Ирина Чернова - Раз-два-три-четыре-пять, выхожу тебя искать

После ужина Михель забежал ко мне с неизменной бутылкой розового и мы пообсуждали с ним будущий ремонт стен более подробно. Точнее, он рассказывал, а я слушала, потягивая вино из мутного стакана. Предстояло решить целую кучу организационных проблем - в какие деревни ехать за каменщиками, кто будет делать леса, где будут жить эти строители и чем питаться. В этих вопросах должны были помочь старосты деревень, знавшие своих жителей лучше, чем кто бы то ни был. Зайдель уверял, что много народу здесь и не надо, чтобы они не мешались друг другу и обещал к завтрашнему вечеру представить свой расчет по требуемой рабочей силе, чтобы послезавтра с утра уже можно было выехать по деревням.

- Много народу брать не будем, - Рихтер уже устроился у меня на кровати, закинув руки за голову, - предпишем, сколько надо привезти стволов для лесов, сколько надо камней, кого-то поставим на перетирку раствора, чтоб время не теряли, пока остальные будут свою работу делать. Теодор еще замахнулся на строительство моста через Эдер, точнее, мост уже строится, но слишком медленно, вот он хочет ускорить этот процесс, тогда в казну сразу потечет хороший доход. Знаешь, сколько можно на этих пошлинах денег срубить? Пока что все пользуются старым деревянным мостом, но он на ладан дышит, а по новому каменному народ так и попрет через нас!

- А я так и не увидела ни сам Эдер, ни мост через него, - посетовала я, вспомнив, как меня везли из Гедерсберга Ульф с Хоганом.

- Да какие вопросы, поехали со мной, посмотришь! - обрадовался Михель. - Когда еще увидишь, как голыми руками строят мосты и замки? Хочешь, заедем к тому хозяину, у которого вы останавливались тогда?

- Зачем это?

- Да попугаешь его, развлечешься, и я с тобой на пару повеселюсь. Да не думай ты ничего такого, никто ему кровопускание делать не собирается, как вы в той деревне устроили с Куртом.

- Мне теперь до самой смерти все будут поминать, как мы козу тащили и двух кур, - проворчала я, правда, весьма довольная, что гроза пролетела и наши отношения восстановились и даже чуть потеплели.

- Понятно, над чем тогда так ржали Дайниц и все остальные, - усмехнулся Михель, - когда я приехал. Развлеклись за твой счет преизрядно, таких историй, как ты им рассказывала, наверняка еще слушать не приходилось. Слушай, а почему бы тебе не приходить на ужин в платье? Днем можно и в штанах ходить, верхом в платье не поездишь, согласен, а вечером переодевайся...тебе все-таки в нем лучше, чем в мужской рубашке!

Два дня пролетели, как будто их и не было. В первый почти до полуночи мужчины обсуждали, сколько надо людей, лошадей и телег для задействования в ремонтных работах, споры у них были аналогичны нашим производственным совещаниям, разве что сигаретный дым не курился до потолка и кофе не лилось рекой. К их спору прислушивались остальные стражники и мало-помалу к комитету по ремонту присоединились Карл и Тромс, которые где-то что-то видели или слышали и даже подавали дельные замечания. Девицы, не дождавшиеся своих кавалеров, надули губы и ушли из трапезной, а баталия за столом была слышна даже в конце коридора у самой лестницы. На второй день с утра Михель, Юнг и Конрад с двумя солдатами поехали в две ближайшие деревни, разговаривать со старостами и вручать предписания о взятии внаем рабсилы. Вернулись они уже под вечер, уставшие и вымотанные донельзя, но крайне довольные тем, что им удалось выколотить под ремонт восьмерых человек.

Труди незадолго до их приезда зашнуровала мне платье и я уже перенесла ногу через порог залы, чтобы посмотреться в зеркало в полный рост, как услышала тяжелые шаги в коридоре, знакомые голоса, хлопанье дверьми и, подобрав юбки, поспешила в трапезную, чтобы услышать все новости из первых рук.

- Чуешь, Зайдель, как мы только стали въезжать в деревню, все тут же попрятались от нас, как кролики! - Юнг, раскрасневшийся и взлохмаченный, подтянул к себе миску с ужином и заглянул туда. - Можно подумать, что мы грабить приехали и староста Кирхшоффа нас впервые видит!

- Я его хорошо помню, когда он еще тощий был, как палка, - ухмыльнулся Конрад, сгребая подошедшую Клотильду к себе поближе, - это он как старостой пожил, так пузо себе наел и стал вести себя важнее его светлости. Ничего, и не такие обламывались, когда разбойники начинали вокруг деревни шастать, сами прибегали, только что не сапоги лизали, чтобы избавили от напасти! Я уже по его бегающим глазенкам видел, что наверняка какую-то шкоду замыслил, вот и послал Ульфа заранее с другой стороны деревни зайти...Клотильда, солнце мое, неужели ты сегодня опять мне положишь одной каши без куска мяса? Я же умру с такой еды и буду лежать прямо на твоей кухне ...неужели ты меня не пожалеешь?

- Болтун! - повариха беззлобно шлепнула Конрада по спине и вывернулась из его рук. - Тебя обделишь, как же...

- Клотильда, - Михель сделал суровое лицо, - не смей обижать мне герра Миллера, а то наказание будет сурово и жестоко!

- Это вы, герр Рихтер, других пугайте, - она с достоинством отодвинулась в сторону кухни, - а без меня вы тут и дня не продержитесь. Где это видано, чтоб мужчины сами себе готовили что-нибудь лучше, чем котелок каши на костре? Когда его светлость тут изволил задержаться, то кто, кроме Клотильды, мог еще угодить ему?

- Сдаюсь! - рассмеялся Рихтер, поднимая руки вверх. - Против тебя, Клотильда, у меня нет никакого оружия!

- Так вы все же выбили из старост тех, кто будет работать на ремонте стен? - Зайдель присел рядом на лавку, сложив руки на круглом животе.

- Конечно, выбили, - подтвердил Юнг, - я помахал ему предписанием от его светлости, сунул носом в большую печать и подпись, а потом отвел в сторонку и сообщил, что если он будет еще делать вид, что ничего не понимает, то пусть и не надеется, что стража поспеет в Кирхшофф, если туда заявятся мародеры из Айзенштадта или вылезут разбойники из леса.

- Я напомнил им про ту троицу в Шонгау, которые были пойманы прямо в селе и там же повешены, - равнодушно бросил Рихтер, скребя ложкой по дну миски. - Слухи расходятся быстро и староста уже знал об этом, но как всегда сделал вид, что не верит. Хорошо сидеть в своем доме, когда вокруг никто не покушается на твое имущество и семью, отдавая только подати и налоги. Зато стоит увидеть хоть одного разбойника с ржавым ножом, как они сразу начинают кричать, что мы ничего не делаем для их защиты. Конрад, помнишь, полгода назад через Эдер переправилась шайка, которая пряталась в лесу за Кюммелем? Все селяне молчали, как будто набрали в рот воды, девки носили разбойникам молоко и себя, а потом выяснилось, что они промышляли на дорогах и мы с ног сбились, пытаясь понять, кто грабит и убивает людей в округе. Жаловались во всех деревнях, мимо которых мы проезжали, кроме Кюммеля, что и навело нас на след.