В Бирюк - Парикмахерия

Чарджи до сих пор сидел у огня с закрытыми глазами. Изредка взглянет то на Добронрава, то на Ивашку и снова ресницы опускает. Типа: "как меня всё это утомило. Глаза бы не смотрели".

Та-ак. Похоже, они без меня - меня обсуждают. Фокус с кулёчком - даром не прошёл. Теперь они сплетни сплетничают и сказки сказывают. Господин для досужих языков - тема постоянная и на зубах завязши животрепещущая. Они сами придумывают новые подробности к моим похождениям, изобретают мне мотивы на своё усмотрение, воображают мною свои чувства по поводу. А потом, на основании такого фантома, созданного их "местечковым пердуновским фольклором" строят свои отношения со мной реальным. И очень удивляются. Если я недостаточно легендарен, былинен, сказочен, анекдотичен и песеннен. И как управлять этим... мифотворчеством? А - никак. "На чужой роток - не накинешь платок". Мудрость - наша, давно замеченная.

-- Стрельбы не будет - тетивы сырые. И коней лучше не мучить - под дождём спины натрём. (Чарджи поднимается, потягиваясь)

-- И доспех надо брать лёгкий - десять вёрст по грязюке... (Это Ноготок поднялся, с сомнением оглядел свою секиру и - через двор перебежкой в вещевой сарай).

-- Николка, мне тегиляйчик какой найдётся? Брюхо бы прикрыть.

Звяга с сомнением оглядывает своё здоровенное туловище.

-- Ты вообще сиди. Твоё место - на лесосеке. (Ивашко пытается воспрепятствовать смердячей наглости - спонтанной самомобилизации трудовых ресурсов).

-- Ага. Только я боярычу должок ещё не отдал. Одного злодея зарубленного. Вот завалю какого-никакого, кровушку выпущу и сразу обратно - дерева валять.

-- Слышь, Никола, и мне. Только чтоб без рукавов, чтоб плечо свободно ходило. Оба-два. (Чимахай наглядно показывает, как свободно должны у него ходить плечи. И в синхронном, и в противофазном вариантах).

-- Чимахай! И ты туда же? Чудище лесное.

-- А чего? Ежели я у тебя, княжьего гридня, саблю своей мельницей снёс, так, поди, и у шиша голову снесу. Охота попробовать. Как оно с настоящими-то ворогами, а не со стариком брюхатым.

-- Ты! Ты кому говоришь!

-- Спокойно! (Тут в бой идти, а они отношения выясняют!). Чимахай, иди - подбери там себе. А ты, Ивашко, старшим здесь остаёшься...

-- Как?! Все - в бой, а меня с бабами за печку?! Да за что мне наказание такое? Обиды такие горькие? Или я службу свою где не исполнил? Или поленился в чём? Да и как вы без меня-то? Ты и сам-то... молодой. Да и остальные в этом деле бессмысленные. Не позорь, господине, дозволь рядом в бой идти. Я ж всю жизнь - в княжьей дружине! На коне да с саблей. Я ж воин, а ты меня...

Всю жизнь? Лет пять всего дружинником был. Не цепляйся к словам, Ванька.

-- Господине! Возьми меня с собой! Я там все ходы-выходы знаю! Я там во всюда пройду-пролезу! Возьми! Хоть глазком одним на своих-то глянуть!

Хохрякович, отплакав своё у стенки, решил продолжить у моих ног. Руки по-отшибаю! Да за колени же не хватай! Завалюсь же я! Домна! Да отцепи ж ты своего...

-- Собирайся. Господине, я сейчас чего-нибудь в дорогу горяченького сделаю. А ты иди. Кончай слёзы лить да брони себе подбери. Пока другие всё не разобрали. Оружие по руке прикинь. За мечи не хватайся - там навык нужен. Булаву бы тебе... такую... с шипами.

И, глядя вслед радостно выскочившему под дождь Хохряковичу:

-- Ты... побереги моего-то... а то он дурной - за остальными тянется.... Присмотри там... как сеча начнётся.... Пожалуйста.

