Василий Чистяков - Холодный оружейник Кинга - 3

Имена, имена. Только имена - ярлыки, которые навесили этим людям, должно быть, еще до их рождения. Ни даты рождения, ни даты смерти. Ни статуса, ни места, ни причины. Камень намекает, отчего погибли те, чьи имена собирают утреннюю росу. Камень, не самая большая базальтовая пирамидка, уже почти заполнен одними только именами. Если бы писали что-то еще - монумент был бы больше.

Считается, что своих близких ты найдешь в этой каше, а чужим эта информация не даст ничего. Но, с другой стороны, когда умрешь ты, или Он, кому что-либо скажут два имени, за которыми уже появились три, имеющие такую же родовую половину.

Старшая ветвь пала. Двое исчезли, один был отравлен. И вот уже четверть года в клане погибают люди. Поскальзываются в июне месяце на чистом желтом песке тренировочных площадок. Случайно выпивают яд вместо чая. Получают в семнадцать-тридцать лет инфаркт миокарда в разгар тренировки. Ему хотя бы повезло в том, что он официально умер на задании. Пал в бою.

Глупая борьба за власть. Клан уже уменьшился наполовину и потерял треть своей силы. Трехмесячная эпидемия несчастных случаев не сбавляет обороты, а власть ничего не делает. Не может, или не хочет?

Рука механически гладит грань пирамидки, а глаза смотрят сквозь камень и два слова, нанесенные неделю назад. Имя - и ничего больше.

Красивая традиция, наверное, скажет тот, кто увидит лишь маленький черный обелиск-пирамиду, на которой выбиты имена. Тот, кто живет с ней, просто пройдет мимо. Имена, нанесенные вначале, стали просто набором слов. Даже клановые редко что знают о тех братьях и сестрах своих предков, что значатся здесь.

Тот, кто умеет думать - ужаснется. Гекатомба, растянутое на полвека жертвоприношение. А на камне - имена тех, кого возложили на алтарь процветания. И все, что от многих осталось - потерявшие с течением времени смысл, пары слов. Точно шифрованное послание, если рядом нет дешифровщика. Красивое, эпичное и бессмысленное зрелище. Обезличенные попаданием на этот же камень последних, кто видел что-то, кроме двух слов, имена.

Все решения приняты, выстраданы - за эту неделю. Письмо сожжено, а пепел густо перемешан с солью и слит в канализацию. Никаких следов. Но стоит опустить веки - и на темном полотне появляются светящиеся белым символы. Легкий, идеализированный памятью, почерк последнего послания.

"Ни о чем не жалею. Если бы мог прожить заново - сделал бы все так же. Прошу лишь об одном. Если я не вернусь - отступи."

Было ясно, что все не так гладко. Пострадал напарник. Ранение, тяжелое, чудом не ставшее смертельным. Травма, которую отказались даже пытаться лечить.

Столько всего навалилось - миссия за миссией, доклад за докладом. Когда они вырвались из спирали постоянных рейдов больше чем на пару дней, то пришли навестить его.

Упрямый, глупый, верный. Исчез, оставив аккуратно застеленную кровать и пустые полки. Словно и не был калекой, передвигающимся исключительно на костылях.

И снова появляется из памяти лицо другого человека. И снова, когда кончики пальцев скользят по покрытому изогнутыми канавками камню, а закрытые глаза видят Его, вспоминается последний серьезный разговор.

"- Я прошу тебя, пообещай мне это - серьезно просит Он, смотря куда-то сквозь тебя. Наследственная черта. Могущественная, но так и не уберегшая потенциально сильнейшего своего носителя.

- Зачем? - лишь удивление. Здесь нет места негодованию и бессмысленным обвинениям. Да и глупо это - устраивать истерики человеку, который, возможно, отправляется на смерть.

- Коноха убивает своих детей - подумав, отвечает он. А затем добавляет - Как и многие другие.

Я... мне некому довериться здесь, кроме тебя. В Листе слишком многим в голову порой ударяет моча. И слишком многие привыкли решать вопросы с позиции силы.

Пообещай мне. Пусть у меня останется хоть малая надежда, что ребенок не станет таким, как Саске. И что он доживет хотя бы до моего возраста"

Обещания... клятвы. При таких темпах, твоему клану грозит исчезновение. И некому будет мстить. Но... грешно обманывать надежды умершего и отказывать в исполнении его последней воли.

Изображение еще слегка размыто, словно бы под веками скопилось слишком много жидкости. Но щеки сухи. Все лишние слезы выплаканы. Все сомнения стерты.

Как все же это глупо. Отправиться на спасательную миссию, столкнутся в бою с одним из Четверки Звука, победить его - и умереть на руках медика. От "острой сердечной недостаточности". Возможно? Вполне. Вот только слишком часто обладатели этого родового имени умирают в этот квартал. В том числе - от "сердечной недостаточности".

"Однажды я принял помощь от одного человека. Он был будущим врагом Конохи, я в этом не сомневался. Но его действия помогли в реализации моих планов. Уже позже я понял, что идущая резня - это именно то, на что он рассчитывал.

Не стоит демонизировать или идеализировать ни его, ни тех, кто стоит за ним. Но, по крайней мере, он не любит врать. Если ты все же попытаешься действовать так, как я прошу, то советую обратиться к нему. Это лучший из видимых мне вариантов"

Все, хватит. Довольно воспоминаний, довольно глупых эмоций. У меня есть полтора месяца, прежде чем беременность окончательно лишит меня возможности защитить ребенка.

Он все правильно рассчитал, теперь это ясно видно. С равнодушием власти и резней в клане, неизвестно, что случится, если там догадаются, чей это ребенок. Сейчас чем дальше отсюда, тем лучше. Что же до предпочтений... стоит надеяться, что среди прочих на первый взгляд равных, не ошибешься, поверив Его расчетам.

Пальцы последний раз касаются дорого имени. Вряд ли случится еще раз сделать это. Все, что останется ребенку - это несколько фотографий. Гений, погибший странный смертью. Упорный до безумия приятель, калека, пропавший без вести посреди базы профессиональных наемников и поисковиков. Учитель, отдалившийся от своих учеников.

Остаться последней. А ведь не верила, когда услышала эту статистическую справку. До шестидесяти лет доживает в четыре раза больше куноичи, чем шиноби-мужчин.

"Мы все - просто строчки в статистике. Если мы хотим стать чем-то большим, нам нужны те, кто подставит плечо. Прости, но случай с Ли и нами доказал, что за тебя тоже мало кто впишется."

Шиноби по сути своей - одиночки. Они наемники, привязанные к своим Поселениям якорями в виде семьи, друзей и ментальных привязок. И угрозой готовых пойти по следу команд охотников.

Семьи после нападения Звука с Песком и Его гибели больше нет. Друзей, похоже тоже. За генином не пошлют охотников. Он был прав, говоря, что в такой ситуации проще искать безопасности на стороне. Прав, как всегда.