так много, я бы, наверное, не поверила. С виду Эннар был по-прежнему невозмутим и нечеловечески спокоен. Ни одного неверного движения. Ни нервной дрожи в пальцах, ни тени сомнения на лице. Но в его душе сейчас царила такая буря, что меня едва не захлестнуло с головой.

За долгий месяц, прошедший с того памятного разговора, мы виделись нечасто - это правда. В основном, урывками, совсем недолго, едва ли не случайно. Но он ни разу не признался, что необходимость отпустить меня хотя бы на один единственный день превращается для него в настоящее испытание. Эннар стойко держал свое слово: я ни разу не услышала от него ни одного упрека, меня никто и ни в чем не ограничивал, не требовал точных сроков и не заставлял оправдываться, если эти сроки вдруг нарушались. Он был невероятно терпелив, когда выполнял свое трудное обещание, поразительно страстен в те редкие минуты, когда мы оставались действительно одни, на редкость сдержан, когда наступало время расставания, и удивительно точен, когда по сигналу амулета немедленно покидал любое заседание, собрание или совещание и с затаенной улыбкой встречал меня на пороге своего кабинета.