Сергей Девкин - Дзи. Чужая судьба.

Тем временем, отряд конников под чудовищный грохот сотен копыт врезался во вражеское построение, развернувшееся у ворот Лаозин. Перед второй атакой всадники перестроились лавой, многие при этом сменили копья на мечи и сабли, а у большинства из них яри оказались поломанными или просто потерянными еще в предыдущей стычке. Ли, умевший обращаться с копьем куда более уверенно, чем многие другие, не только сохранил его в целостности, но и оставил в качестве основного оружия. В такой момент было уже не до поддержания взятой на себя роли.

В этой группе карабакуру было чуть меньше, не более пяти сотен, но зато все они как один были облачены во вполне нормальные доспехи, переделанные из тех комплектов, что видимо, достались им в качестве трофеев. Учитывая, что пешие солдаты заметно отстали, увлекшись избиением бегущего противника, шансы у имперской кавалерии были не самые радужные, но иного варианта, чем смять и отбросить врага пока в крови у всадников не утихла ярость, попросту не было. Организовав умелый отпор, элитные солдаты коротышек легко смогли бы вернуть в строй тех, кто подался панике, и тогда численное преимущество дало бы себя знать куда более заметно.

Несмотря на то, что первые шеренги низкорослых воителей буквально исчезли под лошадиными копытами, так просто справиться с ними у людей не получилось. Со спины карабакуру прикрывали деревянные стены монастыря, и, несмотря на стрелы обитателей Лаозин, сыпавшиеся оттуда, поредевшей сотни всадников было явно недостаточно, чтобы сломить упрямых жителей холмов.

Ворота обители распахнулись с протяжным скрежетом, и ополченцы, охранявшие рабочих и следившие за порядком среди них, с копьями наперевес ринулись вдоль каменных укреплений на подмогу сражавшимся наездникам. Не меньше пяти дюжин сохэй стремительно ворвались в ряды карабакуру, и шипящие рубиновые фонтаны щедро оросили оголодавшую землю.

Оказавшись почти в полном окружении, карлики предприняли попытку прорваться. Особенно сильно им в этом никто не препятствовал, однако из небольшого кровавого «котла» вырвалась не больше половины. От всадников, возглавляемых Ли, уцелело к тому времени едва лишь три десятка.

И хотя в тот момент, казалось, что победа уже достигнута, фланговый дозор принес весьма неприятную весть. С запада в сторону монастыря двигалась еще одна группа коротышек, и было их не меньше, чем все те, кого солдатам под командованием дзи удалось перебить и рассеять по округе.

— Милостивые предки, — выслушав доклад, Ногай хмуро покосился на Ли. — Общим числом больше двадцати сотен выходит. Я за всю свою жизнь не видел столько карабакуру, сколько, похоже, увижу за сегодня. И откуда они только взялись?

Дзи, лишь только–только успевший отдышаться, ничего не ответил на это.

— Будет отступать к Ланьчжоу или займем Лаозин? На драку в чистом поле нас явно не хватит, на такую орду низкорослых ублюдков мы все–таки не рассчитывали.

— Можно попробовать другой вариант, — пробормотал Ли и, прежде чем командир городского гарнизона успел его переспросить, вскочил в седло.

Хлестнув коня, дзи помчался к монастырским воротам, вихрем пронесся по кипарисовым аллеям и выехал на границу временного лагеря. Рабочие, заметив Ли, разразились приветственными криками, не забывая мелко кланяться. О приближающейся опасности они пока еще и не подозревали. За спиной у дзи появились, догнавшие его, Ногай и Тонг О–шэй.

— Слушайте меня! И слушайте внимательно! — громко крикнул Ли, и толпа, высыпавшая из–под навесов поближе к всадникам, мгновенно смолкла. — Карабакуру идут сюда, и их слишком много. Мы будем биться с ними, но вряд ли одержим верх. Мои солдаты устали, многие из них ранены. У вас еще есть время спасаться или надеяться на крепость стен Лаозин. Но я призываю вас к другому! Возьмите в руки оружие! Сражайтесь вместе с нами! Если каждый убьет одного врага или хотя бы сумеет ранить, мы вырвем из их рук эти земли, дарованные нам Императором! Подумайте о будущем своих детей и семей, подумайте об Империи! И если они вам не безразличны, я зову вас с собой на поле брани, и обещаю только одно — я буду биться плечом к плечу с каждым, кто поддержит меня, себя и свое право называться человеком!

По толпе, как круги от брошенного в воду камня, стали расползаться шепот и выкрики — напуганные, яростные, удивленные. Но Ли некогда было ждать, поворотив коня, он поскакал обратно к воротам. Угрюмый Ногай последовал за ним, а дзито Ланьчжоу, задержавшись на секунду, коротко бросил, перекрывая гул толпы:

— Вам на этой земле жить, вам и решать, как это делать!

Армия Монке медленно собиралась в единый кулак на высокой каменистой гряде, с которой отлично просматривалось место прошедшей битвы. А еще отсюда представал замечательный вид на человеческий монастырь, похожий на фоне поблекшего пейзажа на игрушечный детский замок, вырастающий посреди степи. Вот только тела убитых, устилавшие дорожную долину, были отнюдь не тряпочными солдатиками.

Командир карабакуру осматривал открывшуюся ему картину и злился все больше. Мало того, что на штурмовые атаки хутора, где засели кочевники, и бывшей ставки Монке пришлось потратить слишком много времени, да еще и оставить там дополнительные силы, чтобы те дожали последнее сопротивление, так теперь еще и выяснялось, что главная ударная группа, посланная им вперед, практически разбита и обескровлена. Три сотни, вот и все, кто добрался до новых позиций личной тысячи Монке, которую он собирался держать в запасе на самый крайний случай. Хотя помощники докладывали, что разбежавшиеся воины продолжают подходить сюда со всех сторон, еще больше чем на сотню–полторы Монке не рассчитывал.

Внизу на равнине также медленно строились те, кто чуть было не сорвал радужных замыслов доверенного Шархэ. И тот, кого Монке сейчас хотел увидеть больше всего на свете, тоже был там.

— Какие будут указания? — один из приближенных замер в почтительном ожидании за спиной у командира.

— Строимся в три колонны и атакуем людей, зажимая в клещи к стенам монастыря.

— Резервов не оставляем?

— Мы и есть резерв. Однако если победим, то у Ланьчжоу больше не будет войска. Они почти все сейчас там, и их намного меньше, да и к тому же они вымотались после сражения, — Монке невольно улыбнулся, представляя себе финал нового боя, в котором диктовать условия будет уже он. — Раздавим и разотрем. И напомни бойцам, сколько я плачу за голову человеческого полководца.

То, что происходило в тот день у стен древней обители, Ли вспоминал всю оставшуюся жизнь с гордостью, ненавистью, восхищением и трепетом.

Когда его полтысячи солдат, считая ополченцев и монахов, выстроились оборонительным полукругом и начали движение в сторону карабакуру, карлики хлынули с холмов подобно полноводной реке. Если бы не раненые, если бы не усталость и потеря почти всей кавалерии, трехкратное преимущество в числе не дало бы коротышкам ничего, но тогда воины Ланьчжоу пошли за своим тайпэном на верную смерть. Если кто и боялся, то не осмеливался показывать виду перед своими товарищами, и ни один из них даже не попытался покинуть строй, несмотря на весь ужас разворачивающегося перед ними зрелища.