-- Так, может, лучше оставить его? А, Домна? В тепле, в покое...

-- Брезгуешь?! А коли "нет", так чего глупости говоришь? Все в бой идут, а мой - хуже? Только под подол прятаться? Он у меня кто - муж добрый или так, таракан запечный?

Быстрый умоляющий лепет в углу. "Нет! Нет!". Оттуда выбирается "пламенный горнист". Отдирает от рубахи вцепившуюся Кудряшкову. Не поднимая головы, оправляет рубаху, теребит хвост опояски, потом, покраснев аж до боли, вскидывает на меня глаза и сообщает:

-- Вот.

И снова - глаза в землю и верёвочку теребить. Аника-воин. И куда такого... смущённого? Против дюжины оружных и обученных злодеев? И оставить - будто крест на его душе поставить. Вычеркнуть из списка мужчин навечно. И не по способу сношении, а по способу отношения. К бедам, к людям, к жизни.

-- Лады.

Побежал. Расцвёл и побежал. В углу тихохонько воет его бабёнка. А ему - в радость. На смерть идти.

Так, что у меня ещё осталось? Домна... Она только головой мотнула. В сторону опустевшего стола. Там Потаня и Хотен в конце лавки сидят. Ну что ж, пожалуй, она права. Поскольку на "Святой Руси" женщина сверху быть не может. Верховодить - чисто мужское занятие. Вон Хотен чуть не из штанов выпрыгивает, глазами мои глаза ловит. Только что руку, как первоклашка, вверх не тянет. Ну, навык школьного обучения у него отсутствует. Нет, не пойдёт - сколько можно - будем следовать русскому закону: управитель - холоп. А Хотен - вольный. Да и вообще...

-- Потаня, остаёшься на хозяйстве за старшего. Ежели нас там... если чего.... Бери людей, коней, майно и тащи в Рябиновку.

-- А владетелю чего сказать?

-- Ну... Что Ванька-ублюдок прощенья просит и во всех каверзах кается. Да чего хочешь! Мне-то уже всё равно будет.

-- А с рукой-то моей как?

-- А и правда. Убедил - придётся возвращаться. Так что насчёт - чего Акиму сказать - мозги не мучай. Ладно, пойду и я собираться.

В вещевом складе толпилось всё мобилизационно пригодное население. У одной стенки на эту суету нервно фыркали оба наших конька, у другой - испуганно поблёскивали из-под одеяла глазёнки Любавы. В середине горели факел и лучины, толклись и ругались мои люди. Голос Николая периодически доходил до визга. Особенно, когда начинали потрошить не тот узел, на который он указал. Парни примеряли доспехи и поддоспешники, шлемы и подшлемники, рукавицы и наручи, оплечья и пояса. Все обновки радостно комментировались. "Как корове седло" - самое мягкое выражение. Хохряковича своим коллективным юмором чуть до слёз не довели. А "горнисту" упорно пытались построить аналог железных трусов, вроде виденных мною в каком-то кино про "Горячий револьвер" - с висячими замками. Дети. Мальчишки бритые. Новобранцы с перепугу.

А вот профи снаряжаются тихо и быстро. Но и у них проблемы: дождь и расстояние. Тащить на себе полупудовый панцирь десять вёрст по разъезжающейся под ногами грязи... С войлочным поддоспешником, который напитается влагой и будет сам по себе весить не меньше...Плащ-палаток - нет, дождевиков - нет. Да ничего нет! Одно слово - "Святая Русь". Эх, мне бы сюда, рулончик полиэтиленовой плёнки....

Не мечтай о несбыточном, Ванюша, лучше прикинь как бы кожаных, если не плащей, то хоть зонтиков каких соорудить. Дождь на Руси - самая мерзкая погода. От снега годится и шерстяная одежда, и меховая. А от дождя - только кожаная.

"Комиссары, комиссары молодые,