Уильям Кинг - Победитель троллей

– Я спросил, чего надо? – вновь подал голос хозяин. Феликс подумал, что, несмотря на всю свою браваду, тот нервничал. Его лицо покраснело, и легкая испарина слегка Поблескивала над его верхней губой, а голос слегка дрожал. – Нам не нужны здесь такие, как вы. Вы приходите и осложняете жизнь нашим постоянным посетителям.

Феликс подошел к нему и прислонился к бару, скрестив руки.

– Я никому не осложняю жизнь, – мягко сказал он в его голосе появилась угроза. – Но уже начинаю подумы-вать об этом.

Человек сглотнул. Он поднял глаза, глядя поверх головы Феликса, но его голос даже приобрел какую-то твердость.

– Хмм… От бродяг без гроша в кармане, явившихся с пустошей, всегда одни неприятности.

– Почему вы так боитесь Вольфганга? – внезапно спросил Феликс. Он начинал сердиться. Он не ошибся – ведь Вольфганг явно обладал в городе каким-то влиянием, и хозяин гостиницы принимал его сторону в ущерб собственным интересам. Феликс уже наблюдал подобное в Альтдорфе, и ему все это не нравилось. – Почему вы лжете?

Мужчина поставил стакан, который вытирал, на стол и пристально поглядел на Феликса.

– Никогда не приходи в мою таверну и не называй меня лжецом. Или я вышвырну тебя вон.

У Феликса похолодело в животе, как всегда происходило, когда он сталкивался с грубостью, и рука потянулась к рукояти меча. Феликс не боялся трактирщика, но из-за нынешней слабости он мог не справиться с таким ражим малым. Но его гордость все еще была ущемлена из-за побоев, полученных прошлой ночью, и ему хотелось отомстить кому-нибудь.

– Чего ты ждешь? – Феликс почувствовал ладонь на своей руке. Это был Готрек. – Пойдем, Феликс. Нам не нужны неприятности. Нам надо в горы.

– Почему бы тебе не послушаться своего маленького друга и не уйти, прежде чем я поучу тебя хорошим манерам?

Он почувствовал, как у него все поплыло перед глазами, но не смог вырваться из крепких объятий Готрека, пока тот тащил его к выходу.

– Ну почему каждый, кого я встречаю здесь, предлагает мне урок хороших манер? – воскликнул Феликс, когда они оказались на улице.

Грета поджидала их на углу улицы возле городских ворот, стоя около холщовой палатки, которую соорудили изготовители булочек, чтобы привлечь покупателей. Ее глаза покраснели и опухли, как будто она много плакала. Феликс заметил синяк у нее на шее, как будто бы кто-то крепко держал ее. От него не укрылись и следы ногтей на ее теле. Волосы были в беспорядке, а платье разорвано, словно бы его пытались быстро сорвать.

– Что случилось? – спросил Феликс. Он все еще был зол из-за ссоры с трактирщиком, и его слова прозвучали довольно резко. Грета поглядела на него так, как будто бы хотела заплакать, но ее лицо стало спокойным и непроницаемым.

– Ничего, – ответила девушка. Улица начала наполняться свободными хуторянами, которые спешили на рынок, чтобы продать овощи, яйца и другие товары. Ранние прохожие с любопытством поглядывали на побитого молодого человека и растрепанную служанку с постоялого двора. Мимо них проехала телега золотаря. Феликс прикрыл рот рукой, спасаясь от вони. Готрек же только в недоумении поглядел вслед этой повозке.

– Кто-то напал на тебя? – спросил он более мягко, видя, как она расстроена.

– Нет. Никто не нападал, – в голосе девушки не было никаких чувств, а на ее лице Феликс увидел то же выражение отрешенности, как у выживших после резни в форте фон Диеля. Она, видимо, была в состоянии шока.

– Что случилось ночью?

– Ничего!

Гнев, наполнявший Феликса, едва не выплеснулся наружу, это деланное нежелание разговаривать едва не превратило девушку в жертву его подавленной ярости. Он внезапно понял, как отвратительно чувствует себя после полученных побоев. Но это ощущение было порождено не болью, а пониманием собственной беспомощности. Он старался не сорвать свою злость на ней.

– Чего ты хочешь от меня, Грета? – В его голосе звучала горечь. Он хотел думать только о себе и не связываться с бедами других. Боль, усталость и гнев почти что уничтожили его способность сочувствовать.

– Ты уходишь из города, да? Возьми меня с собой. – Она почти умоляла, словно прорвались те чувства, которые она испытывала с самого начала разговора.

– Я отправляюсь в горы, чтобы принести солнцецвет Криптману. Это очень опасно. Последний раз я там наткнулся на банды мутантов. Я не могу взять тебя сейчас. Но я вернусь, чтобы вылечить Готрека. А потом мы пойдем на север. И ты с нами, если захочешь.

На самом деле ему совсем не хотелось брать с собой девушку в долгое и опасное путешествие в Налн и охранять ее на этом пути; но Феликс чувствовал себя обязанным, так что надо было, по крайней мере, предложить ей это. Даже если она действительно согласится пойти с ними.

– Я хочу пойти с тобой сейчас! – произнесла она, чуть не плача. – Я больше не могу оставаться здесь.

И вновь Феликс ощутил порыв ярости и поразился своей резкости.

– Нет, жди здесь. Мы идем в горы. Нас не будет всего лишь один день. Мы вернемся за тобой. Мне и так будет сложно присматривать за Готреком. Я правда не могу взять тебя с собой сейчас. Это слишком опасно.

– Ты не можешь оставить меня здесь, Феликс, – внезапно сказала она. – Он – чудовище…

– Иди к Криптману. Он твой друг. Он поможет тебе, пока мы не вернемся.

Казалось, она хотела сказать что-то еще, но, увидев непреклонное выражение на его лице, развернулась и побежала. Когда она скрылась из виду, Феликс почувствовал себя виноватым. Он хотел было ее окликнуть, попросить вернуться, но было уже поздно.

Феликс пожал плечами и зашагал к воротам.

Здорово было выбраться из города! Вновь оказавшись в горах (Готрек начал озираться вокруг себя, принюхиваясь к чистому горному воздуху), Феликс почувствовал себя свободным от грязи и бедности Фридрихсбурга. Глядя на крестьян, обрабатывающих свою землю, Феликс радовался, что не входит в их число и не привязан к земле и этой муторной бесконечной работе.

На длинных делянках земли работали целыми семьями. Он видел сгорбленных женщин, к спинам которых были привязаны корзины с детьми. Мужчина выпрямился и разогнул спину – казалось, его хребет навеки искривлен долгой работой в поле. Свинопасы гнали стада поросят вдоль к дальней деревне. От необработанных участков поля шел отвратительный запах фекалий, привезенных из ночного города.

Феликс перевел взгляд на далекий горизонт. За полями он увидел лес, уходящий высоко в горы. В нежном свете раннего утра горы были прекрасны – они, подобно могучим башням, поднимались от плоской равнины, пронзая небо. Хребет словно бы ограничивал бесконечность горизонта, как будто боги создали эту преграду для того, чтобы отделить людей от небесного царства и оставить в более подходящем для них месте.