В Бирюк - Косьбище

"Птицы" сдаваться не собирались. Они во всю демонстрировали наш "загадочный русский характер": сидят в выгребной яме, бестолково машут своими железяками и грязно ругаются.

"И как один умрём

В борьбе за ЭТО".

Какое именно у них сейчас "ЭТО" - не говорят. Про дорогу к "ЭТОМУ" - не рассказывают. У меня что, нет важнее дел, чем глупые загадки разгадывать: а чего это угрянские мужички из верхней одежды - крылья предпочитают? Можно, конечно, ещё по разику приложить. Той же жердиной еловой. Можно вообще...

"Вы ушли, как говориться,

В мир иной..."

Но мне же информация нужна. По этому... птичнику. А мертвые не только "сраму не имут", но и "сведениями не располагают". Поэтому будем брать живыми. "Идите, товарищ лейтенант, и без языка не возвращайтесь". Собственный -- не считается.

Ноготок начал прикидывать варианты большой дымовухи из скошенного бурьяна, но я решил для начала попробовать психологию: сбегал за мешковиной, вместе с Суханом перевалили на неё покойного Перуна, перетащили и скинули в яму. "Птичкам в гнёздышко". Ну или там: "птенчикам червячка заморить".

Дед уже слегка завонялся, но главное не это. Человек вообще умирает грязно. Можно сказать -- жидко. А с выбитым глазом -- особенно. Когда из головы упавшего деда от удара о дно ямы вылетели подсохшие струпья и полетели брызги во все стороны - "птицы" возопили и полезли на стенки. Одного Сухан снова сбил назад, второго мы с Ноготком повязали. Упавший в яму долго не подавал никаких признаков. Только при втыкании в разные места острия рожна секиры появилась реакция. Пришлось мужам моим слезать в яму и вязать дурня прямо по месту. Вытащили и потащили обоих на допрос. А тело деда Перуна так и осталось лежать на дне выгребной ямы.

Среди разных сказок, что обо мне по Руси ходят, есть и такая, что я-де, ворогов своих топлю в отхожих местах. Сиё правда есть -- всяко бывало. Для истребления ворогов своих я во всякое время никакими средствами не брезговал. И впредь, за ради чьего благорасположения и обо мне суждения, людей своих на смерть гнать не буду. Ворогу надлежит быть мёртвым. Хоть где, хоть от чего. Иначе -- моим людям головы класть.

Однако в сказке той - сей случай с дедом Перуном вспоминают. А сиё -- лжа есть. Перун мёртвый был уже и скинут был в яму сухую и чистую. Не утоплен.

И ещё сказать о Перуне надобно. Кричали некоторые: "Пришёл-де на Русь "Зверь Лютый" и лучших людей русских поистребил".

Что "пришёл", что "зверь лютый", что "поистребил" - всё правда. Про "лучших людей"... Видывал я людей и получше этих "лучших". Это уж -- кому как. На вкус да на цвет -- товарищей нет.

А вот что "русских" - лжа. Хоть и назывались они "русскими", хоть и хвастались, что от "руси" Ольгиной да Владимировой род ведут, хоть и клялися по временам Святой Русью, да и в пол за неё лбами били, а "русскими" - не были. Ибо каждый из оных "Русью" называл только своего господина. Хозяина, в чей своре бегал, от коего корм получал. Которому одному только и служил. И вся иная Русь ему хуже иноземцев да поганых была. Кабы не истребить таковых "русских" людей -- они Русь в куски порвут. Кто больше оторвёт. А так вровень -- я каждому ровную долю дал - по четыре локтя нашей землицы.

Снова поварня, снова два пленника, снова допрос. Но какая разительная разница! Два мужика -- один молодой, с глуповатым чистым лицом. Другой - пониже, постарше, борода под глаза. Матёрый. Из слов - одни выражения. Всё - в ответ на мои недоуменные и познавательные вопросы: кто такие, зачем пришли? И главный -- откуда? Ведь ясно же - "птицы" такие отнюдь не из Африки, не перелётные.

