Convallaria Majalis - А был ли мальчик (част 1-6)

Я всегда считала себя крайне практичной и трезво мыслящей особой, но в эти на редкость хорошие солнечные январские деньки хотелось буквально прыгать и скакать, словно волчья моя половина каким-то образом влияла на человеческую. Я резвилась, как ребенок, подбила Невилла примкнуть к какой-то шумной ватаге детишек и поиграть в снежки, а потом, поджав ноги, уселась на собственное пальто и сьехала с горки. Заразившись моим весельем, и Невилл хотел было скатиться, но поскользнулся, и проделал путь книзу на пузе. Хорошо, хоть сам не пострадал.

А долгими вечерами мы сидели у камина и пили горячий шоколад, рассказывая друг дружке слышанные в детстве сказки и целуясь. Иногда я ловила себя на мысли, что, будь на месте Невилла кто-то другой, я вряд ли отделалась бы просто поцелуями -- но мой робкий сэр Галахад* был само терпение. То ли меня торопить не хотел, то ли сам не торопился -- но результат меня более чем устраивал. Не то, чтобы я была против, колдовское сообщество вообще было дивно терпимым в вопросах интимной жизни, но я придерживалась мнения, что все должно быть не просто по взаимному согласию, а по взаимному желанию. Наверное, я просто не доросла пока.

В первых числах января, гостя у Лонгботтомов, я вместе с Невиллом и его бабушкой отправилась проведать Фрэнка и Алису. Раньше Невилл никогда не просил меня пойти с ним, но в этот раз почему-то предложил, а я согласилась.

Приемное отделение выглядело по-праздничному уютно: хрустальные шары, освещавшие больницу, окрасились в красный и золотой цвет и превратились в огромные сияющие рождественские игрушки; во всех углах искрились елки, усыпанные волшебным снегом, обвешанные сосульками, и каждая была увенчана золотой звездой.

Отделение болезней от заклятий располагалось на пятом этаже, и первым, кого мы там встретили, оказался Локхарт. Ну да, он ведь сам на себя наложил Обливейт, вполне логично, что он попал сюда.

-- О, я вижу, вы хотите получить мой автограф? -- просиял он. Медсестра с веночком из блестящей мишуры в светлых волосах поспешила к нам:

-- Простите, он снова сбежал! Мистер Локхарт, пожалуйста, пойдемте со мной, у меня есть ваше любимое печенье...

Проводив Локхарта до палаты, она вернулась к нам.

-- Он сильно скучает. Никто не приходит навестить его, вот он и выходит в коридор, бедняжка. Порывается раздавать автографы, мне кажется, это уже заметный прогресс... Но я вас совсем заболтала. Прошу, -- она открыла Аллохоморой одну из палат и провела нас внутрь.

-- Зачем вы запираете? -- спросила я.

-- Чтобы одни ациенты не мешали другим, конечно. Ну, оставлю вас.

Палата была маленькой, двухместной, и видно было, что ей всячески старались придать сходство с комнатой в обыкновенном доме. Цветные занавеси на окнах, лоскутные яркие одеяла, цветы на подоконнике -- но белые больничные стены и стандартные металлические кровати выдавали. Родители Невилла были непохожи на тех веселых жизнерадостных людей, которых я видела на колдографиях в его доме. Фрэнк, рослый и крепкий кудрявый мужчина, от которого сын унаследовал волосы и стать, превратился в тощего испуганного почти старика, с ногами усевшегося на кровати и настороженно глядящего на нас. Я чуяла его страх, бесконечный, огромный страх, словно я стояла перед ним с окровавленным топором и намеревалась сделать шаг по направлению к Фрэнку.

-- Он боится незнакомцев, -- тихо сказала Августа, глядя на сына. Села рядом, и, дотянувшись, погладила по голове. Тот немного расслабился.

Худая изможденная женщина с совершенно седыми волосами и огромными карими глазами, напротив, с интересом подошла посмотреть на меня. Несколько раз вопросительно перевела взгляд с меня на Невилла.

-- Папе досталось больше, -- пояснил тот. -- Мама знает, кто я, и бабушку узнает.

Алиса потянулась погладить Невилла, и тот осторожно обнял ее. Костлявая рука перебирала его волосы, бескровные губы напевали мелодию без слов, в которой я узнала колыбельную.

-- Мама, это Гарри, -- Невилл подвел ее ко мне. Взял мою руку, ту, что с кольцом, вложил в ее тонкие пальцы. -- Она моя невеста, -- попытался объяснить он. Алиса кольцом заинтересовалась, поскребла ногтем, потом неожиданно подняла голову и улыбнулась мне, так искренне и солнечно, что у меня дух перехватило.

Обняв меня, она снова замурлыкала свою колыбельную.

-- Мама поняла, -- радостно воскликнул Невилл, а Августа украдкой вытерла слезу. Я вполне разделяла ее чувства и в свою очередь прилагала огромные усилия, чтобы не заплакать. Неужели им совсем нельзя помочь? Кажется, я уже знаю, что я буду делать в свободное время -- изучать принцип действия Круциатуса.

Алиса между тем одаривала меня и сына нехитрыми сокровищами: фантиками от конфет и карточками от шоколадных лягушек. Мне досталась Диллис Дервент, ему -- Годрик Гриффиндор.

-- Ты похож на маму, -- тихо сказала я Невиллу. Алиса улыбнулась мне и погладила по руке, словно поняла, о чем я. А может и поняла -- кто знает.

Невилл отошел к отцу, а я тихо шепнула на ухо Алисе:

-- Я буду любить его и заботиться о нем. Обещаю.

А сама подумала, что сделаю все, чтобы вернуть Невиллу хотя бы мать -- вряд ли бедному Фрэнку еще можно помочь.

* Сэр Галахад -- один из рыцарей Круглого стола, воплощение целомудрия.

Глава 10

Ничто не может длиться вечно. Каникулы закончились, мы возвратились в школу и снова попали под власть Амбридж. Та лютовала пуще прежнего, дошло до того, что инспекторша взяла за обыкновение звать к себе на чай студентов и допрашивать, подливая Веритасерум -- чтобы узнать, кто чем дышит. Полетели головы: нелояльным запретили писать домой и пользоваться палочкой вне класса. Старостам предписывалось по окончанию занятий отбирать палочки у провинившихся и хранить у себя до следующего утра, отдавая после завтрака. Все это не добавило Амбридж популярности, но открыто выступить против нее никто не решался. Близнецам пришлось туго -- желающих купить блевальные батончики и конфетки-кровь-из-носу было мало, поскольку в учебное время коридоры опутывались сигнальными чарами, и все, не имеющие права находиться там, подвергались ее пристальному вниманию.

Две недели спустя всех потрясло ужасное известие: из Азкабана сбежали заключенные. Цвет пожирательской компании: Лестранжи, Руквуд, Долохов, МакНейр... Полагаю, Люциус был очень рад снова увидеть давних соратников. Как ни странно, никаких особых мер для задержания беглецов министерство не предпринимало. Как призналась нам Тонкс, их искали настолько вяло, будто сбежавшие были карманными воришками. Никаких тебе дементоров, никаких аврорских постов -- только листовки в витринах магазинов.

Когда меня вызвал для разговора Дамблдор, я уже примерно представляла, о чем пойдет речь. Действительно, стоило мне предстать пред его ясные очи, как тот указал мне на кресло и изрек: