Юлия Ляпина - Я не хочу назад

За этими приятными занятиями мы много разговаривали. В этом облике Руима очень напоминала мне прабабушку, прожившую всю жизнь в деревне и сохранившую тот пласт народной мудрости, который оторванным от земли людям кажется наивностью и дремучестью. Правда Верховная Хранительница показала мне и свой придворный облик, в тот день, когда забирали принца Ульсоритаса. Но в деревне она им не пользовалась, облик знатной дамы был принадлежностью столицы. И уж там он был выписан до последней нитки в роскошной зеленой мантии, до последнего презрительного взгляда Королеве и ее дамам.

Ульсоритас писал как всегда кратко и по существу - благодарил за новые повязки и лечебные подушечки. Рассказал, что в Резиденцию явился с практики летучий отряд бравых юнцов присланных родителями на воспитание ко Двору.

Идею воспитания молодежи при Дворе здесь освоили давно, но в этом году с моей подачи к обычным упражнениям семи воинским искусствам добавились и занятия по психологии, планированию и анализу. Конечно, эти дисциплины обзывались тут иначе, очень вычурно и громоздко, а главное преподавались в основном с практической точки зрения, без теоретической базы, но даже это могло помочь выявить в стайке юнцов будущих дипломатов, чиновников и военачальников чуть раньше, чем обычно. И соответственно развить имеющиеся задатки с большей эффективностью.

Следующим этапом стали особые курсы для фрейлин. Знатную девушку здесь учили многим вещам - не только рукоделию и танцам, но и ведению хозяйства, основам ткачества и красильного дела, самые знатные девушки помимо чтения и письма учились истории и географии, языкам и музыке. Но многое зависело от поместья, в которое попадала девушка на воспитание, от знатности и состоятельности родителей.

Вдохновленный моим рассказом о некоем среднем уровне образования принц, с помощью Верховной Хранительницы и Королевы - Матери, собрал искусных в домашнем хозяйстве, лечении и изящной словесности дам ко двору и поручил им ежедневно по два-три часа наставлять молодых фрейлин и воспитанниц. Пригрозив, не давать разрешения на брак, буде девицы не сдадут экзамены, схему которых полагалось разработать нам с Руимой. Его Высочество добился сначала истерик, воплей и обвинений в жестокости, а потом - повышения престижности воспитания при Дворе . Уже через пару месяцев воспитанницы вполне сносно могли оказать первую помощь, знали чем приправить обед в разное время года и как планировать домашнее хозяйство с учетом доходов и количества едоков. А главное, поварившись в котле придворных интриг, сплетен, конкуренции девушки обретали закалку помогающую выжить и в монастыре и в горной хижине, и в большом поместье.

Сейчас, когда за окнами плескались желтые листья сентября, стало понятно, что зиму придется провести за составлением учебных планов и написанием учебников. К тому же пора была отправляться ко Двору и мне. За лето я похудела, и кажется, стала еще длиннее. Волосы отросли до пояса и завились крупными кольцами, загорелая кожа сияла здоровым румянцем, забыв о прыщах и пятнах. В начале октября Двор переедет в Зимнюю Резиденцию, и Хранительница Династии будет честно трястись три дня в карете вместе с Королевой - Матерью и всем двором. По плану Ульсоритаса как раз к отъезду и стоит приурочить мое появление - в общей суете никто не обратит внимания на лишнюю ученицу, а к прибытию в Резиденцию я уже освоюсь в новом окружении.

Немало хлопот доставляли и пациенты - спасение принца так подняло престиж скромной Травницы из провинции, что к нам зачастили столичные придворные, и не все с добрыми намерениями. Обычно с ними разбиралась Руима. 'Не зачем тебе девочка раньше времени показываться' - приговаривала старуха, отправляя меня в огород, или в горницу. Иногда, если нужна была помощь я все же выходила, замотавшись в платок и насупив сурьмлённые брови.

И все же зря мы забыли о 'Чужой крови' они о нас не помнили. Как не сторожился принц Ульсоритас, как не верен был гвардеец, однажды выскочив утром умыться я увидела на крыльце привычный золотистый свиток. Хотела подхватить его, но очень уж кое - куда хотелось, и я перепрыгнула свиток, не задерживаясь - это меня и спасло. Едва свитка коснулась волна теплого воздуха от моего подола, как он взорвался. Меня снесло, поленница стукнула по лицу, потом к затылку прижалась коричневая утоптанная тропинка.

В глазах все плыло, дернувшись, неожиданно все стало четким и резким, как будто надела очки с очень сильными линзами. Обеспокоенное лицо Руимы надо мной, и морда Врана с длинными щекотными усами быстро привели меня в чувство.

- Руима, что случилось?

- Тебя пытались убить, девочка. Заклинание сработало на твой запах, значит где-то взяли твою вещь. Ничего не пропадало ?

Голова не болела, да и лежа разговаривать неудобно, и вообще, палка какая-то под попой. Я резко начала вставать и плюхнулась обратно - затошнило, лоб болел, затылок тоже, руки были в осколках и щепках. Поднявшись потихоньку я, оглядела двор - крыльца с красивыми резными перильцами просто не было. Поленница, в которую я влетела лицом, едва успев выставить руки, рассыпалась на треть. Ударной волной снесло и козырек над крыльцом вместе с куском крыши. Несколько окровавленных кусочков - куры, бросившиеся ко мне за утренней порцией зерна. Бррр, и у Врана очень виноватое выражение на морде, он то причем?? Осматривавшаяся вместе со мной Руима подвела итог - Врана усыпили, думали просто собака, заклинание было коротким, а что именно взорвалось, ты видела??

- Свиток, такой же, как от Его Высочества золотистый с синей лентой.

- Интересно, это намек мне или принцу?? Вставай, пойдем, посмотрю голову и царапины смажу, похоже, с отъездом придется поспешить.

Весь день Руима рассылала голубков - я вспомнила, что у одной роженицы в доме оставила свой платок - женщина рожала в первый раз и роды длились и длились. Я водила ее по бане, поддерживая за широкую талию и растирая спину. Вскоре ее сорочка пропиталась потом и женщина просто выскальзывала из рук, я боясь ее уронить скинула платок и перетянув верх живота роженицы стала водить ее на поводке. Руима потом меня очень хвалила, сказав, что я помогла женщине родить быстрее, и не дала младенцу крутиться в животе, обматываясь пуповиной. Мне было все равно. Когда крошечная сморщенная девочка появился на свет - я вышла за пеленками в предбанник и к тому моменту уже так устала, что платок так и остался у роженицы на животе.

К обеду к нам заглянул полноватый невзрачный мужичок - походил вокруг обломков крыльца, поцокал языком и отбыл.

- Кто это был? - спросила я травницу - напоив меня зельями и смазав царапины, старуха велела лежать на лавке с компрессом и не мешать ей.