Дэвид Вебер - Паутина обмана

— Они не «мои драгоценные девы войны», — ответила Каэрита, удивившись тому, как спокойно и ровно звучит ее голос. — И ты не первая, кто пытается причинить им зло. Да, несомненно, некоторый вред ты им причинила. Я признаю это. Однако любой вред можно исправить, и Томанак, — (ей показалось, что Глас слегка вздрогнула, услышав это имя), — Бог не только Войны и Справедливости, но и Истины. А Истина — яд для Тьмы, не так ли, Глас?

— Ты что, действительно веришь, будто тупоголовые Сотойя поверят в это? Или что даже сами «девы войны» поверят в это? — Глас снова рассмеялась. — Вряд ли, маленький рыцарь. Мои планы простираются слишком далеко, а паутина охватывает слишком многих. Одно мое прикосновение и… любой поверит мне — совсем как эта жалкая марионетка Ланитха. Она убеждена, что сама Лиллинара велела ей охранять мои маленькие исправления в документах, чтобы «девам войны» было за что зацепиться для начала. Или твоя дорогая Йалит и ее совет, которые даже не помнят, что когда-то говорили совсем другое. Как ты сама сказала этой дурочке хранительнице, те, кто уже ненавидит и презирает «дев войны» — вроде Тризу, — будут убеждены, что именно девы подделали «оригиналы» в Калатхе. А «девы войны» будут убеждены, что не делали этого — под воздействием моей кропотливой работы. И рыцарь Томанака не сможет подтвердить подлинность копий Тризу… и объяснить, как документы в Калатхе могли быть изменены без участия Йалит и ее совета. Боюсь, тебя не окажется поблизости, когда придет время рассказать им об этом.

— Может, и нет, — спокойно сказала Каэрита. — Существуют, однако, и другие избранники Томанака, и один из них очень скоро узнает все, что известно мне, а также к каким выводам я пришла. Думаю, я могу полностью положиться на него. Если понадобится, он завершит начатое мною.

На мгновенье брови Гласа сошлись к переносице, но потом лицо ее снова разгладилось. Она пожала плечами.

— Может, и так, маленький рыцарь, — сказала она. — Однако лично я полагаю, что нанесенный мной вред неустраним. Я нашла такую благодатную почву по обе стороны — и лордов, ненавидящих все, что отстаивают «девы войны», и «дев войны», возмущенных оскорблениями и несправедливостью, которые им и их сестрам приходилось терпеть на протяжении долгих лет. О да, все они прислушаются ко мне, а не к твоему другу-рыцарю. Они поверят тому, что больше соответствует их предубеждениям и ненависти, а я разошлю своих служанок, чтобы они распространяли мое слово дальше. Моих служанок, маленький рыцарь, а не тех тупых, бесхарактерных сучек, ради которых был воздвигнут этот храм! — Она злобно вперила взгляд в Каэриту, и та почувствовала, как ненависть сочится из Гласа, словно дымящаяся кислота. — А чтобы раздуть пламя пожарче, — внезапно в сопрано фальшивого Гласа зазвучали мягкие, подлые и какие-то… голодные нотки, — Тризу вот-вот начнет решать проблему своими руками.

Увидев вопрос в глазах Каэриты, она холодно рассмеялась.

— Есть те, кто убежден, будто с его молчаливого согласия — или даже по его приказу — убиты две служительницы Лиллинары. Он, конечно, не делал этого. При всем своем фанатизме он упорно сопротивляется подсказкам, которые могли бы подтолкнуть его к прямому воздействию. Однако «девы войны» думают иначе. И, уж конечно, они не изменят своего мнения, когда солдаты в мундирах его цветов нападут на Куайсар, под его знаменами ворвутся в город и храм, а потом расправятся со всеми жителями Куайсара и всеми служительницами храма, которых сумеют захватить.

Против воли перед внутренним взором Каэриты возникли картины одна ужаснее другой. «Глас», казалось, почувствовала это — в ее ответной улыбке отразились глубины разверзшегося в душе Каэриты ада.

— Погибнут не все, конечно. Так всегда бывает, не правда ли? И я уж позабочусь, чтобы среди уцелевших не осталось тех, кто не попался в мою паутину. Самая тщательная проверка любым из ваших непогрешимых избранников Томанака подтвердит: выжившие говорят правду о том, что они видели, и о том, кто это сделал. И среди увиденного ими, маленький рыцарь, будет вот что. Я сама, моя личная гвардия и старшие жрицы — мы все забаррикадируемся в Часовне Старухи и будем стоять до конца. Конечно, солдаты Тризу попытаются прорваться внутрь, но я призову Леди Гнева, и она уничтожит всех нападающих… а также тех, кто внутри. Этим объяснится тот факт, что тел не найдут. Или, по крайней мере, не найдут наших тел.

Она в притворной печали склонила голову.

— Несомненно, некоторые собратья Тризу придут от содеянного им в ужас. Другие, более милосердные, решат, что он просто сошел с ума. Однако найдутся и такие, кто сочтет справедливым, что он выжег это гнездо извращенности, в особенности когда выяснится, что документы подделаны. И что бы Телиан и даже сам король ни предпринимали, маленький рыцарь, причиненный вред будет неустраним. Тризу станет доказывать свою невиновность, размахивать подлинными документами, и все же его наверняка накажут. Тогда найдутся лорды, которые обвинят его сеньора и короля в судебной ошибке. Если же Тризу оставят без наказания — к примеру, какой-нибудь любитель совать нос в чужие дела из числа избранников Томанака своими методами установит, что он говорит правду и не имеет никакого отношения к нападению, — тогда «девы войны» будут считать, что его оправдание — не более чем дымовая завеса, позволившая ему избежать наказания. И того же мнения будут придерживаться многие прихожане церкви Лиллинары.

— Вот к чему сводится твой план? — спросила Каэрита. — Сеять распри, ненависть и разрушение?

— Ну, это да, конечно, а еще удовольствие видеть, как пылают дома и гибнут люди, — ответила «Глас», с недовольной гримасой разглядывая свои полированные ногти.

— Понимаю… Полагаю, это было не слишком трудно — убить прежнюю Глас, как только Паратха возглавила ее гвардейцев? Не знаю, использовала ты яд или заклинание, да это, в конечном счете, и неважно. Однако мне хотелось бы знать, что ты сделала с Гласом, которая должна была заменить ее.

«Глас» нахмурилась, пристально глядя на Каэриту. Это длилось совсем недолго. Спустя мгновенье она уже улыбалась.

— С чего ты взяла, что кто-то сделал что-то со мной? В этом не было необходимости. Я, знаешь ли, с самого начала не была, как говорится, идеалом совершенства — то бишь фанатичной узколобой жрицей, — и понимание истины далось мне без труда. Я и отдала свою преданность другой богине, более достойной моего преклонения. Будешь делать вид, что я одна оказалась такой?

— Нет, — не стала спорить Каэрита. — Однако подобное случается не так уж часто. И никогда это не происходит с подлинным Гласом. Ты в жизни не была жрицей Матери — или ты и впрямь думаешь, что можешь обмануть рыцаря Томанака? — Она скорчила гримасу. — В то же мгновенье, как я тебя увидела, мне стало ясно, что ты никогда не была жрицей Лиллинары. Более того, я вообще не уверена, что ты человек. Но одно меня утешает: кто бы или что бы ты ни была, ты не Глас этой церкви.