Робин Хобб - Кошачья добыча

— Гилльям, мы должны сейчас же уходить. Мы не можем дольше оставаться здесь.

— Не петляй. Оставайся здесь.

Слова исходили из горла Гилльяма. Но детский голос не вязался со взрослой манерой говора. Он сидел, уставившись на неё; широко распахнутые глаза глядели смело и уверенно. Кот притулился бок о бок с ребёнком, его голубые зрачки словно отражение вторили взгляду мальчика.

— Нет, — проговорила она тихо. Розмари знала, чьи мысли облекает сейчас словами этот голосок. Разум дрогнул, пошатнувшись, при одном воображении, что её дитя может быть затронуто Уитом, — благословенной или проклятой, но запретной магией. Быть того не может. В Пелле не было ни капли Уита, да и в её семейном древе слыхом не слыхали о кровной магии. Она уставилась на него во все глаза.

Нет. Он не больше Уитти, чем ты. Кошки разговаривают с теми, кто им по нраву, без разницы, под Уитом он или нет. Он слышит меня, ибо способен услышать. В отличии от тебя. Ты слышишь меня, знаешь, что я говорю правду, но продолжаешь притворяться, что пренебрегаешь ею. Ты не можешь сбежать от него. Ты останешься стоять здесь и сразишься с ним. Я сделал всё возможное, но, боюсь, меня одного недостаточно.

Мысли в её голове обрели форму, сплотившись в нежеланное, но неизбежное:

— Я не могу, кот. Я не могу бороться с ним. Он слишком большой и сильный. Он причинит мне боль или даже убьёт. Я могу драться с ним. Я не буду.

Гилльям заговорил снова, по-детски склоняя взрослую речь.

— У тебя нет выбора. Он уже идёт сюда.

Если ты не станешь бороться, он причинит тебе боль или убьёт. Если сразишься, он может ранить или убить тебя. Но, по крайней мере, ты получишь удовлетворение, ранив его первой. Даром это ему не обойдётся. Я видал его на городских улицах. Я опередил его, забежав вперёд, но он уже идёт. И скоро будет здесь.

Розмари развернулась, чтобы проследить за кошачьим взглядом. Там и в самом деле виделся Пелл, с трудом тащившийся по тропинке в их сторону. Он выглядел изрядно потрёпанным, хуже некуда. Она задалась было вопросом, что с ним приключилось; уж больно тот был зачуханный, весь в грязных следах, — весьма странно для обычного вечера, даже проведённого в таверне. Спускаясь к ним с вершины холма, мужчина прихрамывал; изящно скроенные вещи изгваздывали пятна грязи, — равно как маска гнева марала лицо, вытравливая всю былую красоту.

Подняв с земли на руки Гилльяма, Розмари встала на ноги. Она б сбежала, будь это в её воле, но для бегства было уже слишком поздно. Бежать было некуда, и прятаться тоже. Кот сидел подле её ног. Хвост был аккуратно свёрнут вокруг лап.

— Он идёт убивать, — произнёс Гилльям тихо.

От этих слов её пробрал ледяной озноб. Мысль, знала она, принадлежала Мармеладу, но слышать, как ту озвучивает словом собственный сын… истина звенела в ушах всё громогласней. Сегодня он убьёт кота. Завтра, быть может, её саму. Даже не забери он их жизни, Пелл как есть изничтожит жизнь, что она с таким трудом выстраивала здесь, — вместе с будущим, что представлялось ей, что принадлежало её ребёнку и ей самой. Неважно, умри она или выживи, Пелл украдёт у неё мальчика и превратит во что-то иное, — в незнакомца, чужака, которого она никогда не сможет полюбить.

— Ступайте внутрь, — наказала женщина обоим, ребёнку и коту. — Гилльям. После того, как закроешь дверь, потяни за верёвку от щеколды. Ты знаешь как; ты видел, как твоя мать проделывает это, и не раз. А потом поднимись на чердак и оставайся там, что бы ни случилось.

Она не стала дожидаться, когда сын подчинится её словам. Глупая, бесполезная предосторожность. Коттедж был не столь прочен, чтобы Пелл не мог попасть внутрь, даже с накинутой щеколдой. А внутри не было ни единого тайника, где могли бы схорониться от разъярённого мужчины ребёнок или кот. Но, по крайней мере, подумала она, может, приказ хотя бы удержит мальчика от зрелища, что вот-вот должно было развернуться. Расслышав, как дверь с глухим стуком захлопнулась, Розмари подошла к колоде для рубки мяса и выдернула топор из обрубка. Развернувшись, глянула, как Пелл спускается с пригорка навстречу. Что-то тёплое ткнулось в щиколотку. Опустив глаза вниз, она увидала Мармелада, спокойно присевшего рядышком. Обожди, пока не приблизится, — предостерёг кот, и она ошеломлённо застыла в замешательстве, оттого сколь отчётливо кошачьи мысли дотянулись до её разума.

На этот счёт мы мыслим один в один, — с сухой насмешкой согласился кот.

Приподняв на весу топор, Розмари крепко ухватила рукоятку обеими руками, выставив перед грудью. Сердце бешено колотилось. У неё не было ни шанса. Женщина уже представляла себе мысленно в красках, как развернётся дело; она качнёт топором — мужчина перехватит руку, легко скрутив за запястье, и обезоружит её в два счёта. А потом либо изобьёт до смерти либо и вовсе пришибёт тут же. А может, и то и другое, друг за другом.

А после Гилльям останется один на один с ним, озверевшим до безумия. Покорится ли беспрекословно, доведённый жестокостью отца? Или того хуже… Вырастет его полнейшим подобием. Без чьего-либо вмешательства, без единой души, наставившей бы на иной путь.

— Я не могу сделать этого, — проговорила она вслух. Здравомыслие, казалось, вернулось к ней, холодом растекаясь по венам. — Он правда не причинял мне боли, послушай, кот. Он просто оттолкнул меня в сторону. Он оставил… бросил меня с Гилльямом, но он не пытался убить нас…

Нет. Он думал не так. У тебя нет для него надёжной привязи, ни малейшего доказательства, что мальчик — его. Возможно, он надеялся, что ты умрёшь во время родов и освободишь его от бремени нести вас обоих. Возможно, рассчитывал, что вы двое уморитесь с голоду или замёрзнете насмерть в этой лачуге. Хотел бы я сказать, что не он самолично пытался убить меня. Но это не так, он был в двух шагах от того, чтобы избавиться от меня навсегда.

— Но…

Признаюсь, что не понимаю твоей стратегии. Ты собираешься ждать, пока он в самом деле не сделает что-нибудь вам с Гилльямом, и только тогда начнёшь бороться? Не похоже, что шансы складываются в вашу пользу. Спокойные доводы кота отдавали холодком в её разуме. Сухое веселье пополам с ломким, колючим сарказмом. Он сидел подле неё, бесстрастно и величаво, как король, аккуратно свернув хвост вокруг передних лап.

Пелл был всё ближе. Прихрамывая и ковыляя; в промокшем, изгвазданном грязью рванье заместо одежды, — и с лицом, искажённом гримасой первозданной ярости.

Думаю, у него точно нет в запасе никакой стратегии. Полагаю, сначала он собирается убить меня и дать тебе жестокую трёпку. Без всяких разговоров.

Розмари тяжело задышала, высвобождая вздох; топор задёргался в дрожащих пальцах. Руки обессилено упали. В ушах зазвенело, и она спросила безмолвно у самой себя, не рухнет ли замертво от ужаса.