Евгений Щепетнов - Магия, детектив, принцесса

- От мёртвого осла уши, тварь! Я завтра же поймаю твоего хозяина и доставлю в отдел! Вот моё удостоверение! Я сам милиция!

- Так бы сразу и сказал - недовольно буркнула машина и открыла заднюю дверцу. Когда я вылезал, она пробормотала что-то вроде 'волкИ позорные, оборотни в погонах!', но я не стал возвращаться и высказывать ей своё недовольство.

Когда проходил мимо трубы выхлопа паропровода, машина фыркнула и обдала мне штанину брызгами грязной воды. Я изловчился и плюнул ей прямо на заднее стекло, после чего это чудо японского автопрома затянула какую-то гадкую песню про то, как она 'варит самогончик и никто ей не поставит заслончик, и пусть шмонают мусора....бла бла бла...'

Под эту жизнеутверждающую 'песню', я зашагал по дороге, надеясь дойти за полчаса. В общем - дома я был к полуночи. Усталый, злой, и в довершении всего перед подъездом наступил в кошачье дерьмо. Отмывать его в ванной было настолько гадко, что я чуть не сжёг файрболлом весь ботинок со всем его содержимым. Остановила лишь мысль о том, что завтра идти на работу будет не в чем.

Быстренько хлебнув щец, наскоро разогретых заклятием прогревания - я с наслаждением вытянулся на постели, раскинув гудящие от беготни ноги. Принимать душ не было никакого желания, тем более что Семёныч сегодня снял с меня всю грязь заклинанием очищения. Всю-не всю, но отмазка, для того, чтобы не мыться, у меня была.

- Вась, а, Вась! - мне приснилось, будто Вика дёргает меня за ногу и призывно манит в другую комнату, где уже стоит ложе, накрытое чёрными шёлковыми простынями. Её бело-зелёное тело будет классно смотреться на чёрных простынях, подумал я...и проснулся. Само собой - Вики никакой не было, а была мама, которая теребила меня за ногу и бубнила:

- Пора на работу! Уже семь часов - пока соберёшься, пока доедешь - вот и время прошло. Тебе же к девяти? Поторапливайся! Отец уже ушёл, а ты всё валяешься. Ты во сколько вчера вообще пришёл? Небось с Машкой таскался в ночной клуб, а? От тебя пахнет духами!

- Ничем от меня не пахнет - я попытался отбить нападки матери, но закончил как обычно - даже если бы и пахло - имею право! Я взрослый человек, могу хоть с Машкой, хоть с какашкой пойти куда угодно!

- Жениться тебе надо. Помру, и внучков не покачаю! - начала она свою заунывную песнь о семейной жизни сына - а что касается какашки - вот только с ними ты и ходишь. Нет бы приличную какую девушку завести, а ты всё этих шалав за собой таскаешь. Машка тебе зачем нужна? Девка развелась уже во второй раз, теперь в свободной охоте - ты какого чёрта с ней связался?! У неё двое детей, на кой чёрт она нужна с таким довеском?

Я не стал объяснять матери, что можно встречаться с женщиной, и даже регулярно спать с ней не для продолжения рода Кольцовых, и не для того, чтобы порадовать свою мать качанием внучков, а просто чтобы доставить удовольствие своей жаждущей плоти. К чему расстраивать любимую мать? Это может привести к непоправимым последствиям - например атаке из слезомёта. А я страсть как не терплю женских слёз - лучше двадцать раз получить малией в морду, чем один раз попасть под удар женского слезомёта.

Так что второй день этой недели начался ничуть не лучше первого. Если в понедельник я страдал от похмелья, то во вторник - от чувства вины, что принёс неисчислимые страдания своей матери. По крайней мере должен был страдать от этого. И чего она к этой Машке привязалась? Ну да, бабе двадцать шесть лет, дети, разведёнка - но она же и не претендует на мою свободу! Встретились, позанимались сексом (кстати - она в этом деле мастерица), разбежались, и всё. Я не претендую на её личную жизнь, она на мою, никто ничего не требует, не устраивает истерик. Ну да, я знаю, что у неё бывают мужики и кроме меня, и что? Баба выкручивается по жизни как может - ни у кого не отнимает, не ворует, не убивает. Проституцией занимается? Не замечал. По крайней мере, точно не стоит на перекрёстке и не ловит проезжающих мимо клиентов. Надо на жизнь смотреть проще. Я за свою недолгую службу в полиции такого насмотрелся, что вот эти жизненные перипетии, которые приводят в ужас мою мать, настолько мелки и ничтожны в сравнении с тем, что происходит на тёмной стороне, что даже не знаю с чем сравнить. А! - с ковырянием в носу. Не очень эстетично, но не смертельно.

Все эти мысли медленно текли у меня в голове, пока я бежал к остановке, чтобы снова ехать через весь город. Подошёл троллейбус - его по привычке называли троллейбусом - он был такой же квадратный и здоровенный, как прежние рогачи пятидесятилетней давности. На самом деле такой же одушевлённый автомобиль, как и все остальные, только размером побольше. Отличался он от маршрутных такси и тем, что никогда не останавливался там, где приспичило пассажиру - только на остановках, и нигде больше. Но мне на это было плевать, потому что УВД находилось как раз рядом с остановкой - в пятидесяти метрах от неё.

В троллейбусе я впал полубессознательное состояние, чтобы проще было переносить тяготы монотонного движения в городском потоке. Нормальное состояние пассажира - 'самадхи', когда ты предаёшься мечтам и самосовершенствованию, а твой сторожевой пункт в голове следит за тем, чтобы его хозяин не проехал нужную остановку.

Особого самосовершенствования я не предпринимал - всё больше мечтал, и из головы так и не вылезала Василиса, с её соблазнительным телом, и чего греха таить - тонкой полосой рыжих волос в 'зоне бикини'. Её голубые глаза смотрели мне в душу, как два сапфира, и похоже, она потеснила в моём сердце Вику, моё божество, ублажающее каждую ночь своего майора.

Майор вообще-то был чемпионом области по самбо, мастером спорта, и глядя на его предплечья я каждый раз видел картину: вот он застаёт нас с Викой в своей супружеской постели, она жалобно кричит - 'Это не то, что ты подумал!' (Интересно, а что можно ещё подумать? Занимались упражнениями в тантрической магии?) - а потом мой позвоночник жалобно хрустит, когда злобный спортсмен кидает его на своё чугунное колено.

После таких страшных картин моё сексуальное возбуждение сразу уменьшалось процентов на пятьдесят. И вот эти пятьдесят процентов тут же перекинулись на образ Василисы...

Женский голос троллейбуса, объявляя мою остановку, напомнил оба сексуальных образа, мелькающие у меня у меня в голове. Я выпрыгнул на мокрый тротуар, пахнущий мокрой землёй и кошатиной и пошёл к дверям УВД.

Показывать удостоверение не понадобилось - постовой, Гришка Костылин, знал меня как облупленного, и вяло сжав мне худыми пальцами руку, тихо шепнул, заговорщицки наклонившись к моему уху:

- Тебя с утра разыскивает начальник УВД. Рвёт и мечет. Злой, как собака. Будь осторожен. Свалил бы ты куда-нибудь на 'землю'...типа ты в розыске, работаешь. Пусть остынет.