Светлана Велесова - Ученье - свет. Только объясните это темным

От неожиданности она вздрогнула, а потом улыбнулась.

– Девушка, что тут у вас? Перегородили всю дорогу.

Ника подняла взгляд. Над ней стоял мужчина, рвущийся в туалет.

– Человеку плохо. Вы не поможете?

– Конечно–конечно, – мужчина засуетился, кликнул ближайших мужиков, и вместе они оттащили Семена Петровича обратно к жене и уложили на полку дальше спать.

– Огромное, вам спасибо, – женщина принялась причитать о том, как надоел ей этот пьяница, и одновременно благодарить мужчин за помощь. Причем ее благодарность выражалась бутылкой водки, всученной им в руки чуть ли не силком.

Ника только покачала головой и пошла отдавать стаканы проводнице. С такой женой Семен Петрович долго трезвенником не проживет.

Зато на этом инцидент с приставаниями был исчерпан, и до конца пути Семен Петрович ни разу не потянулся к рюмке, хотя женщины продолжали пить. Пару раз она ловила на себе его испуганные взгляды. Мужчина понимал, что с ним что–то происходит, но не знал, как объяснить жене внезапно пропавшую тягу к алкоголю. Ника делала вид, что она тут ни при чем и тихо посмеивалась в подушку, когда Тамара Сергеевна, накладывая пухлую ладонь мужу на лоб, интересовалась, не заболел ли он?

В «N» приезжали ночью. Проводница включила свет в вагоне и стала будить пассажиров за час до остановки. Сонно зевая, Ника сдала постельное белье, скатала матрац и подняла полку. Сумки она собрала вечером. И, подражая Незнайке, легла спать одетой, зная, какая очередь выстроится в туалет.

– Бог мой, Ника, зачем ты тащишь с собой игрушку? – Тамара Сергеевна от удивления на время прекратила трамбовать в пакет последние свои вещи, когда Ника, пользуясь отсутствием тети Маши, извлекла из–под ее полки огромную мягкую игрушку.

– Это пес Барбос, – она помахала женщине плюшевой лапой. – Барбос, познакомься с Тамарой Сергеевной, – и рассмеялась, увидев до крайности изумленный взгляд женщины. Вздохнула и заговорила уже серьезно. – Мне подарила его бабушка. И я, чтобы не скучать по ней, взяла его с собой. Разве он не прелесть?

– Какой–то он… – Тамара Сергеевна не могла подобрать слов, чтобы описать косматое чудо с репехом на ухе. Видимо, в ее понятии, мягкой игрушкой мог быть только розовый слон и куклы в бальных платьях, а не такие вот … Барбосы, – глаза у него добрые.

Ника кивнула и, зажав псину под мышкой и взвалив сумки на плечо, потопала в тамбур, чтобы первой покинуть поезд. За два дня она свыклась с мыслью, что прежней жизни не вернуть, и ей не терпелось вступить в новую, взрослую жизнь. Вот только надо было надеть спортивный костюм и кроссовки, а не маечку, шорты и кеды на тоненький носок. Она совсем упустила из виду, что в другом регионе будут другие ночи, не жаркие, наполненные ароматом мяты, ночной фиалки и спеющих абрикос, а промозглые и холодные. И, кажется, на улице идет дождь. Протерев запотевшее окно, в котором проплывал светящийся редкими огнями огромный город, убедилась, что так и есть. По стеклу стекали косые полосы дождя. На мокром асфальте отражался свет уличных фонарей, и только изредка проезжающие машины подтверждали, что город не вымер и ждет утра, чтобы зажить суетной жизнью, так отличной от размеренной жизни затерявшегося на просторах степи села.

Постепенно тамбур наполнился людьми, сумками, коробками. Кто–то вез с собой еще и лыжи. Несмотря на протесты женщин, мужчины курили. Одна молодая пара пыталась успокоить хныкающего малыша, не желающего просыпаться и норовящего доспать на плече у мамы.

– Посторонитесь, – проводница подвинула людей. Перед ней раздвинули чемоданы, и она, открыв дверь, держа в руке флажок, выглянула наружу. Поезд заходил на станцию.

Сразу подуло холодом, заставив после тепла неуютно ежиться. Малыш заплакал. Юная мама стала его качать, пытаясь успокоить, пока муж искал в упакованных вещах зонт. На вокзале объявили о прибытии их поезда. Народ зашевелился, толкая друг друга сумками, толпился в тамбуре, пока поезд не остановился, и проводница первой не спрыгнула на перрон.

Ника еле протиснулась с сумками и Барбосом в узкие двери и сразу же ступила в лужу. Матерчатые кеды промокли. По голым плечам и руками потекли ледяные капли дождя, и, вжав голову в плечи, она рванула в здание вокзала. Гулким эхом диспетчер объявляла о прибывающих и отходящих от других перронов поездах. Народ толпился, суетился, кто–то дремал в зале ожидания. Пахло шурмой, кофе и жареными пирожками. В круглосуточных ларьках торговали всякой ерундой, которая могла пригодиться в дороге. Ника просто потерялась во всей этой толпе и, выйдя в город с другой стороны вокзала, облегченно перевела дух. Хоть и шел дождь, но все не так шумно. Признаться, она устала от людей.

Выбрав первое попавшееся такси, назвала водителю адрес и всю дорогу до дома смотрела на проносящийся мимо город.

– Впервые в «N»? – таксист с добродушной улыбкой поглядывал на нее через зеркало заднего вида.

– Да, – Ника сильней обняла плюшевого Барбоса, чтобы хоть капельку согреться. Надо будет пересмотреть весь гардероб. Если здесь так холодно летом, то что будет зимой?

– Поступать?

Она кивнула. Мужчина улыбнулся еще шире.

– Уже знаешь куда? Или куда возьмут по баллам?

– В архитектурный.

– Серьезно, – таксист одобрительно хмыкнул. – У моего кума пацан перешел на третий курс. Жалуется, что учиться трудно.

Настал ее черед хмыкать.

– Я трудностей не боюсь.

– Оно и видно. Одна в такую даль.

Ника не ответила. Она спала. Проснулась от толчка, когда машина остановилась в темном дворе возле высокого дома. Свет фар выхватил из темноты мокрые стволы деревьев, лавочки, кусты и беседку у подъезда.

– Приехали.

– Спасибо, – изо всех сил подавляя зевоту, Ника расплатилась с таксистом, удивившись астрономической сумме. За такие деньги она бы дома всю ночь каталась между районом и селом. Забрала вещи и Барбоса и осталась стоять под дождем, пока таксист, мигнув ей на прощанье светом фар, не скрылся в тоннеле под домом, ведущем на оживленную проезжую часть.

Поднявшись на две ступеньки к дверям подъезда, столкнулась с первой проблемой. У нее были ключи от квартиры. Но, пока ее родители были в разъездах, соседи установили домофон. Трезвонить им в пять утра, чтобы пустили ее домой, Ника не рискнула. Вместо этого оглянулась, нет ли кого? Хотя кому охота ночью гулять по такой погоде? Но все равно. Город не село, мало ли кому в такой час не спится. Но вокруг только шелестел дождь. Положив руку на панель домофона, шепнула слово, отпирающее замок, и вздрогнула от испуга, когда в ночной тиши громко запиликало, возвещая, что дверь открыта.

Опять пришлось протискиваться с сумками мимо все время норовящей закрыться двери. И кто придумал такую систему? Нельзя было сделать что–нибудь попроще… Вздохнула. Это все усталость и недосып. Утром все будет видеться совершенно по–другому.