Роджер Желязны - Миры Роджера Желязны. Том 29

— Все спокойно, сэр, — ответил Сет, дуя на пальцы, чтобы остудить их. — Полковник Рейф передал, что мы можем сняться в течение часа.

Домино рассеянно кивнула головой:

— Отлично. Приготовь мое снаряжение, когда освободишься, Сет.

Взяв в одну руку картофелину, а в другую жестяную кружку с горячим крепким чаем, она пошла проверить своих солдат.

Рота была довольно немногочисленной, всего каких-то две дюжины солдат, несколько санитаров, посудомоек, конюхов, возниц фургонов, сорок лошадей, стая разномастных собак и Злюка. Всего около восьмидесяти душ, если у собак и лошадей есть души (а в этом она была уверена), и Злюка. Большая их часть сейчас пребывала в движении, крутилась почти праздничная карусель из черно-зеленых мундиров, темно-коричневых кожаных лат и время от времени поблескивающего металла — там, где полировали или точили мечи.

Беседы смолкали, когда она проходила мимо, все расступались перед ней, словно по волшебству, но Домино едва ли это замечала. Для нее так было всегда, с самого начала, сперва в тени ее блистательного отца, генерала Кермана Блейда, затем все больше и больше благодаря собственным заслугам. Она останавливалась у каждого костра, позволяла подлить себе в кружку чаю, принимала предложенную краюшку хлеба или ножку жареного кролика. Пока она добралась до конца лагеря, успела со всеми поздороваться и позавтракать.

— Ах ты, чертов урод, конская твоя задница, ублюдок морской ведьмы! — раздался знакомый вопль с той стороны, где паслись ротные кони.

— Прямо по расписанию, — фыркнул Рейф, рыжеволосый заместитель Домино.

Домино улыбнулась своему другу.

— Кажется, да.

Поджарый ветеран кавалерии, настолько обветренный, что даже веснушки на лице почти стерлись, Рейф мог бы претендовать на командование собственным подразделением. Собственно, он получил звание полковника и повышение, когда Домино стала генералом. Но когда до него донеслись слухи о том, что она уходит в поход, он испросил позволения ее сопровождать, не желая «трепать новое звание на каком-нибудь парадном плацу».

Принц Рэнго охотно согласился, а Домино обрадовалась компании такого опытного товарища. Из всех ее соратников он один принял перемену ее пола как нечто само собой разумеющееся, словно довесок к чудесам и странностям их победы над Калараном. Она могла доверить ему командование ротой, когда задание Рэнго потребует ее отсутствия.

Они вместе смеялись над отрывистыми проклятиями, которыми сыпал старший конюх, кузнец и ветеринар, Йор Чейз.

— Его ничто не научит, правда? — спросила Домино.

— В тот день когда Чейз признается, что существует конь, с которым он не может подружиться, реки потекут вспять, — согласился Рейф. — А тут еще Сет водит за собой Злюку, словно барашка на ленточке, — думаю, конь это делает специально, чтобы позлить Йора.

— Может быть. — Домино встала. — Пойду спасать Чейза от самого себя, и через полчаса выступаем.

Йор Чейз был крупным, плотным северянином, из того же народа, что и Джэнси Гейн. Как и его соотечественница, он был верным и надежным — и раз приняв решение, твердо шел к поставленной цели. Светловолосый богатырь давно уже хвалился, что нет такого коня, которого он не заставил бы полюбить себя, и выделялся из всех скорее этой похвальбой, а не более тривиальным подозрением в неумении ездить верхом. И к тому же его похвальба соответствовала действительности — до тех пор, пока у Домино не появился Злюка, и хотя Чейз настаивал, что Злюка — не конь, это не мешало ему придумывать разные хитрости, чтобы подружиться с ним.

Все они заканчивались одинаково: Чейз приземлялся на задницу в грязь, весь в синяках от ударов копыт. И все же, глядя поверх головы Чейза, сидящего в колоде с водой для лошадей, Домино думала о том, что может понять, почему конюх не оставляет попыток.

Хотя Злюка по размерам был не крупнее любого коня в роте, он излучал грацию, она струилась по нему, как вода по полированному граниту. Шкура жеребца имела бледно-зеленый цвет; его длинная грива и хвост были белыми, как морская пена. Уже одно это было достаточно поразительным, а он имел еще прозрачные зеленые копыта, похожие на тяжелое, толстое стекло, каким-то образом лишенное пузырьков. Его глаза горели тем же зеленым светом, без зрачков и радужки, хотя Домино замечала, что идущий изнутри свет разгорался сильнее, когда у коня портилось настроение и он делался злобным.

В данный момент они положительно метали искры, пока жеребец приплясывал вокруг Домино, а потом опустился на колени, словно верблюд, чтобы она могла сесть верхом. Она поняла намек, вскочила верхом без седла и вцепилась всеми пальцами в пенную гриву — даже ради нее Злюка не желал мириться с упряжью.

— Доброе утро, сэр, — произнес Чейз, неуклюже поднимаясь.

— Доброе утро, сержант, — отозвалась она, но все ее внимание было поглощено Злюкой, который затеял танец с собственной тенью. — Ночное Небо и Голубь готовы?

— Да, сэр! Конечно, сэр! — Чейз свистнул, и к ним трусцой приблизились две лошади в полной упряжи. — Вы их берете с собой?

— Думаю, они поскачут следом, — ответила Домино, — но все же дай мне поводья, на всякий случай.

Чейз повиновался, и она направилась на свою высотку на Злюке, выступающем гордо, словно на параде. У Сета уже должно быть все готово, и она сэкономит ему время — не придется бежать еще и за лошадьми. Голубь был лошадью Сета; небольшой серебристо-серый мерин, еще немного — и он бы претерпел унижение, перейдя в разряд пони, надежный, спокойный, идеально подходящий для мальчика, который впервые сел на лошадь всего год назад.

Ночное Небо — другое дело. Черная кобылица из Аппалузы, почти такая же необычная, как Злюка, была любимицей Домино, пока Злюка не заставил ее и думать забыть о других лошадях. Отдав Ночное Небо Джорду, она сделала лошади не меньший подарок, чем всаднику, так как это позволило ей не принимать участия в сражениях, где много хороших коней становились калеками или погибали.

Обогнув лагерь по периметру, Домино быстро оказалась у своей высоты. От стоянки осталась только небольшая груда снаряжения, которое они возьмут с собой, и кострище, которое Сет начал засыпать песком, заметив ее приближение.

Джорд поднял глаза от свитка Гвайкандер и приветливо улыбнулся, но это не отвлекло ее внимания от фиолетового синяка на его правой скуле. Домино спрыгнула с жеребца на землю раньше, чем тот успел остановиться.

— Джорд! Что с тобой случилось?

Поэт грустно улыбнулся, его свободная рука поднялась, прикрывая синяк, а почти фиалковые глаза округлились в притворном изумлении.

— Это? — Он говорил хорошо поставленным баритоном, отточенным долгими часами чтения вслух. — Ну, он уже был здесь, когда я проснулся. Думается, тебе лучше знать, откуда он взялся, дорогая.