Роджер Желязны - Миры Роджера Желязны. Том 29

— В таком случае, — предложила Рисса, — почему ты не можешь просто отослать их из города по четырем различным направлениям так далеко, чтобы их влияние уменьшилось до нуля?

Рэнго вздохнул и отвернулся, фонтан у него за спиной снова забулькал. Из пролетающей мимо стаи начали валиться вниз одна за другой птицы и падать без чувств на землю вокруг них.

— Физически то, что ты предлагаешь, должно прекрасно сработать, — наконец отозвался он. — Тем не менее следует учесть вопрос безопасности. Если мы спрячем их в легкодоступных местах, они могут попасть в руки врагов, которые используют их против нас. Так же, несомненно, думали древние, когда в свое время скрыли их в потайных местах. Их первым соображением было разнести предметы на большое расстояние друг от друга; вторым — заставить рисковать всякого, кто захочет их отыскать. Вот почему всегда приходилось отправляться за ними в героические походы и почему они всегда были такими дьявольски трудными.

Рисса подошла поближе.

— Похоже, твои эксперты действительно все продумали… — медленно произнесла она.

— Мне кажется, каждое поколение должно заново открывать для себя эти основные истины, — ответил он. — Когда начинаешь понимать их, то находишь объяснение сходству стольких литературных произведений о героических подвигах. Моралисты и литературные критики всегда с готовностью утверждали, что, заставляя героев и героинь взбираться в горы, пересекать пустыни, переплывать бушующие потоки и сражаться со свирепыми хищниками или сверхъестественными чудовищами, авторы создавали внешние символические аналогии внутренним, духовным подвигам, чтобы показать своего рода испытание на зрелость и ритуальное очищение, которые сделают этих героев достойными того великого блага, которое они несут своим народам. Теперь мы видим, что это просто еще один пример патриотической белиберды, используемой в целях прославления своих ценностей за счет отдельной личности — не говоря уже о других культурах. Реальная же причина — чисто физическая. Опасно держать волшебные орудия слишком близко друг от друга слишком долго.

Рисса во все глаза смотрела на него сквозь желтые испарения. Потом сказала:

— Никогда не слышала, чтобы ты говорил так… так философски — раньше, когда мы путешествовали или жили в походном лагере во время войны.

Принц слабо улыбнулся.

— У меня было много времени на размышления после окончания войны, — ответил он. — Я обдумывал свои недавние свершения и решал, где я сделал самые серьезные ошибки. Настало время задуматься над разными вопросами, о которых раньше у меня не хватало времени поразмыслить.

Рисса еще ближе подошла к нему.

— Возможно, ты слишком много времени провел в размышлениях, — заметила она, кладя ладонь на его руку. — Только размышления и никакого действия — состояние, столь же далекое от равновесия, как и противоположное ему, дорогой.

Внезапно она оказалась очень близко и тесно прижалась к нему. Мышцы на его челюстях напряглись, затем расслабились. Он обнял ее и прижал к себе.

— Ты права, разумеется, — ответил он. — Просто я хочу обо всем позаботиться, все расставить по местам, ради нас с тобой. Хочу, чтобы жизнь здесь текла гладко, когда мы наконец подойдем к сказочному «потом они жили долго и счастливо до самой смерти».

— Конечно, — сказала Рисса. — Я понимаю твою озабоченность.

Она подняла взгляд и посмотрела ему прямо в глаза:

— Какое-то время мне казалось, что я тебя чем-то обидела или что ты изменился. Даже думала, что ты меня избегаешь. Но я начинаю понимать все то, что тебя заботит.

Он кивнул:

— Это было нелегко. Мне почти кажется, что мир в некотором отношении труднее войны. Извини, если я не уделял тебе должного внимания, пока пытался решить какие-то проблемы мирного времени. Я намереваюсь все привести в порядок ко дню нашего бракосочетания и коронации. Обещаю, ждать осталось недолго.

— Я могу подождать, — ответила она. — Раз я знаю, что между нами ничего не произошло…

— Я бы тебе уже сказал, если бы это случилось. Нет, нам мешает только напряжение этих проклятых дел.

Ее губы слегка приоткрылись, он нагнулся и поцеловал ее. Через несколько секунд произошло еще одно извержение гейзера, и их окатило еще одним душем горячих капель. Он отстранился, повернулся и потянул ее за собой.

— Когда жизнь станет безопасной и не станет подобных вещей, у нас будет больше времени на подобные занятия, — сказал он. — К несчастью, я, возможно, буду еще некоторое время занят всем этим.

— Понимаю и ценю, — ответила Рисса, едва поспевая за его быстрыми шагами. — Но даже не в столь уж совершенном мире мы, возможно, могли бы выкроить несколько часов и побыть вместе в более или менее спокойном местечке.

— Хотел бы я, чтобы это было так, — крикнул он, стараясь перекричать грохот нового извержения. — Но мне надо спешить на следующее совещание как раз по этому вопросу. Встретимся попозже.

Рэнго сидел в глубине комнаты и пил чай. Он устал. Последние несколько дней и в особенности сегодняшнее утреннее совещание, а потом встреча с Риссой — все это оказалось большой эмоциональной нагрузкой, и он просто физически устал. Поэтому поручил провести собрание Хранителей одному из них самих, вкратце обговорив предварительно все детали. Полковник Доминик Блейд — нет, черт побери! Генерал Домино Блейд — он подписал бумаги на присвоение очередного звания около недели назад, — пользовалась большим уважением своих товарищей и имела опыт проведения бесчисленного количества военных совещаний.

Он рассматривал ее, словно изучал редкую экзотическую птицу. Почти до самого окончания войны все считали кавалерийского командира Доминика Блейда, сына старого генерала Кермана Блейда, самым блестящим стратегом на поле боя. И ошибались — не в своей оценке, а в определении пола полковника. Старый Керман страстно желал иметь сына, который продолжил бы семейные традиции, но его покойная супруга отказалась его уважить и покинула мир, оставив его с одним ребенком женского пола на руках. Не склоняясь перед обстоятельствами, он решил наилучшим образом использовать подручный материал: переодел девочку в мальчика, назвал ее мужским вариантом данного при рождении имени и начал обучать кавалерийскому делу, как только она научилась держаться в седле. И что-то в ее генах отозвалось с самого начала.

Шесть или семь поколений предков Блейдов сыграли свою роль — у нее оказались большие способности. И еще кое-что сверх того. Выигрывая одну битву за другой, она быстро поднялась по служебной лестнице, проявляя все больше фамильного таланта наивысшей пробы.

В одну из последних недель войны ее ранили в плечо, когда вражеские лучники выпустили по ней тучу стрел. Овладев высотой, которую штурмовала, она зашаталась и сползла с коня на землю. Гар Квитник, горячий почитатель полковника, немедленно оказался радом и сорвал окровавленную рубаху, готовясь применить свое искусство врачевания хингу. Обнаружив, что человек, которым он восхищался больше всех, — женщина, Гар тут же понял, что влюбился. Но дама не разделила его чувств. Она любила другого.