Ксюша Ангел - Исповедь пророчицы. Источник силы

- Да, Тан, так и будет... – услышала я голос Влада справа от себя. Сама-то я смотрела в глаза Черного человека.

- Мы принимаем тебя, - ровным голосом сказала я. – Дай мне руку.

В ту ночь я спала как убитая, сны мне не снились.

Гораздо позже я изредка видела кошмары: человек с черными глазами падал к моим ногам без чувств, а его ужас передавался мне и бежал по венам – к самому сердцу. В такие ночи я просыпалась вся липкая от пота и не могла больше заснуть. Я понимала, что больше никогда не стану прежней.

Теперь я понимаю, что именно в тот день наши с Артемом отношения дали первую, едва заметную трещину. И я как пророчица не могла не осознавать этого...

В тот день я потеряла часть его любви..

Однажды воскресным вечером в наш дом позвонили. К домофону подошла Марго, она уже успела оправиться от происшествия с Чернокнижником, мне иногда казалось, что он зачаровал ее настолько, что она ничего не помнила. Ну, или она запрятала это так глубоко, что достать было просто невозможно.

В тот день она была очень веселой.

– Да-да, кто там? – спросила она, нажимая кнопку домофона.

Приятный женский голос ответил ей:

– Меня зовут Каролина, мне нужно поговорить с Владиславом Вермундом. Я пришла по адресу?

– Да, он здесь живет. Проходите, – приветливо произнесла Рита, открывая ворота.

Девушка, позвонившая в звонок в тот вечер, возникла на пороге. Она была высокой миловидной блондинкой с волосами до плеч и большими голубыми глазами. Мы с Марго сидели в гостиной, когда она вошла. Влад встретил ее с вопросом:

– Чем я могу вам помочь?

Она сказала ему что-то очень тихо, так, что мы с Ритой не могли услышать. Влад вдруг изменился в лице и велел ей следовать за ним в кабинет.

Мы с Ритой обменялись вопросительными взглядами.

Ситуация не прояснилась, даже когда они вышли из кабинета. Влад попросил нас всех собраться в кабинете через полчаса, обернулся ко мне и сказал:

– Проводи, пожалуйста, Каролину в одну из комнат для гостей и помоги ей там расположиться.

«Она что, будет жить с нами?» – подумала я, но вопрос свой не озвучила.

– Пойдем, я тебя провожу, – сказала я, обратившись к девушке. – Меня Полиной зовут.

– Очень приятно, – улыбнулась в ответ она, но любопытство мое удовлетворять не стала.

Я помогла ей расположиться в комнате, показала ей, где ближайшая ванная, объяснила, где кухня, бассейн и сауна. Она при этом улыбалась и пытливо меня разглядывала, изредка благодаря, но больше не говорила ни слова. Мне было интересно, кто она и зачем приехала, но я не привыкла любопытствовать и поэтому молчала.

Через полчаса мы все собрались в кабинете, чтобы выслушать историю Каролины Поляковой.

– Как вы уже поняли, Каролина будет еще одним членом племени, – сказал Влад и окинул нас взглядом.

– Кто она и кто ее родители? – спроси Фредди. – Кто из них был членом племени в прошлом?

– Никто, – сказала девушка.

– Тогда… я не понимаю. – Фред казался озадаченным.

– Она деторожденная, Фред, – сказал Влад. Потом он повернулся ко мне. – Деторожденная для тебя.

Я не понимала смысл этого слова, поэтому спросила:

– Что такое дето… деторожденная?

– Если ты умрешь или отречешься, она займет твое место, – сухо прокомментировал Роланд, хотя девушка его видно заинтересовала.

– Что значит, если я умру?

Я почувствовала холодок между лопаток.

– Быть хищником очень опасно, Полина, – сказал Влад, обращаясь ко мне. – А ты… твой дар очень важен для племени.

– То есть, если со мной что-то случится, мой дар перейдет к ней? – я указала пальцем на новенькую.

– Да. Именно так.

Странно, но ничего особенного я в тот момент не почувствовала. Наверное, от нее действительно не исходило угрозы. Хотя не съязвить я не могла:

– Поздравляю! – улыбнулась я ей одной из своих козырных улыбок. – Если я умру, ты станешь пророчицей, у тебя будут видения, после которых будет раскалываться голова, и ты будешь чувствовать себя так, словно тебя поезд переехал.

Она пропустила колкость мимо ушей и улыбнулась мне в ответ.

– Спасибо, – ответила она. «Да, девочка не промах!» – подумала я. – А теперь если можно, я пойду к себе, я очень устала с дороги.

– Конечно же, иди, – сказал Влад. – Чувствуй себя, как дома.

И Каролина удалилась.

– Обалдеть! – усмехнулся Рол. – У нас у всех есть такой… запасной вариант?

– Похоже, пока только у меня, – ответила я ему. И продолжила, обращаясь уже к Владу. – Откуда она взялась?

– Она приехала из Владивостока. Ее мама была деторожденной для твоей мамы.

– Тогда почему она не стала…

– …пророчицей? – подхватил он мою мысль. – Твоя мама умерла, когда ты уже родилась, она оставила наследницу. Поэтому мать Каролины передала ей свою… так сказать, возможность.

– А у тебя есть деторожденный? – поинтересовалась я. – Твой дар тоже ценен для племени, не так ли?

– Возможно. Я не исключаю эту возможность.

С тех пор нас стало восемь: я, Влад, Маргарита, Роланд, Фредди, Кирилл, Лаура и моя деторожденная – Каролина.

Шло время, и постепенно я привыкала. Я привыкала к своим видениям, своей роли в племени, к присутствию Влада в моей жизни. Жизнь, казалось, начинала налаживаться. Хотя я и старалась держаться от него подальше, смотреть на него беспристрастно, но с каждым днем то зло, что он причинил мне, становилось все более размытым, несущественным.

Он был ко мне добрым и милым, но особо не приближался. Похоже, у них с Лаурой было все серьезно. Я расслабилась.

Но вот кто не собирался расслабляться, так это Роланд. Сказать, что Роланд был злопамятным, – это ничего не сказать. И с каждым днем его злость все множилась. Но так как ничего сделать он не мог, он топил эту злость в выпивке.

Зачастую я слышала, что он приходил поздно ночью, еле передвигаясь, натыкаясь на мебель, и громко матерился.

Как-то вечером я не смогла заснуть, спустилась на кухню, чтобы сделать себе липового чаю. Дверь в кабинет была приоткрыта, и я заглянула внутрь. Влад сидел, как обычно, допоздна, копаясь в деловых бумагах. Он поднял на меня усталый взгляд и улыбнулся:

– Ты чего не спишь? – спросил он. – Поздно уже.

– Кто бы говорил! Как ты еще что-то соображаешь? Весь вечер в бумагах. Сделать тебе чаю? – предложила я. В тот момент у меня был необъяснимый порыв нежности.