Джон Гримвуд - Падший клинок

— Вы принимаете кресло? — спросила герцогиня.

— Госпожа моя…

— Принимаете?

Атило иль Маурос опустился на колени и поцеловал обручальное кольцо герцогини.

— Как и прежде, я к вашим услугам. — И уточнил, немного исправившись: — К услугам герцога, регента и вашим.

— Рад слышать, — заметил Алонцо.

Алекса обернулась к писцу:

— Имя господина Атило должно быть внесено в Золотую книгу немедленно. Он возглавит поиски моей племянницы.

— Родриго будет сопровождать его, — твердо сказал Алонцо.

— Прошу вас, смиритесь, — обратилась к Брибанцо герцогиня. — Мою племянницу необходимо найти, а десятое кресло — занять. Атило — доверенный слуга. Как и вы.

Слова показались неискренними даже самой Алексе.

Было бы уместно вложить в них хоть немножко тепла, улыбнуться Брибанцо. Тогда он примет их за обещание будущих милостей. К несчастью, Алекса терпеть не могла этого человека. Она предпочитала худых и голодных фаворитов.

— А моя дочь?

— Милан ее не получит, — заявила Алекса. — А другие женихи… если в них есть хоть капля разума, то они смирятся с поражением, чтобы не рассердить нового члена Совета Десяти и одного из самых опасных людей, которых я знаю.

— Вы можете у-удалиться, — заявил герцог. Он вынул палец изо рта и указывал им на Брибанцо. — Сейчас.

У двери господин Брибанцо повернулся. Его слова слышали внутри, в зале Совета, и снаружи, в коридоре. К утру о них знал весь город. Брибанцо возненавидел Атило, но излил весь яд на свою дочь:

— Я отрекаюсь от тебя.

Он шипел, как змея. В глазах — безумная ярость. В эту минуту Брибанцо мог без сожаления убить девушку.

— Ты никогда не была моей. Сегодня ты не умерла для меня. Ты никогда не рождалась.

Известие о вражде Брибанцо и Атило отошло на задний план перед другими слухами. Мамлюки похитили госпожу Джульетту ди Миллиони, чтобы не допустить ее брака с королем Кипра, поскольку союз с Кипром откроет Венеции устье Нила. По мере того, как дни превращались в недели, вместо «похищена» стали говорить «похищена и, наверное, изнасилована», а потом — «похищена, изнасилована и, скорее всего, убита».

Посол Кипра попрощался.

Сэр Ричард Гленвил, полный сочувствия, но непреклонный, сел на свой корабль, поднял цвета своего короля и своего Ордена, прошел через отмели у входа в лагуну и исчез в Адриатике.

Его судно было единственным, которому разрешили отплыть.

Корабль, тайком ускользнувший из лагуны, преследовали, остановили и взяли на абордаж. Он действительно принадлежал мамлюкам, но госпожи Джульетты на борту не оказалось. Никто не сходил на берег в Венеции, клялась команда. Капитан умер под пытками, продолжая утверждать, что ничего не знает о похищении. Он был обычным контрабандистом.

Торговля в лагуне замерла впервые с тех пор, как пятьдесят лет назад Марко Жестокий уничтожил Мятежную Республику. Только чайки качались на волнах и бакланы ныряли за рыбой. Все остальное замерло. На материке скапливалось продовольствие. Никто не забирал ночные отходы. Горожане отправили депутацию, заявляя о потерянных доходах. Делегаты вернулись, возмущенные презрением, с которым принц Алонцо отнесся к их заботам.

Городские рыбачьи сети, известные не менее, чем Сан-Марко, сохли на козлах. Лодочки, обычно встречавшие рассвет в море, лежали на илистых берегах. Суда стояли на якоре. Те, кто хотел войти в лагуну, ожидали снаружи или искали другой порт. Баржам с солью запретили отплывать на материк. У причалов на материке стояли другие баржи. Их груз, вяленая рыба, солонина и сухофрукты, уже начинал портиться.

— Ты должен показаться, — сказала герцогиня Алекса регенту. — Пусть люди тебя увидят. Убеди их.

— Покажись сама.

— Я в трауре.

— Уже три года, — сердито ответил он. — Хватит прятаться в темных комнатах и отказываться появляться на публике. Возьми Марко и выйди с ним.

— Это невозможно, — сказала герцогиня. — Ты знаешь…

— Что его нельзя показывать людям?

— Алонцо…

— А разве нет? И, по правде говоря, уж не ты ли стоишь за этой историей?

— Какой?

— За похищением Джульетты.

— С чего бы мне ее похищать?

— Ответь мне.

— Если ты помнишь, — сквозь зубы промолвила Алекса, — ее брак с Янусом был моей идеей. Нам нужен Кипр, нужно защитить торговые пути. От них зависит наше благосостояние. А ты, кажется, в дружеских отношениях с послом султана. Не следует ли мне задать тот же вопрос?

— Поверь, ситуация уже изменилась…

Алонцо подошел к балкону и посмотрел сквозь резные ставни на толпу, собравшуюся на Моло, водной террасе дворца. Левее не меньшая толпа заполняла набережную Скьявони. Большинство из них — Арсеналотти.

— Венеции нужен герцог, который в состоянии управлять ею, — произнес Алонцо.

— Ты говоришь о себе?

— Ты не можешь занять трон.

— Потому что я женщина?

— И монголка. Ты знаешь, как они к этому относятся.

Сделка, которую Марко Поло заключил с Кублай-ханом ради товаров из Китая, принесла Венеции огромные доходы. Признательность богатеющих купцов укрепила трон Марко. Дож превратился в герцога, вместе с титулом пришла власть. А Совет из хозяина стал его слугой.

Кублай-хан извлек из соглашения две выгоды: торговое представительство — фонтего хана рядом с Риальто, и гарантии, что ко всем монголам Венеции будет применяться закон хана, независимо от места и тяжести преступления. Брак Марко III подсластил сделку для обеих сторон. Но Марко правил железной рукой в бархатной перчатке.

— Им нужен настоящий герцог, — сказал Алонцо.

— У них уже есть один.

— Люди видят его раз в год, после того как его с трудом успокаивают. Набелят, как шлюху, дадут опиума, и он дергает руками, как сломанная марионетка.

— Мой сын никогда не отречется от престола.

— Хочешь сказать, — бросил Алонцо, — ты никогда не позволишь ему отречься.

Регента приводило в бешенство отсутствие племянницы, а вовсе не само похищение. Все его планы, его прекрасные замыслы просто испарились. Он бы не стал возражать, если бы эту маленькую сучку похитили с какой-то пользой…

Джульетта повернулась на кровати, сдернула с себя одеяло и встала. Маленькая комната закружилась перед глазами, и девушка села обратно. Желудок сводило от голода, потому она и проснулась. Сегодня она должна заставить себя поесть.

В камине уже горел огонь, на подставке стояла большая миска с теплой водой для умывания. Миска поменьше, для мытья рук, будет ждать ее на столе с завтраком. Еще одну поставят к обеду. Не таким она представляла себе плен.

В первый день девушка отказалась от помощи при одевании.

Но пожилая женщина в дверях выглядела такой несчастной, что вчера Джульетта смягчилась и позволила ей немножко помочь. Конечно, у Джульетты по-прежнему всего одно платье. Уже потрепанное, хотя все же чище, чем в ту ночь в базилике. Сейчас на платье не было ее крови.