Александр Рудазов - Серая Чума; Война колдунов. Вторжение; Война колдунов. Штурм цитадели

— Заряжа-а-а-ай!…

Быстрые, отточенные движения. Теперь-то Тантален понял, почему на экзерцициях их до одури заставляли повторять одно и то же упражнение. Перезаряжать, сотни раз подряд перезаряжать фузею, пока не научишься проделывать это в мгновение ока.

Здесь, на поле боя, каждая лишняя секунда может спасти жизнь.

— Пли!!!

Второй залп. Второй — и последний. Больше уже не успеть — сейчас костяки накатят, навалятся мертвящим одеялом. В штыковую против них бесполезно — штыком сподручно бить в туловище, не в голову.

Вот, сейчас… но нет! С правого фланга хлынула серебряная лава! Подоспевшие паладины налетели живой волной, отбрасывая скелеты прочь. Длинные двуручные мечи, идеально сбалансированные именно против нежити и чудовищ, принялись крушить черепа и кости.

Тантален невольно смахнул пот со лба. Пронесло! Выручили!

Он с жалостью поглядел на левый фланг — туда паладины не успели добраться вовремя, и в крайнее каре ворвалась целая толпа костяков. Барабанная дробь стихла — похоже, мертвецы добрались до музыкантов, стоящих в середине. Вся уцелевшая нежить ринулась именно туда — разорвать слабое место, пробиться к сердцу армии! Тантален невольно ругнулся — эх, как же это маршал не рассчитал?…

Но тут взгляд просветлел. Ворваться-то костяки ворвались — но натолкнулись на нежданный сюрприз. Крайние каре оказались артиллерийскими. Едва лишь пали первые бойцы в линии, как остальные отхлынули назад, обнажая дотоле скрытые бомбарды.

— Пли, — спокойно скомандовал полковник Лестентан.

Страшный залп почти в упор. Разрывные фугасы громыхнули с устрашающей силой, разнося тысячи костяков в белую пыль. На поле распустились гигантские огненные цветы.

— Хе, думали нашего маршала врасплох застать! — довольно фыркнул дядька Цветро. — У него не забалуешь — на три шага вперед мыслит!

В плутонге закричали, указывая на небо. Там творится что-то невообразимое. С огромного бронзового диска вылетают орнитоптеры без всадников — недавно изобретенные бомболеты. Им наперерез устремились всадники на вемпирах, взрывая смертоносных посланцев еще в полете.

Но этот удар оказался всего лишь отвлечением — главную атаку исполнил чернокожий колдун Шамшуддин. Резкий взмах — и тучи, застлавшие небо, принялись разрываться и расползаться. Их словно разводят в стороны ручищи невидимого великана.

Отвлекшиеся метеомаги спешно направили вемпиров обратно, восстанавливая прорванный заслон, но оказалось уже поздно. Солнечные лучи, хлынувшие через просветы, ударили по костякам смертоноснее всяких пуль.

Резкий вой, хрипение — и нежить посыпалась грудами костей.

Выровнявшиеся каре вновь двинулись на приступ. Рокушцам уже надоело стоять на одном месте — шагают с удовольствием, вытирая пот рукавами. Лица спокойные, как будто не бой, а ученье.

Началась самая трудная часть. Нежити впереди еще великое множество — уже не костяки, а ревенанты. Этих медлительных мертвяков в атаку не бросили, сосредоточив в обороне. Солнце им не страшно. И в голову, как костякам, стрелять смысла нет — у ревенантов черепушка не пустая, от одной точной пули не разлетится.

С вала мертвецов поддерживают живые — серые палят из мушкетов, стреляют из пушек. Из обсидиановых «бункеров» хлещут колдовские ливни.

Метеомаги, милостью Шамшуддина оставшиеся без работы, переключились на новую задачу. Нагнетают ветер, охлаждают воздушные потоки. Несколько минут усиленного труда — и вот взметнулся снежный буран! Он ослепил наступающих, но ярость только возросла — солдаты рвутся сквозь метель и вьюгу, не обращая внимания на холод и режущий ветер.

Над головой проносятся снаряды. Пушечные ядра летят с гуденьем, ревом, колотят по ушам. Огненные шары колдунов — с басовитым гулом, разливая вокруг волны тепла.

Грохот перекатывается, переливается то слева, то справа. Вспыхивают пожары — горит даже то, что гореть не может. Солдат вырывает десятками — со всех сторон кровь, мозги брызгами.

Земля задрожала и всколебалась, потрясаемая плечистым геомантом в красном плаще. Меж каре поползли дымные облака — алхимики на вемпирах открыли нечто вроде стеклянных шлангов, пуская ядовитый газ.

В соседнее каре угодил жуткий колдовской фугас — наподобие спутанного кома из молний. Сотни рокушцев попадали наземь, корчась в нестерпимых судорогах — лица быстро почернели и обуглились.

Тантален сглотнул. Слюна во рту высохла. Ужасно хочется наклонить голову, словно это поможет уберечься.

— Не дергай зря башкой, молодой, — хмыкнул дядька Цветро. — Пуле кланяться бесполезно — не помилует. Глянь-ка лучше!

По полю пронесся серебряный вихорь. Орден Серебряных Рыцарей зачищает нежить уверенно и быстро, насаживая ревенантов на копья десятками. Воздух прочертили тысячи гранат — неуклюжие мертвяки захлебнулись в бесчисленных взрывах.

Впереди открылся прорыв. Вспыхнуло злое, яростное «харра!». Рвы уже забрасывают фашинами, неудержимо рвясь к валам, спеша покинуть простреливаемую область.

Солдаты идут быстро, легко. Перепрыгивая через рвы и канавы, бросая плетни через «волчьи ямы», перелезая через плетеные изгороди, преодолевая колдовские мины. Снайперы открыли огонь по головам, снимая защитников на стенах. Отстреливающиеся серые пятятся, отступают за внешнее кольцо.

Буквально на руках подтащили полевые орудия. Легкие мортиры застучали, забарабанили по земляному валу, разваливая его в брызги. Пехота заняла позиции в проемах, обороняя их для свободного прохода конницы.

Крики, вопли, пальба, гром пушек, барабанный бой. Слева топочут гусары, проносясь через проломы, сделанные Стальными Солдатами. Справа небо рассекают изогнутые молнии — аэромант в оранжевом плаще схлестнулся с двумя эйнхериями. Впереди волнуются и переливаются облака ядовитого газа — и утягиваются, несутся обратно к своим, захваченные телекинезом Шамшуддина. Серые истошно кричат, пораженные своим же колдовством.

Тантален и не заметил, как вал остался позади. Вот вроде только что впереди вздымалась земляная стена — но взобрался по лестнице, слыша, как свищут рядом пули, скатился с другой стороны, и вперед, в наступление!

Офицеры стремительно перестраивают солдат в новый порядок. Впереди уже не стена — ровная эспланада, сплошь устланная мундирами мышиного цвета. За исключением защищающих стены серые стоят поодаль — чтобы спокойно стрелять в преодолевших вал.

Противник уже открыл огонь, не дожидаясь, пока рокушцы подойдут ближе. Но двести шагов — слишком большое расстояние для их мушкетов. Пули бьют неточно, поражают один только воздух.

Рокушцы пока огня не открывают. Маршал Хобокен строго запретил стрелять после преодоления вала — ждать приказа, без команды курков не спускать. Вперед, вперед — молча, бегом, как можно быстрее сократить расстояние. То одного, то другого бойца вырывает из общего ряда — но скорость бега только нарастает.