Андре Нортон - Трое против Колдовского мира

И всё же хорошо, что я пропустил Кимока вперёд. Последний участок подъёма оказался каким-то кошмаром: у меня едва хватало сил, чтобы не отставать от брата, не быть мёртвым грузом в связке. Наконец, преодолев гребень скалы, мы выбрались на широкую площадку — чуть ли не горное плато.

Налетел холодный ветер, и, чтобы укрыться от него, мы поспешили под защиту скал — туда, где темнела широкая расщелина. Как только мы добрались туда, Каттея запрокинула голову и, открыв глаза, издала радостный крик. Мы поняли, что она избавилась от проклятого наваждения.

В расщелине нам не стало теплее: там лежал снег. Мы сбросили тюки с плеч, вынули одеяла, завернулись в них и в таком виде пошли дальше по дну расщелины, пока не очутились у обрыва на её краю.

Нашему взору открылась необычная картина. Склон горы, изрезанный вдоль и поперёк множеством щелей и впадин, круто уходил вниз, исчезая в густом тумане, и нельзя было понять, что там внизу — бездна или земная твердь. Представьте себе грязную тряпку, которую скрутили, чтобы отжать, и бросили — примерно так выглядели эти горы, смятые, изрезанные множеством расщелин.

Каттея втянула носом воздух, словно принюхиваясь.

— Во всём этом… — начала она говорить, но почему-то осеклась. — Нет, я не собираюсь убеждать вас ни в чём. Скажу только, что эта земля претерпела катастрофу, вызванную не силами природы, а чей-то волей. Это произошло давно, и следы катастрофы почти исчезли… Давайте спускаться вниз, здесь холодно.

Спуск оказался легче, чем подъём. Склон был иссечён множеством изломов, и местами по ним можно было идти, как по ступенькам лестницы.

Однако подножье склона скрывалось в тумане, и это не прибавило нам бодрости. Надо сказать, что если на западной стороне хребта нам попадались следы зверей и птиц, то здесь не было заметно никаких признаков жизни. Спустившись со скалы, мы попали в полосу низкорослых, чахлых кустиков с листьями неопределённого цвета и формы.

Когда, наконец, мы добрались до края ущелья, я сказал сестре и брату, что пора сделать привал. Ущелье выглядело необычно. Сначала я не мог понять, что там такое внизу, но осмотревшись и заметив неподалёку молодую поросль каких-то деревцев, я догадался, что под нами — лес. Это были диковинные и, вероятно, древние деревья. Они плотно заполняли собой ущелье и были такими высокими, что едва не достигали вершинами уступа, на котором мы стояли.

Они — когда-то давным-давно — сначала росли, как все деревья, прямо. Однако, достигнув футов десяти в высоту, продолжали развиваться почему-то не вверх, а вбок; спустя какое-то время направление роста снова сменялось на вертикальное. Процесс повторялся многократно, и в результате лес представлял собой густую путаницу стволов и ветвей, скрывающую дно ущелья, куда можно было спуститься только по этим корявым деревьям, с риском сломать себе шею.

— Нам потребуется не меньше дня, чтобы спуститься в ущелье и выйти в долину, — сказал я сестре и брату, вернувшись с обрыва.

— Похоже, ты прав, — ответила Каттея, прикрыв глаза от лучей заходящего солнца. — Холодно здесь. Может, нам поискать какое-нибудь укрытие?

Кимок уже заприметил вблизи расселину, которая могла бы послужить нам убежищем. Мы натаскали туда камней и соорудили стенку, которая могла защитить нас от ветра. Вокруг валялось много хвороста, но мы не стали разжигать костёр, чтобы не привлекать к себе внимания. Вместо того мы устелили ветками закуток и улеглись на них, накрывшись походными одеялами.

Если днём горы казались нам необитаемыми, то ночью они ожили и наполнились звуками. Мы слышали зычный крик снежного барса, упустившего добычу, и уханье каких-то хищных птиц над лесом в ущелье. Но никто из живых тварей не появился вблизи нашего укрытия.

Рано утром мы доели остатки хлебцев и обнаружили, что фляги, которые были наполнены водой из ручья, почти пусты. Кимок вытряхнул свой мешок.

— Ещё один довод в пользу того, что нам следует поспешить, — заметил он.

Облизнув губы, я попробовал вспомнить, когда в последний раз поел досыта. С того момента, как я откликнулся на зов Кимока, я довольствовался сухим пайком. Пока что мы не встретили никаких следов зверья. Однако ночью кричал снежный барс, а этот хищник не бродит там, где нечем поживиться. Я представил себе, как шкворчит на вертеле жаркое из косули или горного козла. Размечтавшись об этом, я встал и подошёл к краю ущелья. Внизу был лес, через который нам предстояло пробираться.

Радуясь, что нам удалось уйти от преследования, мы всё-таки не забывали об осторожности и, чтобы уберечься от смертельного падения, снова связались веревкой. Я не считал себя новичком в скалолазании, но привык чувствовать под ногами камень, а не ветви деревьев. Едва мы начали спускаться по ним, как я был напуган одним из обитателей необычного ущелья. Прямо из под моих ног с резким криком выпорхнула какая-то тварь с перепончатыми крыльями и тут же скрылась в ветвях соседнего дерева. Каттея вскрикнула, тоже испугавшись, и я ухватился за сук, помня о том, что мы связаны верёвкой. Мы вынуждены были двигаться ещё осторожней, а значит, и медленнее.

Ещё раза три мы спугивали таких же летающих тварей. Более того, в одном месте мы вынуждены были вернуться назад, чтобы миновать стороной другого обитателя древесного лабиринта — покрытое чешуёй существо, которое, выстреливая своим раздвоенным язычком, наблюдало за нами холодными, немигающими глазами. Эта чешуйчатая тварь напоминала змею, но, в отличие от змеи, у неё были лапы, снабжённые когтями, хорошо приспособленными для лазанья по деревьям. Странное существо имело весьма зловещий вид, и, похоже, встреча с нами его нисколько не напугала.

Но всему приходит конец. Вспотевшие, уставшие до головокружения, мы спустились на дно ущелья. Каттея повалилась на землю, совершенно обессиленная. Мы были исцарапаны и исхлёстаны ветками до кровавых рубцов. Наше воинское одеяние почти не пострадало, зато платье Каттеи было сильно изодрано. В её волосах застряло множество веточек, листьев и кусочков коры.

— Я, наверное, похожа на лесную ведьму, — сказала она с грустной улыбкой.

— Ага, на ведьму родом из этой лесной страны, — не задумываясь, отозвался я, и вдруг заметил, что сестра и брат смотрят на меня так, как если бы я изрёк сакраментальную истину.

— Он прав, — посмотрел на сестру Кимок. — Ты у нас Фея Зелёного Безмолвия.

— Зелёное Безмолвие… Страна из сказки, которой пугают непослушных детей, — сказал я, намекая, что тоже знаю кое-какие легенды.

— Необязательно из сказки, — возразила Каттея. — Она могла быть и в самом деле, но в Эсткарпе об этом ничего не знают, вот и всё. А что ты скажешь о Вольте? Его ведь тоже считали легендой — пока наш отец и Корис не нашли его останки в прибрежном склепе.