Ирина Шевченко - И придет волчица

Я кивнула, поборов желание послать его куда подальше.

- А что случилось с твоей матерью?

- Понятия не имею. Я не виделся с ней с тех пор, как приехал в Империю. Наверное, и до сих пор живет в своем поселке. Какая разница? Она ничего не дала мне, и всего, что я имею, я добился сам.

- А чего ты добился? - я все так же лежала на ковре цвета крови, а его ладонь, сделавшаяся вдруг горячей и влажной, сползла с шеи на грудь, и пальцы теребили сейчас завязки платья.

Хотелось скинуть с себя эту руку, закричать, ударить его, вцепиться ногтями в лицо. Но я терпела. Лежала и смотрела поверх его плеча в задумчивые глаза Илота Всемогущего. Верховный бог на этом гобелене был похож на Рошана, если бы дракон решил отпустить бороду, и я даже смогла улыбнуться...

- Многого! - воскликнул воодушевленный принятой на свой счет улыбкой некромант. - Очень многого! Никто не верил, что я поднимусь выше второй ступени, считали, что я способен лишь выписывать книжные формулы для старших мастеров, смешивать настои и создавать тупых зомби из свежих трупов. Они говорили, что мне никогда не получить! Но я получил его. Смотри, ты же хотела увидеть его.

Илот-Рошан незаметно кивнул, и я осторожно поднялась и села, отодвинувшись как бы не нарочно подальше.

- Смотри, - он положил между нами нож из черного камня, - но не прикасайся. Иначе он убьет тебя. Он многих уже убил...

- Красивый.

- Да. Он не хотел становиться моим, но я все равно его взял. Не сразу, нет, но взял. Он смирился и принял мою кровь. Теперь он мой.

- Принял кровь? - переспросила я рассеяно.

Отполированный каменный клинок завораживал, рука мимо воли тянулась к нему - казалось, лишь протяни, и он сам прыгнет в ладонь.

- Да, - Гират поднял нож и осторожно провел линию на своей ладони. - Он пьет кровь своего хозяина. Он пьет и чужую кровь, но только кровью хозяина будет сыт. Вот так.

Камень впитал кровь как губка, но, думаю, тиз'зар не был сыт - ему мало было той скудной на силу жидкости, что текла в жилах его владельца, и не по вкусу приходились все те, чьей кровью тот опаивал капризное оружие. Он хотел большего.

- У тебя сладкая кровь, и в ней столько силы...

Я отвела взгляд в сторону, и Сана Всемилостивая одарила меня ободряющей улыбкой.

- Но хватит, - Гират встал на ноги и заткнул нож за пояс, - мы и так потеряли много времени. После поговорим.

Сжав мою руку он рывком поднял меня с пола. Горячие пальцы вновь провели по щеке, затем в сторону, утопая в спутавшихся прядях, чтобы резко вцепиться в волосы на затылке и дернуть, заставляя поднять вверх голову и посмотреть на него.

- Ты со мной?

Нет, тварь, туда, куда ты отправишься мне пока еще рано.

- Да.

Он улыбнулся счастливой улыбкой, такой знакомой мне и такой чужой на этом чужом лице, что та половинка сердца, что еще билась в моей груди, отозвалась глухой болью.

- Я знал... Ты моя...

Его рубашка, к которой я прижалась щекой, когда он притянул меня к себе, пахла терпкими травами, а касающиеся моего лба губы были сухими и горячими.

- Моя. Никому тебя не отдам...

Аурели Лучезарная, дарующая любовь, тянула ко мне руку, но ладонь ее была пуста. Это только обман, зыбкий сон, и нужно стряхнуть с себя наваждение и перестать слышать голос прошлого, нашептывающий мне слова, не сказанные, когда еще было время все исправить. Моя ли это ошибка или насмешка богов, что тот, кто отобрал у меня все, говорит мне теперь эти слова в безумии чужой страсти - не знаю. Но на мгновенье этот обман становится для меня явью, и этот миг, всего лишь один миг я счастлива...

- Я хочу, чтобы ты всегда была со мной. Хочу, чтобы ты стала моей женой...

Это тоже не его слова и желания, и даже странно, что он не осознает этого. Но пусть говорит. Пусть. Ведь никто больше не скажет.

- Ты согласна?

- Да, - пусть даже тот, кому предназначался этот ответ, его не услышит. Я согласна.

Смех, в котором смешались безумие и радость, разорвал остатки иллюзий. Сон растаял, оставив меня один на один с помешавшимся еще задолго до того, когда чужая память коснулась его, маньяком.

- Ты моя, - произнес он, сжимая до боли мое плечо. - Ты сказала это в храме, перед богами.

По спине прошелся мерзкий холодок.

- Осталась сущая ерунда.

Он должно быть не часто бывал здесь, а потому поначалу ошибся, подтащив меня сразу к изображению Омсты, перепутав Неизбежную с ее сестрой. Выругался, и не обращая внимание на то, что я отчаянно упираюсь теперь, потянул меня мимо портрета Мигула к нужному гобелену.

- Она согласна, Лучезарная, - сообщил он растерянно улыбающейся богине. - И я согласен. А еще я нашел этот хоров путь в городской храм, и нас задерживает здесь лишь одна маленькая формальность... Не сочти за труд, Пресветлая...

Я тихо вскрикнула, когда каменный нож рассек мою ладонь, не смогла сдержать горький вздох и попыталась одернуть руку, когда мужчина, быстрым росчерком нанес себе такой же порез и, снова убрав тиз'зар за пояс накрыл своей ладонью мою.

- Вот и все. Теперь ты моя. Навсегда.

Нет, не навсегда. Всего лишь до тех пор, пока смерть не разлучит нас.

- Идем, - он активировал свой перстень-амулет, тот опять засветился холодным бирюзовым светом.

Может, он и не нашел никакого пути, может, и не сможет вырваться за пределы Школы, и нас всего лишь перебросит в другую башню или даже во двор, но мне совсем не хотелось это проверять. Все. Игры закончены. Древние боги получили свой спектакль и теперь ожидают финала. А богов гневить не стоит.

К тому же я не выдержу, если мое замужество затянется еще хоть на минуту.

- Постой!

Он успел отстраниться и мои пальцы, почти достигшие цели, поймали пустоту.

- Что? - спросил он подозрительно, перехватывая мою руку.

"Действительно, что?", - усмехнулся лукавый бог случая за его спиной.

Ну, ладно, всемогущие! Наслаждайтесь зрелищем!

- Поцелуй меня...

На секунду мне показалось, что его рассудок сумел избавиться от гнета чужих воспоминаний, так пристально и недоверчиво взглянули на меня черные глаза. Но охочие до развлечений боги и здесь меня не оставили. Губы жадные и жаркие, коснулись моих, сжимавшие запястье пальцы разжались, позволяя окровавленной ладони лечь на его плечо. Пусть. Это - меньшая из моих бед, и не поцелуй останется мне на память о сегодняшнем дне. И пока его руки гладили мои волосы и скользили вниз по спине, моя рука, оставляя алую полосу на белой рубахе так же опускалась навстречу изголодавшемуся по крови каменному ножу.

Никогда тиз'зар Мастера Смерти не примет чужака, так говорят, так пишут во всех местных книгах. Но еще говорят и пишут, что этот нож живой и наделен разумом. А разумный нож вполне может сам решить, кому быть его хозяином...

"Решай", - сказала я, прижимая пульсирующий порез к каменной рукояти.