Ксюша Ангел - Исповедь пророчицы. Источник силы

К моему удивлению, Роланд отстранился от меня и отвел взгляд.

– Угрызения совести? Я тебя не понимаю…

– Мне кажется, что ты...Я думаю, возможно, ты...– я боялась озвучить свои догадки.

– Влюблен в тебя? – спросил он тихо.

Я кивнула. Роланд посмотрел на меня и обаятельно улыбнулся.

– Чего ты хочешь сейчас, Полевая? Обмануть тебя или сказать правду?

Ему не нужно было озвучивать ответ – я его и так знала.

– Роланд… – выдохнула я.

– Послушай, я ничего у тебя не прошу! – сказал он твердо. – Я не прошу ответить мне, не прошу даже попытаться! Я знаю, ты любишь его, и, честно говоря, не смог бы с этим жить! Я не прошу у тебя больше, чем ты можешь мне дать. Но если ты можешь быть мне другом, будь им! У меня никогда не было настолько близких людей с тех пор, как…

Он замялся.

– Никогда не было! Будь мне другом, Полевая!

– Но я не хочу причинять тебе боль! – воскликнула я.

– Ты причинишь ее, если сейчас отвернешься...А теперь давай забудем! Главное сейчас – не дать ему навредить тебе!

Не знаю, сколько мы так сидели, но внезапно я поняла, что не должна перечеркивать свою жизнь из-за несчастной любви, в ней было много всего, что доставляло радость и заставляло идти дальше. Я подумала об Охотнике, Андрее, и о той силе, с помощью которой я противостояла ему. Я спросила себя, смогу ли применить ее, защищаясь от Влада. Подумав немного, я решила, что волноваться мне не из-за чего. Если я достаточно разозлюсь или испугаюсь, то, скорее всего, смогу применить эту силу.

Взбодрившись, я посмотрела на Роланда и уверенно сказала:

– Ну, и пусть он катится! Я не буду больше бегать за ним и вздыхать из-за Его Величества!

Я повторила фразу, сказанную Викой, и Роланд приподнял бровь. Но не улыбнулся.

– Хорошо бы, но боюсь, теперь он будет бегать за тобой!

Мне не хотелось вновь думать об этом. Я благопристойно отвернулась, пока Роланд одевался, а потом мы покинули его комнату с намерением позавтракать. Я не собиралась морить себя голодом из-за того, что Влад не хотел признавать мою независимость. Не знаю, что именно разозлило его больше всего: то, что я переспала с мужчиной, когда он имел на меня виды, или то, что я переспала с Роландом. Но точно знаю, сегодня я не хотела выяснять это.

Когда мы выходили из комнаты Роланда, Влад уже вернулся домой. Заметив нас двоих, он окинул нас презрительным взглядом из арсенала «Клал я на вас!» и отвернулся. Что ж, я тоже буду неприступной!

Остаток дня прошел без приключений, как, впрочем, и остаток недели. Я знала, что Роланд поговорил с Фредди об инциденте с Владом, и несколько раз я заставала их шушукающимися за углом. Но как только они замечали меня, тут же замолкали. Несколько раз я подавляла в себе желание высказать им, что я обо всем этом думаю на самом деле, я не могла поверить, что Влад действительно пойдет на убийство…меня.

Наверное, я была слишком наивной.

Я очнулась на пустой белой постели. Мне снился сон. Это был сон полумертвого человека. И ничего уже нельзя было изменить. Ничего. Просто судьба часто ломает наши мечты и надежды, переворачивает наш внутренний мир, меняя идеалы, как маски.

Когда-то я утонула в его глазах, а когда вынырнула, поняла, что оставила на дне свое сердце.

Как оказалось, это был не сон. «Обморок», – так это называется. Но и я, и он знали, что это не так. Не могло быть так.

Мне нужна твоя сила…

Он улыбался. Нет ничего безграничнее любви. Он улыбался, но знал, что не шутит. И я это знала – это была злая улыбка. Улыбка ярости с каплями горечи. И не нужно было слов, чтобы объяснить его чувства – он понял, что его предали.

С минуту мы молча смотрели друг на друга, а потом он продолжил. Его губы быстро шевелились, глаза были закрыты. Он был полностью в себе – это сильное тело, правильные черты лица, мышцы, проступающие под натянутой тканью футболки. Напряжение. Ожидание.

«Вот таким ты его полюбила, – шептал человечек внутри меня. – Вот таким – твердым, холодным, как монолит».

«Посмотри на него, – вновь этот голос. – Он стоит и смотрит, как ты умираешь…»

Замолчи!

Но я понимала, что человечек внутри меня скоро замолчит.

Замолчит навсегда.

Монотонное бормотание вгоняло в полудрему. Я понимала, что скоро усну. Но ему нужно было мое согласие, мое «Да». И я знала, что скажу это «Да», как тогда, когда он с нежной улыбкой сказал: «Пойдем ко мне!», когда он полупросил-полутребовал моей любви. Когда я ненавидела его (Боже, он убил моего ребенка!!!), но вновь к нему шла. Когда удрала то него, спряталась в чужом теле, а он нашел меня. Когда… Я уже и не могла вспомнить все эти «когда».

Невдалеке капала вода.

«Дож.дь»,– с надеждой подумала я.

«Кровь», – сказал человечек.

Кровь, моя кровь!.. Кровь капала, стекая с моих разорванных запястий, и уходила навсегда вместе с кровью моя жизненная сила. Моя сила…

«Это я сама, я провела лезвием по венам! – как за соломинку, цеплялась я за эту мысль. – Он бы просто не смог, не смог бы!»

«Но ведь он может стоять и просто смотреть, как ты истекаешь кровью», – не унимался человечек.

Вдруг я поняла, что с каждой каплей крови из меня уходит любовь, и расслабилась. Тогда только я поняла, я скажу «Да», только чтобы освободиться. Навсегда освободиться от клетки, в которой я сидела все эти долгие семь лет. Клетки, ради которой лгала, предавала и даже убила. Клетки под названием «любовь».

Он подошел ко мне, и я сжалась от страха. В этот момент я боялась его, хотя никогда, даже в самом страшном сне не могла представить, что буду его бояться.

– Чудовище… – прошептала я. Он ничего не ответил. Просто смотрел, как стекает с запястий моя кровь. А человечек в моей голове все говорил и говорил...но одно я знала – скоро он замолчит навсегда.

Голос человечка становился все тише, как и голос любви, начавшейся одним знойным летом. Любви, которая учит взрослеть...

Слез не было. Не было даже боли, рвущей мое сердце изнутри. Боль уступала место чему-то новому, неизведанному и пугающему.

Боль уступала место пустоте.

Я была спокойна.

Я закрыла глаза...

Я не помню, что произошло тогда. Помню лишь лицо Роланда в белом свете справедливости.

«Отреченный сможет войти через стены и преграды и помешать тому, кто захочет властвовать над миром хищных. Поэтому отреченному нет более места в стенах жилища племени, нет прощения на Великом суде тому, кто заговорит или коснется отреченного».