Андре Нортон - Волшебник Колдовского мира

— Эфутур говорит, что они могут проникать повсюду, где есть вода. Никакого оружия, кроме жезлов, я у них не видел, но и эти жезлы выглядят устрашающе. А кто поручится, что у кроганов нет другого оружия? Эфутур считает, что они всё ещё соблюдают нейтралитет. Он принял их решение без спора.

Надо сказать, это весьма озадачило меня: насколько я мог судить, у Эфутура был слишком сильный характер, чтобы встречать отпор с такой кротостью.

— Он поступил по обычаю, — сказал Кайлан. — После того, как народы, спасаясь бегством, нашли каждый своё прибежище, в отношениях между собой они всегда избегали взаимного принуждения, да вроде бы и просьб. Каждый шёл своей дорогой и не мешал другому.

— Обычаи теперь никого не спасут, — возразил я и осторожно вернулся к своим расспросам. — А в какую сторону поехал Динзиль? Ты же знаешь меня, Кайлан, — разве стал бы я нагонять на тебя тоску, если бы не был уверен: нам троим грозит какая-то опасность.

Он посмотрел мне в глаза, как до этого — Дагона, и мы перешли на мысленный контакт.

— Я надеюсь, ты мне веришь, Кимок?

— Но ведь ты мне — не веришь?

— Верю и буду настороже, когда он вернётся. Но вот что я скажу тебе, брат, — не пытайся настроить против него сестру, этим ты только оттолкнёшь её.

Я стиснул кулаки, и негнущиеся пальцы побелели.

— Так вот, значит, как… — это был не вопрос, а утверждение.

— Она не скрывает своего расположения к нему. Разубеждать её бесполезно — ты восстановишь её не против него, а против себя. Она очень… изменилась.

Кайлан тоже был растерян и сбит с толку, хотя, и не испытал такой боли, как я час назад, когда Каттея закрыла от меня свои мысли.

— Она незамужняя девушка. Мы же знали, что рано или поздно она посмотрит на какого-нибудь мужчину так, как никогда не смотрела на нас. И мы были к этому готовы… Но этот человек — нет! — я словно произнёс клятву, и Кайлан это понял.

Он медленно покачал головой:

— Здесь мы не властны. Все видят в нём достойного человека, и он ей нравится — это и слепой заметит. Твою неприязнь и она, и другие расценят как ревность. Нужно иметь доказательства.

Он был прав, но иногда слушать правду слишком тяжело. Так было и сейчас.

— Трудно поверить, что ты вызвал кого-то из Великих, и тебе ответили . Нам всегда говорили, что на это способны только посвящённые. Ни один мужчина в Эсткарпе никогда не ступал на эту стезю, и Каттее трудно принять такое. Как же тебе это удалось?

— Я действительно не знаю. Эфутур крикнул, что нас хотят взять в три круга, и мы поскакали, чтобы успеть прорваться.

Я рассказал о словах, принявших вид огненных стрел, и о сокрушительном грохоте, разметавшем всех.

— Когда наша мать давала нам имена, она просила для тебя мудрости, — сказал Кайлан задумчиво. — Похоже, ты действительно знаешь нечто такое…

Я вздохнул:

— Между знанием и мудростью громадная разница, брат. Не путай одно с другим. Я воспользовался знанием и не подумал о последствиях. Конечно, это был глупый поступок…

— Не совсем. Ведь это спасло вас, разве нет? И Дагона права, теперь мы знаем, что некие силы не ушли отсюда, а всё ещё действуют. — Он вытянул перед собой руки, задумчиво разглядывая их. — Большую часть жизни я воевал, но всегда — мечом. Теперь другая война, но я не колдун, и вся моя сила по-прежнему в моих руках, в моём теле, и ни к какой другой я не прибегну.

— И я отныне — тоже!

Он покачал головой:

— Не зарекайся, Кимок. Мы не в силах заглянуть в будущее и вряд ли захотели бы, если б могли, — ведь мы не властны изменить то, чему суждено случиться. Ты сделаешь то, что тебе выпадет, и я тоже, и любой в Эскоре. Мы будем идти к победе или поражению, и каждый сыграет в этом свою собственную предопределённую ему роль.

Я прервал его невесёлые рассуждения:

— Ты же говорил как-то, что тебе приснилось, будто на этой земле снова мир и здесь расселился наш народ, разве не помнишь?

— Сны обычно расходятся с явью. Ты ведь видел ужасный сон прошлой ночью?

— Тебе Каттея рассказала?

— Да. Она считает, что этот сон навела какая-то тёмная сила, которая пыталась на тебя повлиять.

— И ты так думаешь?

Кайлан встал:

— Возможно, вы оба правы: это и предзнаменование, и происки какой-то враждебной силы. В этом краю надо держать ухо востро и быть готовым ко всему…

На следующий день с рассветом мы опять отправились в путь — мы с Кайланом, Годгар и Хорван, трое людей Эфутура и Дагона. Мы выехали в сторону западных гор встречать тех, кто шёл к нам из Эсткарпа. Над головами у нас кружили фланнаны и птицы, служившие Дагоне гонцами и разведчиками; по их сообщениям, вокруг было неспокойно. На возвышенных местах мы видели наблюдателей — некоторые казались людьми, другие — чудовищами. Был ли то враг, готовившийся к удару, или только глаза и уши более мощного противника — этого мы не знали.

Подозрительные места мы миновали в обход. Когда возле реки нам встретился небольшой лесок, Дагона, остановившись лицом к нему, поднесла два расставленных пальца к губам и плюнула через них направо и налево. Мне этот лесок показался самым обычным, не хуже и не лучше любой рощицы в Долине. — «Сколько же всевозможных ловушек подстерегает в Эскоре несведущих и неосторожных», — подумал я.

Как ни быстроноги были рентаны, только через два дня достигли мы гор. Кайлан и я, спешившись, стали подниматься навстречу эсткарпцам. Нынешний подъём был не таким сложным, как наш переход в Эскор — теперь мы уже знали этот склон и двигались более коротким и лёгким путем.

Тех, кто сейчас шёл с запада, должно быть, вело сюда стремление, зароненное в Эсткарпе Кайланом. Это были воины пограничных отрядов, и с некоторыми из них нам довелось сражаться бок о бок. Увидев нас с Кайланом, они стали в изумлении протирать глаза, как люди, пробудившиеся от глубокого сна, а потом с приветственными криками радостно устремились к нам; кто протягивал нам руки, кто хлопал по плечу, — мы не стали для них изгоями.

И снова прошлое, казавшееся таким далёким, догнало нас. Мы узнали новости из Эсткарпа: усилия, потраченные на решающий удар против армии Карстена, настолько ослабили Совет Владычиц, что он утратил безраздельную власть над страной; многие колдуньи погибли, и теперь там фактически правил Корис с Горма, давний товарищ нашего отца. Он был занят укреплением власти в стране, где иначе грозил воцариться полный хаос.

В Эскор пришёл отряд, высланный, чтобы найти нас троих: Корис всегда был нам как отец, а его жена, госпожа Лойз, стала нам даже больше матерью, чем та, что была слишком занята другими делами, чтобы предъявлять права на эту роль. Итак, если бы мы захотели вернуться, мы могли бы сделать это — изгнание наше закончилось. Но мы с Кайланом знали, что обратного пути нет, и наше место в Эскоре.