Григорий Шаргородский - Война нелюдей

Всегда аккуратное лицо Нади сейчас было испачкано какими-то черно-серыми разводами и пылью, к тому же имелась пара свежих царапин. И все это как-то не вязалось с версией о сумасшествии и бредовых видениях.

— Ты?!

— Я.

— А?..

— Это, наверное, Вика, наша горничная.

— А?..

— Я не могла уснуть и, когда Мазай ушел, перебралась в лабораторию, там меня и застал взрыв. С тобой все в порядке? — обеспокоилась Надя, рассматривая перекошенное судорогой, посеревшее лицо Андрея.

— Вини, — повернулся к другу князь, с трудом осознавая реальность.

— Щас, — понятливо кивнул егерь и влепил товарищу звонкую пощечину.

— Спасибо, — тряхнул головой Андрей, посмотрев вокруг осмысленным взглядом. И только после этого на его лице проявилась робкая улыбка. — Вот теперь все в порядке.

— Ну тогда я пошел, а то у меня тут дела нарисовались, — обратился к обнимавшейся парочке егерь, но они его уже не слышали. Сашат пожал плечами и, медленно разгоняясь, побежал в сторону ночного леса.

Андрею казалось, будто он закрыл глаза секунду назад, но, проснувшись, увидел в окне армейской палатки розоватые лучи восходящего солнца. Рядом спала Надя. С перепачканным в пыли лицом, поцарапанная и немного опухшая, но самая прекрасная в мире.

Андрей осторожно высвободил руку из теплых ладошек и встал. Они рухнули на походное ложе не раздеваясь, даже не умывшись, и моментально уснули.

Несмотря на уже наступившее утро, вокруг палатки княжеской четы царила практически абсолютная тишина, и это наводило на определенные подозрения.

Андрей резко откинул полог и вышел наружу. Как он и подозревал, все, кто проходил поблизости от палатки, старались не только не разговаривать, но и вообще передвигаться едва ли не на цыпочках.

Летнее солнце и улыбки, которыми одаривали проснувшегося князя люди, согревали до самых темных уголков души. Андрей улыбался, оглядываясь вокруг, но, как это часто бывает, в бочке меда имелась и небольшая ложка дегтя. Взгляд, бесцельно скользивший по окрестностям, неожиданно наткнулся на мрачную, можно сказать, средневековую картину — прямо у развалин бывшего княжеского обиталища стояли три наспех сколоченные виселицы, в которых уже болтались три тела.

Тотем внутри сердито шевельнулся. Увидев идущего навстречу Гаврилова, князь недовольно нахмурился и пошел навстречу.

— Что это, блин, за самосуд?

— Я бы сказал по-другому: это — суд Линча, — невозмутимо ответил пограничник. — Андрей Андреич, прими все как стихийное бедствие. Быстрицкий, конечно, нехороший человек и зря разболтал результаты следствия, но я, если честно, его не осуждаю.

— Так, еще раз, и внятнее, — приказал Андрей, стараясь держать себя в руках.

— После взрыва все, кроме Быстрицкого, впали в ступор, а он сразу начал копать.

— Копать надо было раньше.

— Совершенно верно, но все мы хороши. Так вот, подозрения у него имелись, а взрыв расставил все по местам. И все же он, как и все мы, сильно расстроился и, вместо того чтобы заняться арестами и допросами, просто допустил утечку информации. Честно, Андреич, я даже сделал попытку успокоить толпу, но вовремя понял, что праведный гнев — штука не просто малоуправляемая, но и очень опасная, особенно если становиться у него на пути.

— Ну и кто там висит? — спросил Андрей, испытывая противоречивые чувства. С одной стороны, его радовала любовь народа, с другой — имел место явный непорядок.

— Да все те же заговорщики: бывший полковник Пантелеев, криминальный пособник Скворцова Метла и сам подрывник. Был еще некий Бирюк, но его пристрелил Беня при попытке поднять бунт. — Закончив перечислять «успехи», Гаврилов немного смутился. — Вот только сам Скворцов ушел, зараза. Я разослал патрули, но пока никаких новостей.

— Забудь о Скворцове и отзови патрули. Они нужны будут для прикрытия хуторов. Пока мы не будем уверены в том, что в лесу спокойно, нужно будет патрулировать дороги и все поселения. И еще, Федотыч, передай Быстрицкому, чтобы попридержал коней, мне здесь второй Малюта Скуратов на фиг не нужен. Какими бы ни были его мотивы. А это все убрать, — ткнул он в сторону виселиц.

— А как же Скворцов? Что, просто так возьмем и отпустим?

— Ну я думаю, что он далеко не убежит, — хитро улыбнулся Андрей и пошел в сторону «Пентагона». Впереди его ждало не просто море тяжелой работы, а целый океан.

Дважды бывший партийный лидер Скворцов бессильно рухнул на мягкий лиственный наст у толстого дубового ствола, с трудом переводя дыхание. Он находился на последнем издыхании, и ему казалось, что часто стучащее сердце вот-вот лопнет. Радовало одно — ему все же удалось оторваться от погони. Бывший кабинетный работник никогда не думал, что сможет пройти за одну ночь больше тридцати километров, и все же это ему удалось. Еще немного — и он выйдет с территории княжества и уже тогда начнет думать, как обосноваться на новом месте. В том, что ему легко удастся найти себе теплое местечко, Скворцов не сомневался — воспитанные на советских лозунгах и демократической рекламе люди были, есть и будут легко внушаемыми, и охмурить их опытному манипулятору не составит труда. А уже потом, окрепнув, он покажет этим уродам из княжества, где раки зимуют.

— Вот вам, суки, — злорадно прохрипел Скворцов и выставил в сторону уже далекого города оттопыренный палец.

— Фу, как некультурно, — раздался над головой тихий шепот, можно даже сказать, шипение.

Скворцов посмотрел вверх, и его затрясла мелкая дрожь — на нижней ветке приютившего беглеца дерева сидел тот, кого называли Сашатом. Монстр был спокоен и даже улыбался, но эта улыбка не сулила пойманной добыче ничего хорошего.

— Воспитанный человек, а такие знаки показываешь. К тому же нерусские. Мог бы хоть фигу скрутить. — Сашат легко спрыгнул на мягко пружинивший слой прошлогодней листвы и посмотрел на беглеца, слегка склонив голову набок. — Я даже не знаю, что с тобой сделать, затейник ты наш. Фантазии не хватает. Ну да ладно, что-нибудь придумаю.

Продолжая улыбаться, покрывшийся темными пятнами человек, точнее, то, что секунду назад было похоже на человека, достал из ножен десантный нож.

Над дубовой рощей пронесся тонкий, почти поросячий визг.

Переливающиеся радужными разводами огромные пузыри занимали практически все пространство на окраине Будапешта. Между ними остались небольшие пространства, по которым петляла узкая дорожка. Этот замысловатый путь привел Лассарина к странной конструкции, внешне напоминавшей смотанный в тугой клубок кустарник с очень толстой лозой.

Ступая на изогнутые стебли, как на ступени достаточно удобной лестницы, эрл клана Озерной Лилии поднялся на вершину клубка и мягко повел ладонями по воздуху. Огромная живая конструкция вздрогнула и начала разворачиваться, стремительно поднимая хозяина к небесам. За считаные секунды туго смотанный клубок распрямился в тонкую ажурную башню стометровой высоты. Именно отсюда Лассарин планировал наблюдать за первой стадией операции.