Гай Кей - Древо Жизни

— Да, — молвил король, — это мне известно. И я с удовольствием поддерживаю идею моего сына. А скажи-ка мне, Лорин, — продолжал он совсем другим тоном, — не играет ли кто-нибудь из наших новых друзей в та'баэль?

Лорин с виноватым видом покачал головой:

— Увы, господин мой, мне и в голову не пришло спросить их об этом. У них, правда, тоже есть подобная игра; только там, в их мире, она называется «шахматы», однако…

— Я играю в шахматы, — сказал Пол Шафер.

Возникла небольшая пауза. Пол и Айлиль изучающе смотрели друг на друга. Потом король спросил очень тихо:

— Надеюсь, ты не откажешься сыграть со мной, пока вы гостите здесь?

Шафер молча кивнул. Айлиль опять устало откинулся на спинку трона, и Лорин, заметив это, сразу повернулся и повел гостей через зал к дверям.

— ПОГОДИ-КА, СЕРЕБРЯНЫЙ ПЛАЩ!

Эти слова, произнесенные ледяным и чрезвычайно властным тоном, взрезали наступившую тишину, точно брошенный умелой рукой нож. Ким быстро обернулась и увидела слева от себя небольшую группку женщин в серых одеяниях, на которую обратила внимание с самого начала. Теперь эти серые тени расступились, пропуская вперед удивительной красоты женщину, которая решительно направилась к трону.

Она была вся в белом, очень высокая, с огненно-рыжей гривой волос, откинутых назад и скрепленных серебряным обручем. Глаза у нее были зеленые и очень холодные. А повадка выдавала страстную и глубоко затаенную ярость, какой-то неукротимый гнев. Когда женщина проходила мимо них, Ким поразилась тому, как она прекрасна, как пламенеют, подобно костру в звездной ночи, ее огненно-рыжие волосы. Однако то была красота, которая не греет. Она была больше похожа на холод стали отличного клинка. В этой женщине не было и намека на доброту и мягкость, на способность сопереживать ближнему или заботиться о нем. И все же она была прекрасна — столь же прекрасной бывает выпущенная из лука стрела, прежде чем поразит свою жертву насмерть.

Лорин, явно застигнутый врасплох, повернулся к ней, и в его лице тоже не было ни тени доброты.

— Не забыл ли ты, случайно, еще кое-что? — вкрадчиво спросила женщина в белом, и в голосе ее, нежном и сладостном, зазвенел отголосок затаенной вражды.

— Не забыл ли я представить вас друг другу, ты хочешь сказать? Но я бы непременно сделал это в самом ближайшем будущем и по всем правилам, — простодушно отвечал Лорин. — Впрочем, если ты так нетерпелива, то я могу…

— По всем правилам? Нетерпелива? Клянусь Махой и Немаин! Ты заслуживаешь проклятия Богинь за подобную дерзость! — Рыжеволосая женщина, казалось, вот-вот взорвется; она так и застыла, с трудом сдерживая гнев и готовая взглядом своих зеленых глаз испепелить мага.

Лорин, однако, глаз не отвел и встретил этот очередной приступ гнева с совершенно бесстрастным лицом. И тут раздался еще чей-то голос, звучный, сочный:

— Боюсь, Верховная жрица права, Лорин. — Это был, конечно же, Горлас. — Ты так часто путешествуешь, что порой просто забываешь о том, что существует определенный порядок и есть люди, которые значительно выше тебя по должности. Наших гостей, безусловно, следовало представить Верховной жрице уже сегодня. Боюсь, правда…

— Глупец! — рявкнула жрица. — До чего же ты все-таки глуп, Горлас! Сегодня? Со мной следовало переговорить ДО ТОГО, как он отправился в свое очередное путешествие! Да как ты вообще смеешь, Метран, заставлять кого-то совершать Переход, не получив на то разрешения Богини-матери? Ведь равновесие Вселенной в ее руках, а значит — и в моих. Ты же осмелился коснуться самых сокровенных корней нашего мироздания, не узнав ее воли, рискуя утратить собственную душу!

Старый Метран даже отступил на шаг от этой разгневанной фурии. На лице его сменяли друг друга страх и смятение. Но тут Лорин, воздев руку, указал своим длинным и твердым перстом на стоявшую перед ним Жрицу.

— Нигде, никто и никогда, — заявил он громко, и в его голосе тоже слышен был мощный отзвук сдерживаемого гнева, — не говорил и не писал ничего подобного! И ты, Джаэль, клянусь всеми Богами, прекрасно это знаешь. Ты слишком много на себя берешь. Учти, мы этого не допустим. И равновесие Вселенной отнюдь не в твоих руках, а вот твои надоевшие всем ночные бдения под луной вполне способны это равновесие расшатать!

Глаза жрицы ярко блеснули, и Ким внезапно вспомнила вчерашнее упоминание Дьярмуда о неких тайных собраниях.

И вдруг напряженную паузу нарушил ленивый голос наследника престола, который по-прежнему стоял возле отца:

— Джаэль, душа моя, послушай: все, что ты говоришь, наверное, важно, но сейчас, конечно же, не время для подобных споров. Ты ведь уже весь честной народ насмешила своими пререканиями с Лорином, моя прелестница. И кстати, в дверях стоит еще одна достойная гостья, с которой нам следует поздороваться. — И Дьярмуд, легко спрыгнув с возвышения, быстро прошел через весь зал, и Ким, обернувшись, увидела, что в дверях зала действительно стоит еще одна гостья — убеленная сединами и опирающаяся на шишковатый посох.

— Добро пожаловать, Исанна! — молвил принц с искренним почтением. — Давненько ты не дарила наш двор своим вниманием. — И Ким, услышав это имя и увидев хрупкую фигурку в дверях, почувствовала странный укол в сердце, точно кто-то невидимый ткнул в ее душу пальцем.

В толпе придворных заплескались негромкие разговоры, а те, кто стоял ближе к трону, в страхе отступили назад, за колонны. Впрочем, весь этот шум казался теперь Ким не громче самого тихого шепота — все ее чувства и помыслы были сосредоточены на этой морщинистой старушке с мудрым лицом, что шла, осторожно ступая, под руку с молодым принцем к трону короля.

— Исанна, тебе не следовало приходить сюда. — Как ни странно, но Айлиль даже соизволил подняться со своего трона, и стало ясно, что годы не смогли до конца согнуть его спину и он все равно остается самым высоким мужчиной в этом зале.

— Ты прав, наверное, — покорно согласилась старуха, подойдя к нему совсем близко. Ее голос звучал столь же тихо и ласково, сколь громок и резок был голос Джаэль. Рыжеволосая жрица смотрела на Исанну с горьким презрением.

— Тогда почему же ты все-таки пришла? — тихо спросил ее Айлиль.

— Пятьдесят лет на троне — долгий срок. И как-никак заслуживает уважения, — отвечала Исанна. — Разве кто-нибудь еще здесь, за исключением Метрана и, возможно, Лорина, помнит тот день, когда ты был коронован? Я пришла пожелать, чтобы и в будущем твой узор удавался на славу, Айлиль. И еще меня интересовали две вещи.

— Какие же? — Это спросил уже Лорин.

— Во-первых, я хотела посмотреть на путешественников, — ответила ему Исанна и повернулась к Полу Шаферу.

А тот почему-то повел себя на редкость грубо. Поспешно заслонившись от Исанны рукой, он вскричал: