Елена Никольская - Змей подколодный

— Что-что?

— Реверанс, — повторил директор. — Выражая просьбу или благодарность, а также приветствуя или прощаясь, вы должны сделать реверанс. Впрочем, мадам Окстри вам всё объяснит. Идёмте, сударыня.

И граф опоздал безнадёжно.

"…на скамейке. И понимаю ведь, что не сплю!

Спал я дома, думаю, далеко отсюда, и сон мне снился уж точно другой.

Смириться с реальностью ещё сложнее, если глянуть вниз. Там стоит спортивная сумка, вроде бы знакомая. На ногах — кроссовки, которые я выкинул ещё в школе, точно помню. На левой ладони длинный свежий порез. А должен быть шрам. Я заработал его в драке, в девятом классе. Мне тридцать пять лет, и это совершенно точно…

Но сидеть здесь дальше и оглядывать себя смысла нет. Кованые ворота напротив скамейки распахнуты настежь — видимо, мне туда.

Спасательную экспедицию прошу считать открытой — во имя и во славу! Хотелось бы только знать, когда и какой валютой буду оплачены расходы…"

Сон Андрею снился такой: они с Лёшкой Гараниным сидели за столом друг против друга и пили пиво.

Андрей, домой явившийся среди ночи и на полном фургоне, пьяным ощущал себя и во сне. Лепшему другу, которого не видел лет двадцать, слова не давал, стучал кружкой по столешнице, допытывался, где лепший друг эти двадцать лет пребывал и почему знать о себе не давал, змей подколодный и шайтан поганый.

Лёшка сидел с ногами в кресле, попыток перебить не делал, улыбался смутно и виноватым не выглядел, а когда Андрей выдохся, повёл речи странные, но с детства знакомые и привычные. Объяснившись для начала в верной дружбе, рассказал, что вины его в долгой разлуке нет. Вляпался в историю — невероятную и неприятную, которую излагать сейчас не время и не место. И выходило из речей, что помочь змею, как всегда, один Андрей и способен. Делать это надо срочно, а если Андрей спасать его не может или не хочет, то пусть так и скажет! Да и пришёл-то он к Андрею больше от отчаяния, ни на грош не надеясь, что детская дружба выдержала испытание годами.

Андрей, оскорблённый в лучших своих чувствах, стукнул кулаком по столу и заорал, что готов для поганого змея, любимого и незабытого, глаз себе вырвать и ногу отпилить. "А помнишь, ты был капитан моих гвардейцев?" — сказал Лёшка, выслушав яростную тираду. "Помню, — согласился Андрей, — а что, колдунов потрошить будем? И где они, гады?" — "Они в гимназии, — сказал Лёшка, — а если ты согласен, то вот, держи: это письмо директору, с рекомендацией. Тебя примут в гимназию, и мы там всем покажем! Обещаешь? А то мне бежать надо, звонок уже, слышишь?" — "Да подожди, — сказал Андрей, принимая конверт, — какая гимназия?.." Но звонок действительно был, настойчивый, громкий — телефонный. И Андрей проснулся.

Был он раздет, и был он в постели, стоял почему-то на четвереньках, проваливаясь локтями в горячую, как батарея, подушку. В левый висок долбилась знакомая похмельная боль. Двигаясь медленно и осторожно, он сел, и его немедленно затошнило. Пиво. Пиво на вино — оно… Нет, это ж я во сне пиво пил…

Телефон не умолкал. Звонила, понятно, любимая; Андрей отлично помнил, что от всей души хлопнул дверью её квартиры, но причина скандала потерялась напрочь.

— Да! — рявкнул он в трубку, добравшись, наконец, до коридора.

Короткие гудки.

Андрей аккуратно положил трубку и, потирая висок, побрёл на кухню. Откопал в шкафчике коробку с лекарствами, налил чаю, холодного и несладкого, с чаем отправился в комнату и там, присев на стол, впихнул в себя таблетки — две аспирина, две аллохола.

Такой сон обломала, стерва, такой сон… Если б наяву повидать лепшего друга! Двадцать лет!.. А ведь клялся, змей, перед отъездом. Клялся писать, приехать — совсем скоро, на осенних каникулах, ну, на Новый год уж обязательно. И ни адреса, ни звонка; давным-давно Андрей поставил крест, повесил замок и выкинул ключ. Но детство есть детство: святое. Он тогда дня не мог без Лёшки прожить, мчался по первому зову, обмирал от его стихов, от его сказок и пытался потихоньку сказки эти записывать. И странные Лёшкины игры, и странные ритуалы, и мелкие, но настоящие чудеса… И всегда Лёшка был король, а Андрей был капитан королевских гвардейцев, и телохранитель, и нянька — по обстоятельствам.

"Гимназия, — думал он, шаря по столу в поисках сигарет. — Кондуит и Швамбрания. Это ж надо, я и нынче по первому зову — глаз там вырвать или от колдунов спасти… как скажешь, ваше величество, чтоб тебе, змеюку, не спалось сегодня…"

Сигареты под руку не попадались, и Андрей включил светильник.

На столе было много чего. Содержимое карманов, к примеру: ключи, бумажник, редакционное удостоверение, горсть мелочи… Зачем выкладывал, не понять. Или в руках всё нёс?.. И в ларёк заворачивал, к гадалке не ходи. Нераспечатанная пачка "Бонда", три бутылки "Балтики", одна початая, а две-то пустые!

Тут он увидел любимые свои пивные кружки — обе в пене — и, уверенный, что домой шёл один, удивился снова. А потом увидел конверт.

Конверт был большой, белый — точь-в-точь приснившийся. Написано на нём было всего два слова — наискось, незнакомым, небрежным почерком с кучей завитушек:

"Господину Айзенштайну"

"Выпить, — подумал Андрей, рассматривая конверт. — Или это я пьян ещё?" Он глотнул из початой бутылки и принялся открывать сигареты. "Белочка" у меня, вот что — делириум тременс [3] Белая горячка. … Да я же сплю!" — понял он, вытаскивая из пачки фольгу, и обрадовался. Сунул в рот сигарету, взял конверт в руки. Шайтан задери, если б этот сон был явью!..

Тошнота стала вдруг нестерпимой. "Точно пиво", — подумал Андрей, поворачиваясь, чтобы бежать в туалет. Но, повернувшись, он начал падать — как падают в кошмаре, в тёмное, бездонное, вязкое.

Испугаться не успел, потому что падение было недолгим. Он приземлился почти сразу, на что-то жёсткое, отшиб копчик и зажмурился от яркого солнечного света. А когда открыл глаза и огляделся, понял, что одет и сидит на скамейке.

Широкая деревянная скамейка, а в десятке шагов перед ней — огромные сосны. Настоящий лес.

Только лес этот стоял за оградой, по обе стороны распахнутых настежь ворот. Высокая кованая решётка, домики старинных фонарей на стойках, парапет выложен мелким цветным камнем. Сбоку от ворот табличка: