Надежда Кузьмина - Упасть в небо

Настоятель Фаринхолд, словно больше не замечая меня, отвернулся к столу.

И что я должна теперь делать? Как с ним заговорить, когда он всем видом показывает, что я для него — пустое место?

Я уже не надеялась на новые заказы, но заплатить-то он мне должен? Потому что деньги наследника герцогства — это деньги наследника, их я пока не заслужила. Но эти — мои! Скорее бы пришёл Ас, он подскажет, что делать.

«Тим, уже бегу! Что у тебя за беда?»

«Кажется, ему не нравится…»

«Сейчас буду».

Но первым успел не Аскани. Дверь распахнулась, и в комнату широким шагом вошёл другой мужчина в рясе. Пожилой, массивный, а ряса коричневая, шерстяная. Взглянул на Ансония:

— Отец-настоятель?

— Томай, забирай подсвечники. У меня тут ещё одно дело, закончу и поедем. Осторожнее, не поцарапай!

Тот, кого настоятель назвал Томаем, раскатал на краю стола большой кусок мешковины и стал заворачивать в него мою работу. Я смотрела, как исчезают, прикрытые грубой тканью, дубовые листья Бога-отца и лавр бога битвы Сиранга, весёлые рыбки-кисатвы Лариши… было грустно, словно отнимали часть меня самой. Впрочем, всё, как и ожидалось, не поместилось.

— Упакую в ящик, приду за оставшимися, — пробасил Томай.

Когда дверь захлопнулась, я набралась решимости:

— Отец-настоятель Ансоний, могу я получить условленную за работу плату — двенадцать золотых?

Он обернулся и уставился на меня в упор сверху вниз. На лице нарисовалась брезгливая гримаса:

— Какая плата? Отрок, ты собираешься требовать с Храма деньги за честь поработать во славу богов? Я вижу твою непочтительность, тебе надо не золота отсыпать, а плетей у позорного столба, пока ты не пошёл по кривой дорожке!

Что? Как это? Мне же обещали, Росс сам говорил, а он никогда не лжёт!!! И я собиралась ехать на эти деньги в Академию! Почувствовала, как глаза наливаются слезами. Но он… как он может? Я же честно работала… и много! И так старалась!

Закусила губу:

— Я работала больше трёх месяцев и хочу получить плату за мой труд. Мне обещали.

— Бессовестный отрок! Как там тебя, Тим? Не боишься сребролюбием навлечь на себя гнев богов?

«Тим! Я рядом! Да что у вас там творится?»

— Боги не наказывают за честность, — я пристально уставилась прямо в чёрные глаза. — Они не терпят обмана! А человек стоит столько, сколько стоит его слово!

— Ах ты… Ну ладно, вот тебе! — На пол у ног настоятеля тусклым кружком упал один золотой. — А вашему директору я пожалуюсь сам. И сам позабочусь, чтобы Храм отверг тебя за корысть и непочтительность! На коленях приползёшь! — он не говорил, выплёвывал слова.

«Тим!!! Я поймал его мысли! Он списал в отчётах на эту работу двадцать пять золотых, жалуясь на алчность юных магов».

Как? Да как же это? Разве так можно? Лариша, милая, молю, помоги мне, накажи его!!! Он лжёт и при этом обвиняет меня!

Показалось, что за окном кто-то легко рассмеялся.

А презрительно глядящего на меня настоятеля Фаринхолда вдруг перекосило так, что тот был вынужден сделать шаг в сторону, чтобы сохранить равновесие. На полу, там, где он только что стоял, остался лежать отвалившийся каблук с торчащими из него гвоздями. Но этим дело не ограничилось — отступив, священник зацепился подолом за ручку кресла, раздался треск рвущейся ткани… в рясе на уровне бедра появилась здоровенная прореха со свисающим наискось лохматым лоскутом. Ансоний дёрнулся — и зря. Второй каблук последовал за первым и, мало этого, откуда-то отлетела пуговица.

Я, вытаращив глаза, смотрела на происходящее.

Отец-настоятель поймал мой взгляд, лицо исказилось:

— Ах ты ж дрянь такая! Тварь непотребная! — и занёс руку для удара как раз в тот момент, когда дверь распахнулась, и в проёме появились Ас и запыхавшийся Росс.

— Что тут происходит? Почему вы поднимаете руку на моего ученика?!

Голос директора был таков, что настоятель отшатнулся.

Угу, если этого гада не накажет Лариша, то прибьёт Росс собственноручно. Или Аскани — вон, из глаз молнии летят!

— Ваш адепт напал на меня! — Слова сопровождались треском ткани под мышкой поднятой руки — внезапно пополз шов рукава.

Лорд Йарби вопросительно заглянул мне в глаза. Ну да, священник же верит в то, что говорит. Он не знает, что это — не я. И Росс видит это по его ауре.

«Росс, он обозвал меня по-всякому, сначала вовсе не хотел платить, а когда я упёрлась, кинул один золотой на пол, как собаке кость, и пригрозил отлучить от Храма. А Ас услышал, что он списал за работу двадцать пять империалов, да ещё пожаловался в Храм на жадность юных магов. Выходит, он меня и обокрал, и оболгал! Я не знала, что делать, и взмолилась Ларише, чтоб та наказала его, и сразу после этого…»

Закончить рассказ я не успела, в дверь ввалился Томай в грязной рваной рясе:

— Отец-настоятель, у кареты отвалилось колесо, — сглотнул. — Точнее, все четыре. Чеки вдруг взяли — и выскочили. А потом у лошадей лопнула сбруя. Гнедко куда-то убежал. А я, я, пока шёл сюда, поскользнулся и упал три раза…

От одежд настоятеля отлетела ещё одна пуговица. А потом тот нервно схватился за подол — через прореху на бедре стало видно, что Фаринхолдовы штаны, сложившись гармошкой, поползли вниз — похоже, лопнули завязки.

Спасибо тебе, Лариша!

— Могу сказать, в чем дело, — голос Росса был ледяным. — Ложью, воровством, корыстью вы отвратили от себя богов. Странно, что это я — маг, говорю вам — храмовнику, но боги существуют и иногда даже смотрят на нас. И теперь — не знаю, надолго ли — но во всех делах, важных или нет, вас, настоятель, будут преследовать неудачи. Боги защищают малых сих, а также тех, кто в них, богов, верит и верно им служит…

«Ас, этот напыщенный гад наверняка же не только меня обидел и обобрал! Пусть лорд Сид и Храм проведут расследование среди арендаторов, фермеров, соседей, ремесленников — ну, ты знаешь лучше меня, что надо!»

«Знаю. Зато я не умею призывать богов», — Ас с интересом проводил взглядом очередную катящуюся по полу пуговицу от настоятельских одежд.

— Я бы посоветовал вам расплатиться, как обещано, и попросить прощения за ложь и попытку присвоить чужое, пока вы голым не остались, — теперь в голосе директора звучала смешинка. — Да, оставлять вас тут ночевать я не собираюсь, разве что на полу в музее, в компании каменных горгулий, так что рекомендую уладить конфликт побыстрее. Иначе пойдёте пешком, и не факт, что при таком везении куда-то дойдёте.

Если б отец-настоятель мог нас убить, убил бы, не задумываясь. Аура была чёрной, грязной, злой. Тёмные глаза из-под кустистых белых бровей смотрели люто. Но на губы наползла кривая, как калечная гадюка, телегой перееханная, улыбочка. Фаринхолд повернулся ко мне и заговорил менторским тоном: