Алексей Пехов - Трилогия «Хроники Сиалы»

Эльфы прекратили обстрел, и тут же, как будто только дожидаясь этого момента, из окна вылетел очередной белый диск. Он несся на нас и, право слово, я думал, что это уже точно все! Но тут, сработало заклятие эльфийки, и на миг перед нами вспыхнула зеленая стена. Вспыхнула и пропала, а диск, то ли отбитый, то ли отраженный, полетел в обратную сторону. К сожалению, он попал не в окно, где прятался шаман, а в угол дома.

Взрыв! Мелкое каменное крошево брызнуло во все стороны, разя выскочивших из дома сторонников Неназываемого не хуже, чем камни пращников. Нас от ран и увечий защитил магический щит.

Очередной диск, очередной отскок и полет в сторону дома, за стенами которого засел враг, но на пути диска вырос точно такой же, как у нас, зеленый щит, и белый снаряд, отразившись, ушел в сторону и разнес сарай, находящийся ярдах в тридцати от дома. Испуганно заржали лошади.

Еще диск. И еще. Шаман Неназываемого отличался куда большим мастерством, чем нахватавшаяся верхушек знаний древней магии эльфийская принцесса. Наш щит от каждого попадания стал довольно заметно прогибаться и дрожать. Следующий магический диск улетел высоко в небо и взорвался.

— Да уходите же, идиоты! Я не могу долго удерживать защиту! — рявкнула побледневшая от напряжения Миралисса.

— Я помогу! — Кли-кли отчаянно стал рыться в своих карманах.

— Уходим, Кли-кли! — Милорд Маркауз протянул руку, чтобы схватить Кли-кли за шкирку, но тот выудил из кармана клубок веревочек и узелочков и дернул за какой-то неприметный с виду шнурок.

Вся конструкция, так долго и заботливо плетенная гоблином, обещавшим всем показать "ужасное шаманство гоблинов", расплелась в один миг, а затем самым что ни на есть волшебным образом растворилась в воздухе.

— Ой! — Кли-кли ошалело уставился на свои пустые руки, видимо, он сам не ожидал такого эффекта. — Чего это она?

Янтарные глаза Миралиссы полезли на лоб, она шлепнулась лицом в грязь и закрыла голову руками, успев перед этим крикнуть:

— На землю!!! Живо!!!

Вид эльфийки, упавшей лицом в грязь, послужил для нас великолепным примером для подражания, потому как если уж Миралисса не гнушается сотворить не свойственный эльфу поступок (купание в грязи не относится к основным эльфийским развлечениям), то нам и раздумывать нечего.

Я в третий раз за последние две минуты рухнул на землю, успевая заметить, как крыша здания подлетает на добрых пять ярдов в воздух, а затем ухает обратно в ревущее пламя, хлещущее из окон и дверей.

Ву-у-ууу-ух! Над нами прокатилась волна жара неимоверной силы. Раскаленным воздухом нельзя было дышать, он обжигал горло и легкие. Одежда тоже не спасала, жар лизал кожу даже сквозь рубашку и штаны.

Прошло еще секунд двадцать, прежде чем я решился поднять голову. Массивного двухэтажного каменного здания с красной черепичной крышей больше не существовало. На месте дома стояла одна каким-то чудом уцелевшая стена. Огонь ревел и лизал камни. Черная копоть дыма широкими крыльями устремлялась в небо.

Вот какие вещи случаются! Порвал глупую веревку — раз, и ничего нету! Ни дома, ни людей, в нем находившихся.

Все, как и я, во все глаза смотрели на пожар. Медок тряс головой, он ближе всех находился к месту пожарища, и его легонько приложило волной, пронесшейся у нас над головами. Я встал с земли и, отряхиваясь, с опаской посмотрел на гоблина.

— Я… Я… Я не хотел! — испуганно зачастил Кли-кли, отступая под нашими не очень-то ласковыми взглядами. — Я даже не думал! Правда! Должен был пойти всего лишь маленький дождик!

— Дождик?! - заревел Делер, выплевывая изо рта песок. Затем карлик ткнул пальцем в гудящее пламя и язвительно спросил: — И это твой дождик?!

— Ну я же, правда, не думал, что так получится! — виновато шмыгнул носом шут. — Мне дедушка-шаман еще в детстве показывал… Я, наверное, не там сорок пятый узелок завязал.

Физиономия у маленького шута была покрыта копотью и грязью и выражала высшую степень виноватости.

— Кли-кли, — выдохнула Миралисса, вытирая грязное лицо тыльной стороной ладони. — Если ты еще раз устроишь такое, не предупредив меня…

Гоблин закивал с таким пылом, что, казалось, его голова вот-вот свалится с плеч.

Вдалеке послышались крики спешащих к месту происшествия людей. Лишние глаза нам ни к чему, пора уходить подобру-поздорову.

— К лошадям! Быстро! — Алистан забросил щит за спину и первым побежал туда, откуда недавно доносилось лошадиное ржание.

Я передал линга Сурку и постарался не отставать от капитана королевской гвардии.

— Здорово! — пропыхтел бегущий рядом со мной Кли-кли. — Недаром мой дедушка был шаманом! Как я им всем показал!

На физиономии гоблина уже не было ни следа раскаяния.

— Ты чуть нас вместе с ними не зажарил, гений!

— Это ты злой, потому как завидуешь моим способностям, — произнес шут.

Я презрительно фыркнул. Кли-кли только строит из себя дурака, пустобреха и шута. Если быть честным — гоблин умнее магистра Арцивуса и лишь работает на свой образ. Но вот в такие минуты я готов поверить, что шут на самом деле паясничает по скудости своего ума.

Мы пробежали мимо дымящихся развалин сарая и за яблонями увидели наших лошадей. Несчастные животные испуганно всхрапывали, пряли ушами и в ужасе таращили глаза. Чувствовалось, что они не очень-то рады, когда рядом с ними творят разрушительные заклятия.

Я поздоровался с Пчелкой легким хлопком по боку и вскочил в седло.

Ух! Ай да я! Скажи мне кто-нибудь месяц назад, что я способен одним прыжком оказаться на лошади, я рассмеялся бы этому фантазеру прямо в лицо.

Алистан сразу же пустил лошадей в галоп, и все свое внимание мне пришлось сосредоточить на скачке, чтобы ненароком не влететь в какое-нибудь некстати подвернувшееся дерево. И лишь когда мы увидели город и приблизились к стенам Ранненга, на меня всей тяжестью неба обрушилась усталость.

Когда отряд на взмыленных лошадях влетел во двор трактира, нас уже поджидал нервно ходящий из угла в угол Дядька. Увидев нас, он быстро зашевелил губами, считая всадников и, удовлетворившись результатом, улыбнулся. Все целы, все живы, десятнику нечего волноваться за Диких. Потерь нет, и теперь можно перевести дух.

Медок спрыгнул с лошади и вполголоса стал рассказывать другу, что произошло во время нашего спасения. Дядька крякал и разочарованно цокал языком, жалея, что из-за раны не смог поучаствовать в битве.

Отдав поводья Пчелки подскочившему слуге, я в изнеможении сел прямо на землю. До чего довели, последние силы потерял!

— Эй, дружище! Ты жив? — участливо спросили меня. Я вскинул глаза и увидел возвышавшегося надо мной Басса.

— А ты что здесь делаешь?