Ирина Астахова - Бабочки в жерновах

В следующей камере тоже сидели втроем: две женщины и мужчина с кое-как забинтованной ногой. Скованные вместе.

"Так это же ведьмы и Хил!" – едва не крикнул Ланс, но вовремя прикусил язык. Одной на вид было лет тридцать, второй – шестнадцать, обе с головы до ног покрыты накожными рисунками, но всё же это они – Дина и Лисэт, мать и дочь, вечные соперницы за сердце воина. И на табличке начертано «Кровосмесители».

«Все правильно, - мысленно согласился с приговором Лэйгин. – Если Хил сошелся с Диной, то обладание падчерицей-Лисэт такое же преступление, как разврат с родной дочерью. Древние законы были суровы!»

- Радуйтесь, любезные мои! Время завтрака! – объявила Лив, отпирая камеру.

Дерзкая Лисэт, в упор глядя на Ланса, рявкнула:

- А, и ты тут!

И едва удержалась на ногах, когда гневливая Дина дернула её за цепь:

- Не цепляйся, дура. Есть дела и поважней, чем всем мужикам вокруг строить глазки, - и обратилась к Лив уже смиренно. - Стражница, ты бы за стены нос высунула, а? Буря будет, сильная буря. Страшная буря! Я чую.

Насчет бури Лансу ничего известно не было, но пол под ногами иногда подрагивал. Где-то в недрах ворочались в предвкушении жертв морские и подземные ? Или смещались континентальные плиты?

- Верю, - серьезно кивнула Стражница. – Только, когда та буря разразится, тебе до нее уже дела не будет, Дина. Мое дело маленькое, сама знаешь. Хил! Я пришлю Исила сменить повязку. Что-нибудь еще вам потребно?

Тот мрачно посмотрел сначала на одну ведьму, потом на вторую, и процедил сквозь зубы: - Скорее сдохнуть.

Лисэт недолго скулила от боли в расшибленной ноге, едва та отвлеклась, ловко пнула Дину в отместку.

- Это из-за тебя всё! Ты - ревнивая сволочь.

- А ты - ревнивая дура, - парировала старшая ведьма.

Хилу можно было только сочувствовать: сидеть на цепи между влюбленными женщинами, как сразу на двух кострах гореть. То один бок поджарится, то - другой. Даже Лив сопереживала несчастному в меру сил.

- Прости, воин, то не в моей власти. Дотерпи уж до завтра. Уверена, морские и подземные тебе это зачтут... А пока могу вина прислать. Эвит, шевелись!

«Значит, все они приговорены к смерти во славу богов. Ирония судьбы, ничего не скажешь», - подумал Ланс.

В это время фундамент здания ощутимо дрогнул, и с потолка просыпалась струйка песка. Лив посмотрела на нее и нахмурилась. Перец тихонько заскулил.

- Буря, говоришь... – протянула стражница и заторопила Эвита: - Давай-давай, у нас еще много осталось! И ты, новенький, не стой как столб придорожный, помоги ему!

Список злодеяний Дины и дочери ее Лисэт занимал целый свиток, однако ложных предсказаний там не значилось. И если старшая ведьма не только чуяла беду, но всерьез на этот счет беспокоилась, к предупреждению следовало прислушаться. Накануне казни по пустякам обычно не волнуются. Впрочем, буря там или землетрясение грядет – совершенно неважно, а важно другое: чтобы все заключенные получили свою порцию эвитовой бобово-капустной похлебки в положенный срок. Да рухнет мир, но восторжествует порядок.

- Эй, вина-то пусть принесут! – все-таки крикнул вслед Хил.

Стражница махнула рукой, дескать, поняла, распоряжусь, и чуть ли не пинками погнала свою команду дальше по коридору, не забыв пометить в табличках уже посещенную камеру. На очереди был… И тут Лив запнулась и в досаде хлопнула себя по лбу:

- Эх! Чуть не забыла! Надо же в пыточную заглянуть сначала!

То есть вернуться почти к самой кухарне, а потом еще и на пару десятков ступенек вниз спуститься. А что поделать? Не побледневшему же новичку доверять такое важное дело?

Какой цивилизованный человек не содрогнется от одного только слова «пыточная»? С одной стороны, Большая война снова доказала, что человеческая жестокость сохраняется в неизменном виде со времен каменного топора, а с другой – число тех, кто в обморок валится от мысли о зарезанной в суп курице только растет. Парадокс, как ни верти. Древние, конечно, были большими искусниками по части причинения боли, тут не поспоришь. Но, скажите на милость, чем колесование принципиально хуже, в смысле попрания основ гуманизма, окопов, доверху заполненных трупами? Чем дыба уродливее пулемета?

А пытка в Калитаре была делом строго регламентированным и рутинным, требующим высокого профессионализма. И перерыв на обед полагался не только палачам, но и пытуемому.

Сполоснув руки в тазу, Исил обрадованно потер ладони в предвкушении:

- О! Капустка! Молодец, Эвит! - и повернувшись к Кат, натирающей до блеска инструменты, добавил. - И нечего кривиться, женщина. Я имел много возможностей убедиться, что бобы и капуста - наиболее полезная пища в наших условиях!

На физиономии Кат было написано крайнее отвращение, которое она питала в равной степени и к бобам, и к капусте, и к Эвиту. Под ногами у женщины вертелась трехцветная ласковая кошечка, а когда Кат присела на лавку, тут же прыгнула на колени, подставив белую шейку, мол, чеши.

В углу пыточной Ланс приметил две мисочки: одну - с молоком, а другую – с чем-то окровавленным. Мурранцу стало немного не по себе.

А Исил неодобрительно покосился на громко мурлычущую тварюшку:

- Не забудь вымыть руки после животного! Еще не хватало заразить нашего подопечного кошачьей паршой!

- Коль завтра всё для него закончится, так не без разницы ли, кошачья у него парша, аль человечья? – подивился Эвит.

- Не положено – раз, морским и подземным не по вкусу наше пренебрежение – это два, - строго молвил тюремный палач.

И аккуратно отвязал пытуемого от дыбы.

- Писец, подсоби!

Лив заинтересованно заглянула в допросные записи:

- Ну что? Так и не вспомнил всех жертв?

Вопрос, в общем-то, принципиальным не был. Убийце, прозванному Мясником, что десять умерщвленных, освежеванных и съеденных, что сто десять – уже без разницы. Умирать ему все равно придется лишь единожды. Однако ж закон требовал по возможности дознаться от злодея истины, а как добиться такого без пытки?

Исил печально вздохнул и поскреб гладко выбритый подбородок.

- Еще даже и до середины списка не добрались... А время-то не ждет! Слышишь, голубчик мой Бру? Перекусим и продолжим. Надобно поторопиться!

Бру? Мясник Бру? Вот этот кусок скулящего окровавленного мяса через много веков превратился в довольного жизнью, вальяжного и нагловатого типа? Невозможно поверить!

- Ох, Исил, Исил! – покачала головой стражница: - Ты мне его к вечеру приведи в порядок. Дознание дознанием, а последнюю ночь заключенным положено в покое проводить и в довольстве. Там уж завтра морские и подземные разберутся, что к чему.

Палач согласно кивнул и принялся заботливо кормить подопечного:

- Кушай, дружок. Бобы, они, знаешь ли, весьма полезны как для скорейшего насыщения, так и для поддержания сил... И вообще, растительная пища умеряет кровожадность.