Валентин Юрьев - Паучий Замок

Начинаем заново и снова - полный разгром. У Верта глаза горят сильнее, чем перед захватом хассанов. Он думает, что постиг мудрость игры, глядя на неё со стороны. После седьмой партии, мудрец ехидненько уступает место принцу и злорадно смотрит, как моя башня, сделанная из кирпичиков, легко врывается на заднюю линию принца и уничтожает всё его войско, которое он напрасно кинул в неподготовленную атаку.

Несколько партий проходит с мудрецом. Я вижу, как он подстёгивает себя, заставляет сосредоточиться, но постепенно познаёт, что такое вилки, от которых не спрячешься, что такое - пролом, жертва, когда все фигуры отдаются за слово "победа", как простой воин становится королевой, дойдя до последней линии, много тайн у этой игры!

Принц лезет подсказывать, все табели о рангах смешиваются так, что мы, как голоногие малыши в песочнице, уже не имеем ни званий, ни родословных, мы - одинаковые!

Старик, однако, доказывает, что он мудрее нас и в воздухе возникает пачка бумаги, не кожи, а именно бумаги, и маленькая кость сама бегает по ней, заново записывая правила, а я объясняю те тонкости, которые ещё помню. Игрок я самый начальный, нахватался во дворе первых шагов "Юного Шахматиста". Хвастаться, честно говоря, нечем. Папа не играл со мной, а нахально раздевал, произнося мудрёные слова типа 'гамбит в дебюте'.

- Ты развлёк меня, думающий. Давно я так не улетал в царство фантазий. Однако утро скоро. Уже светает. Мне надо подумать, отдохните пока.

Мы отходим туда, где мощно храпят мои ребята, я укладываю Канчен-Ту на блистающий пол, кладу ей под голову свой мешок, а мне самому надо дождаться решения неизвестной пока задачи, и поскольку здешний мир жесток, ждать можно всякого.

Мы с Вертом перекусываем и ходим между экспонатами, перешептываясь по поводу всего происшедшего за эти два дня. Нам ещё предстоит избавиться от зверя, найти выход наружу, решить, что делать с раскопками, в которых шастает такой жуткий монстр, обдумать, говорить ли об этом вождям, или верить, что летом чудище уходит. Мы обсуждаем, стоит ли искать дальше те камни, ради которых мы сюда пришли, когда палец мудреца зовёт к себе:

- Ты заставил меня долго размышлять, думающий. На этой горе уже много лет было моё любимое место для уединения. Место, о котором не знала ни одна живая душа в этом мире. Я думал, что занял тихий угол, не посещаемый никем, кроме варваров, но ты убедил меня в том, что время сдвинулось.

Я больше не смогу чувствовать себя уединённо в этом месте и ухожу. Но я хочу отблагодарить тебя, юноша, так что думай, что ты хочешь взять отсюда?

- Прости, мудрейший, но может быть, не стоит уходить, мы сумеем молчать, я обещаю тебе

- Если бы мне это было нужно, вы бы могли и совсем замолчать, но ты не понял, думающий. Ты - просто первый. Так всегда бывает, народы плодятся, растут и им становится тесно даже в холодных углах, и находятся неусидчивые и смелые, которые лезут вперёд в поисках вот этого - он насыпал прямо из руки горсть золотых монет - или вот этого - рядом с кучкой золота появились сверкающие камни, - выбирай, ты заслужил.

- Я давно выбрал, если это не слишком дорого! Книга о Планете.

- Но вы же пришли сюда за аномалиями?

- Волшебные камни могут лишь помочь сделать то, что можно достичь другим путём, обучением, а эта Книга - чудо из всех чудес!

- Маленький хитрец, ты хочешь взять, действительно, самое лучшее, что ж, мне придётся поработать, чтобы сделать себе новую, будь по-твоему, пусть это будет память о нашей ночи... Ну а ты, принц, что бы хотел ты взять отсюда?

- Сначала я подумал, что это будет книга об оружии. Но теперь, мудрейший, я могу просить только эту игру.

- Что же? Ни книги, ни золото, ни камни, а эти безделушки? За это золото можно нанять дорогих резчиков, и они сделают гораздо лучше.

- Мне не надо лучше, мудрейший. Эта ночь не просто необычна, такая ночь может быть только одна за всю мою жизнь и память о ней стоит куда дороже, чем эти камни, которые я найду сам, если сильно захочу.

Мудрец смотрит на расставленные по доске фигуры и у меня в глазах начинает двоиться, кажется, что зрачки сейчас выскочат из глазниц, две доски расползаются в стороны, пока я сумел сообразить, что их и в самом деле стало две. Одну забирает себе принц, и он на самом деле счастлив, нашел себе мешочек и туда аккуратно перекладывает хрупкие фигурки.

- Принеси мне книгу, думающий ... Положи сюда ладонь... Видишь этот контур? Запомни, книга будет оживать только тогда, когда ты приложишь ладонь в это же место. Так что береги руку. А если вдруг судьба поставить тебя в очень скверное положение, приложи сюда ладонь и скажи то слово, которым мы называли мир Сияющего. Ты помнишь его?

- Да, мудрейший. Планета.

- И тогда я постараюсь помочь тебе. Нужно ли вам ещё что-нибудь, воины?

- Там, внизу, зверь, которого мы не знаем....

- Забудь о нём. Это мой сторож. Он уйдёт вместе со мной.

- Значит он - не настоящий?

- Почему? Если бы он отгрыз тебе голову, ты бы не задавал такого вопроса. Но в какой-то степени, ты прав, это плод моей фантазии, материализация одиночества, у него нет ни самки, ни рода, ни детёнышей. Как и у меня. Зато он прекрасно отпугивал всех варваров, пока вы здесь не появились.

- Но мы ранили его, не хочу скрывать этого.

- Не беспокойся. Значит, вы хорошие воины и мне стоит подумать об его улучшении. Прощай, думающий. Постарайся скорее выбрать свой путь. А сейчас давайте отдыхать и постарайтесь уйти отсюда уже сегодня, потому что всё это великолепие начнёт так быстро разрушаться, что может упасть вам на голову. И ничего отсюда не берите, ничего! Только свои вещи и подарки. Прощайте.

Я иду к Канчен-Те и чувствую ужасную усталость в голове, каменную тяжесть, которая прижимает вниз. Ползу. Последнее, что я успеваю осознанно сделать - сунуть драгоценную книгу в рюкзак. А потом падаю, и сверху на меня сваливается голова Верта.

Они проснулись от жуткого пронизывающего холода и грохота. Мишка и Верт первыми, потому что заснули без спальников, упав там, где сразило их головы прощальное колдовство мага.

Проснулись и увидели заметаемую снегом верхушку горы, три лепестка которой серые и неприглядные, постепенно сбрасывали с себя тонкий ледяной слой, бывший прекрасным стеклом, а сейчас падавший с шуршанием и звоном.

Мишка вспомнил, как однажды в раннем ещё безмятежном детстве, когда даже уроки не обременяли юную голову, он гулял с отцом весенним морозным утром и стучал своим детским башмачком по раструбам водосточных труб, из которых с высоты многоэтажного дома с грохотом и звоном выкатывалась куча ледяных шариков, накопившихся за ночь. Феерия!!

А сейчас серое небо, серые скалы и серые льдины не обещали ничего хорошего, кроме пурги, холода и шишек на лбу.