Диана Марселлас - Зов Колдовского ущелья

«И кто он такой, мой Немеркнущий Лучик? — размышляла Брилли, шагая по неровной дороге. — Узнаю ли я когда-нибудь? Узнаю ли хоть часть того, что хочу знать?»

Она улыбнулась лесу и пролетевшей мимо пестрокрылой птице и вспомнила тот день, когда ее жизнь совершенно изменилась — у нее появилась пещера, и книги, и дневники, понимание своего присутствия на земле и новые надежды.

После смерти матери Брилли занималась лечением в основном в южных городах лорда Ревила, чтобы жители Назеби думали, что она все еще живет в Амелине, а амелинские жители — что она переехала в Назеби. Конечно, мать не одобрила бы ее занятий, но ее уже не было в живых, а сердце подсказывало Брилли не сворачивать с выбранного пути.

Приученная матерью быть крайне осторожной Брилли не водила ни с кем дружбы, опасаясь, что ее колдовские таланты могут быть раскрыты. Это единственное правило, которое она переняла от Джокатер и считала верным. Одиночество томило душу, но так жилось спокойнее. Лишь с семьей Джакобисов и кое с кем еще Брилли поддерживала приятельские отношения, но всегда вела себя скромно и не отличалась словоохотливостью, дабы не попасть в беду. Многие фермеры и рыбаки знали ее в лицо и здоровались. Помнили Брилли, естественно, и те, в чьи дома она приходила на помощь в качестве целительницы. Этого было вполне достаточно, по крайней мере ей так казалось.

«Возможно, когда-нибудь я повстречаю девочку, которая придет мне на смену», — мечтала, улыбаясь, Брилли.

Конечно, таковой может и не быть, она прекрасно знала об этом, но не переставала представлять себе счастливую встречу.

«Я научу ее всему, что умею сама, и никогда уже не буду одинокой. А как это, интересно, — не испытывать одиночества?»

Для Брилли не являлось секретом, что не только она страдает от недостатка общения и понимания. Многие люди, даже окруженные многочисленными семействами, чувствовали себя не лучше, и это знание помогало ей терпеливо ждать лучших времен.

Проезжающий мужчина на разбитой телеге помахал девушке рукой и расплылся в довольной улыбке. Она ответила дружелюбным кивком и тоже улыбнулась. Через несколько минут ее догнала еще одна повозка, нагруженная металлическими палками странной формы и каким-то хламом. И ее владелец поприветствовал Брилли, сняв шляпу, озаряя и без того солнечный день своим добродушием. Люди Ревила готовились к сбору последнего осеннего урожая.

«Через несколько недель работы в поле будут начинаться с восходом Дневной звезды, а заканчиваться с закатом Компаниона. Воздух наполнится веселым крестьянским пением и смехом», — думала девушка.

В городе тоже хватало дел. Кузнецы занимались ремонтом, а рыбаки старались наловить как можно больше рыбы. Брилли обожала осень, это ее любимое время года.

Примерно через час лес закончился, и Брилли взошла на высокий холм. Внизу, с правой стороны, виднелся Назеби. Аккуратные домики с крышами из клинообразных досок в городе лорда Ревила тянулись ровным рядом вдоль берега реки.

Домики утопали в тени развесистых деревьев, напротив каждого располагался узенький док. За городом темнели зеленые коричневые квадраты полей, обрамленные темным лесом. С другой стороны виднелись мулы, тянущие к морю баржи по устью реки. За ними медленно плыли несколько легких суденышек, их белые паруса смело развевались на ветру. Брилли постояла на холме несколько минут, восторженно осматривая город, потом спустилась в долину.

Маленькая ферма Гармона располагалась за Назеби, у самого леса: небольшой домик, видавшая виды ветряная мельница, коровник, сложенные аккуратными рядами мешки с зерном, заготовленное сено. Брилли поднялась по узкой лестнице с перилами, остановившись на последней ступени: у ворот появились две собаки. Та, что поменьше, злобно склонила голову и зарычала. Брилли сделала шаг назад.

— Хорошая собака! — Псина оскалила клыки, продолжая ворчать. — Плохая собака! — поправилась Брилли. — Ну, перестань же злиться!

— Брилли!

В воротах появилась Клара, ее доброе круглое лицо озарилось улыбкой при виде гостьи. Из-за спины Клары высунулась голова Эгала. Рот мальчугана был перепачкан вареньем.

— Я же обещала навестить вас, Клара, — здороваясь, сказала Брилли. — Быть может, объясните своим собачкам, кто я такая?

— Ник! Джим! Пошли прочь!

Собаки нехотя попятились назад. Клара увела их на задний двор, пригласила Брилли в дом и усадила в красивое кресло с резными ручками. На открытом окне развевались голубые льняные занавески, над столом висели в ряд начищенные до блеска горшки. В воздухе вкусно пахло свежим хлебом, а на столе лежала головка желтого сыра.

— Хотите есть? — спросила Клара, вытирая руки о цветастый передник.

Брилли скромно улыбнулась.

— Я завтракала.

Клара быстро достала с полки свежеиспеченную румяную булку, отрезала толстый кусок, намазала его смородиновым вареньем и протянула гостье.

— Гармон и Эван в поле, — сообщила она. — Эгал! Сбегай к папе, скажи, что у нас в гостях мисс Брилли!

Клара поймала ребенка у входа в кухню, вытерла варенье с его губ, потом наклонилась и звучно чмокнула в щеку.

— Ну вот! Теперь ты выглядишь более прилично.

Эгал выскочил из дома, громко на бегу повторяя, что должен передать отцу.

— От них столько шума! — воскликнула Клара, усаживаясь возле стола. — Мальчишки!

Брилли согласно кивнула.

— С девочками, наверное, проще.

Обе добродушно рассмеялись. Брилли откусила хлеб, покрытый хрустящей корочкой, невероятно вкусный, и стерла варенье с кончика носа.

«Возможно, и у меня когда-нибудь будет такой же дом, — с наслаждением подумала она, обводя взглядом уютную кухню. — Почему бы и нет?»

— Вы замечательная хозяйка, Клара! Мне у вас очень нравится.

Брилли прекрасно знала, что ее слова порадуют Клару.

— Спасибо, — скромно ответила та, затем вскочила со стула и торопливо прошла к полкам, доставая чашки для чая и миску с вареньем. — Я так рада снова видеть вас.

Она вернулась за стол и намазала булку для себя.

Здесь, в привычной обстановке, Клара держалась более раскрепощено и уверенно. У нее был несомненный талант — вести домашнее хозяйство и воспитывать детей, и даже сама она не могла с этим не согласиться. Брилли улыбнулась, глядя на скромную молодую женщину, вполне довольную жизнью, радуясь, что она прислушалась к внутреннему порыву и навестила Клару именно сегодня. Ей вдруг вспомнилась Марленда: бедняжка умерла в одиночестве, в добровольном заключении, терзаемая страхами и опасениями. Быть может, и она, Брилли, придумала себе чересчур много ограничений? Например, не позволяла себе приходить в гости к Джакобисам чаще, чем раз в несколько недель.