"Летят перелётные птицы в осенней дали голубой

Летят они в жаркие страны

А я остаюся с тобой

А я остаюся с тобою родная до боли страна

Не нужен мне берег турецкий

И Африка мне не нужна".

Что в этом двенадцатом веке ни Африка, ни "берег турецкий", который ещё греческий, никому в здравом рассудке и даром не нужны -- это понятно. Кроме рабства и голодухи с мордобоем там разве что "град божий" сыщется. Но когда вот такие "долбоклювы" с топорами за поясом упорно хотят "а я остаюся с тобою родная до боли страна", то я, как житель этого всего, "больно-родного", очень хочу знать: где ваш курятник, ребята? Ну просто чтобы повесить возле тропинки предупредительную надпись. Типа: "Эта дорога ведёт к коммунизму" или "Не влезай -- убьёт". Чисто чтобы никто случайно туда не вляпался.

Не говорят они.

"Не хотят меня пустить

В птичьем доме погостить".

Матёрый в ответ на мои вопросы начал рассказывать про сексуальные привычки моей мамы. Дурашка, что ты про неё знать можешь, если она ещё и не родилась.

Ноготок его сперва попинал, получил в ответ обширный рассказ и о своих собственных родственниках в сочетании с подробным отчётом об особенностях их брачных отношениях. Выслушал внимательно, молча. Без мимики и жестикуляции, без возражений или комментариев. Потом пошёл "брёвна грызть" - мало у нас щепок осталось, кочергу нормально не на чем разогреть. Видать, завёлся мой персональный "мастер заплечных дел" - даже секиру свою не пожалел.

А я пока костюмчики птичьи разглядываю. Интересно, у всех нормальных крестьян одежда белая. Это целое искусство. Как полотно белить -- даже в девятнадцатом веке в сказках рассказывали. На Святой Руси довольно чёткое соответствие между социальным статусом и цветом одежды. Красное -- только у князей. Ну, не так жёстко как бывало в Китае. Там за жёлтую нитку в одежде могли и голову отрубить. Чёрный цвет -- монахи, священники, платки у вдов. Зелёный, бурый -- купцы, служивые. Серый -- нищие. "Благородный серый цвет" - здесь этого не просто нет, здесь даже слов таких не поймут. Домотканое грубое полотно без обработки имеет как раз нищенскую серость. А уж при длительной носке... Убогие -- у бога. "Блаженны нищие духом". В серости, болести, грязи, вони...

А крестьяне пока носят белое. Это потом, в девятнадцатом веке, дворяне, всякие прогрессисты с либералами, будут говорить о крестьянах: "серый брат". После столетий крепостного права, когда всё белёное полотно у крестьян веками забиралось и продавалось.

К примеру, в 40-х гг. XIX в. торговля льном, благодаря законодательным мерам очень усилилась. Лён занял первое место в российском экспорте. В 1843 году его вывезено было на 19 млн., между тем как вывоз хлеба не превышал 12 млн., сала -- 12 млн., пеньки -- 7 млн. Рублей. Серебром.

Так что пейзане должны быть в белом. А эти маскарадные костюмы отнюдь не белые или серые, а грязно-бурые, с нашитыми тёмными птичьими перьями и клоками шерсти. А вот крылья -- кожаные. Не как у птиц, а как у летучих мышей. Которых на Руси называют нетопырями. Опа!

В реальности нетопырь -- маленькая, до 20 грамм, летучая мышь. Но во всём мире к этому чисто насекомоядному зверьку удивительно злобное отношение. То он кровь сосёт, то с нечистью знается. Сказок по-напридумано куча. И, как высшая форма подсознательных человеческих страхов, маленький летучий зверёк превращается в кошмар человечества - в человека. Нет для человека ничего страшнее, чем свой же брат-хомосапиенс. Но - модифицированный. Упырь. Живой мертвец. Тоже сосёт кровь. Прикидывается румяным здоровым мужиком или страстной красавицей вольного поведения, проникает в жилища, особенно на праздники, и ночью, когда хозяева и гости заснут...