Валерий Сальников - Гур

— Не сдавайся, то есть не опускай флаг, а я уберу с тебя мыло, — заявила озорница.

Потом запрыгнула на грудь, сползла и уютно устроилась в искомой позиции. Пошевелила попкой.

— Быстро неси в постель.

Накинув ей на спинку полотенце, понес в постель свое сокровище.

***

Когда мы проснулись, был еще ранний вечер.

— Пойдем погуляем. Тут недалеко красивый парк. Послушаем птиц, подышим воздухом, — предложил я.

— Пойдем, но не погуляем. Я разомнусь и потренируюсь.

— Тоже полезно, — согласился я.

Майта стала в центре полянки, вытянулась в струнку и откинула руки с мечами вниз и в стороны, как хищная птица на взлете. Медленно вращая руки в плечевых суставах, в локтях и в кистях, она проверяла различные траектории движения и обоюдного положения мечей. Постепенно скорость движения клинков возрастала, но корпус оставался неподвижным, будто застывшим в ореоле летающей стали. Белокрылая орлица отталкивая воздух, набирает высоту. Включились движения головы, она стала поворачиваться вправо и влево, сначала равномерно, потом вращения стали более резкими и неожиданными. Летящая хищница ищет цель. Центр тяжести Майты перестал быть неподвижным, ноги начали двигаться, рисуя на траве сложный узор. Ритм движений ускорялся. Корпус Майты потерял границы, он как-бы расплылся, превратившись в размытое пятно. Внезапно облако Майты резко переместилось вправо и тут же, будто отразившись, вернулось на место. Атакующая птица нанесла удар когтями и отскочила. Непредсказуемые перемещения не давали выцелить фигуру, угадать, где Майта окажется через миг.

Сколько она может держать этот безумный темп?

Движения замедлились и вновь стали плавными и мягкими. Стало заметно порозовевшее лицо Майты. Ноздри расширились и резко очертились. Взгляд, устремленный на невидимого противника, ужасал хладнокровной яростью. Вдруг произошел молниеносный взрыв и Майта превратилась в облако, оно рванулось вперед и тут же вернулось обратно и исчезло. Еще один смертельный удар белокрылой птицы. Вновь появилась Майта. Воин-меченосец. Мой личный сотник. Такие взрывы произошли еще несколько раз. Движения замедлились, стали еще длиннее. И медленнее. И апофеоз — обратное сальто, во время которого мечи нашли ножны. Орлица вернулась в гнездо, принеся добычу.

Взгляд на меня. Оценка впечатления от увиденного. Радостный блеск в глазах. Сотник доволен, что мне понравилось. Успокоив дыхание, Майта подошла ко мне.

— Вернулось ускорение. После болезни пропало, а сейчас появилось в первый раз. Ненадолго, но я его почувствовала.

— Сотник, любовь часто ускоряет исцеление. В магии это известный факт.

— Любовь? — задохнулась Майта. Глаза девочки накрыло поволокой, рот исказился в гримасе боли-наслаждения. Как подвижна ее душа! Девочка перешла от боевого азарта к сладкой чувственности всего лишь за пару мгновений.

Я обнял ее, прижал покрепче, вдохнул запах горячего тела. Майта, казалось, просто растеклась по мне.

— Любовь, девочка моя. Она накрыла нас, как летняя гроза. Вернемся в обитель.

Мы покинули парк.

Утро. Уже отзвучал колокол. С улицы доносятся едва слышные людской гомон, цокот копыт, скрип колес и седел. Надо бы встать с постели, но не хочется будить Майту. Ее голова лежит на моем правой руке, правая нога пересекает живот по диагонали и коленом нависает над левой подмышкой. Девочка заняла прочный плацдарм и не желает его освобождать.

Сегодня займемся походной экипировкой. Собирался приобрести сотнику необходимую одежду, крепкую обувь и оружие по руке. Заменить лошадь? Ее мерин в неплохой форме и прекрасно выезжен. А если обменять на породистую кобылку, то Уголек будет постоянно нервничать. Но две вьючные лошади нам нужны. Они же заводные, при надобности.

Мне мерещится, или у девочки действительно есть задатки магии разума? По ауре этого не скажешь, она лишь немного плотнее обычной, но ведь аура разрабатывается при обучении. Но что-то часто наши мысли и чувства совпадают. Возможно, она неосознанно всматривается в меня. Эмпатия? Ментальное единение? Буду наблюдать и думать.

Майта пошевелилась, подтянула ногу еще выше, голова легла мне на грудь, уткнувшись в ее же колено, рука потянулась к моему, хм, мужскому достоинству, накрыла и успокоилась. Опять растеклась и засопела. От синяка на затылке не осталось и следа. Кожа везде розовая, мягкая и матовая. Какой красивый у нее трицепс, видно, что крепкий, но милый.

Сопение прекратилось, я ощутил поцелуй девочки в сосок. Проснулась. Рука сжала, потом мягко погладила.

— Сотник просыпайся, у нас есть дела на сегодня.

Глаза, в обрамлении черных коротеньких ресниц, смотрели на меня. А ресничек-то прибавилось. По краям век теснились темные пупырышки. Будет красиво, хотя и сейчас тоже мило.

— Милый, какие сегодня у нас дела?

Рука любовно сжалась. Поцелуй в ключицу. Я мягко откинул Майту на спину, освобождаясь из плена рук и ног. Поцеловал ближайшую грудку, ласково чмокнул в губки и неторопливо поднялся на ноги. Майта внимательно глядела на меня. Погладила ногу, удостоверяясь, что она — реальность. Я отправился в ванную комнату. У входа обернулся, посмотрел на разметавшуюся по постели девочку и ответил:

— Экипировка.

***

Перед нами гостеприимно раскинулся рынок. Самый большой в столице и, конечно, в королевстве. Бесконечные ряды лавок, частью открытых тентов, других в виде вместительных лабазов. Суета. Покупатели, продавцы, зеваки, зазывалы, воришки и охранники. Женские причитания, мужские речи и детские визги слились в монотонный людской гомон.

Мы оставили лошадей в ближайшей кузнице. Я распорядился осмотреть их и, при необходимости, перековать. Вошли в роскошную лавку, торгующую одеждой и обувью.

— Господин, что изволите? — обратился ко мне хозяин.

— Необходима непромокаемая походная одежда из мягкой кожи для этой всадницы, — указал на Майту. — Два полных всесезонных комплекта. Далее, для нее же, два набора легкой и прочной одежды из шелка для отдыха на привалах, а также плащ для дождя. Понадобятся женские походные сапоги и сандалии. По две пары. Удобные походные сумки. Если их нет, пошлите кого-нибудь туда, где они есть.

— Будет исполнено.

Мы внимательно разбирали груду предложенных вещей, Майта перебирала, щупала и мяла предметы из пахучей кожи, переливающегося шелка. Изгибала и растягивала сапоги, дергала сандалии, пробуя их прочность. Наконец она выбрала то, что понравилось ей и не отброшено мною. Радостно моргая черными ресничками шепнула: